Псевдоним для героя - Кивинов Андрей Владимирович (читаем книги онлайн без регистрации .txt) 📗
Ваня швырнул ручку и выдвинул верхний ящик стола, где лежал номер «Новоблудского вестника». Номер был старым, но это Лакшина не смутило, старая информация бумагу не испортит. Прочитав криминальную страничку, он отложил газету и снова взялся за перо. Через пятнадцать минут первое агентурное сообщение увидело свет.
«Источник „Фикус» в условиях сугубой секретности сообщает, что, по проверенным данным, в городе появилась преступная группировка, возглавляемая неким Геннадием по кличке „Бетон».
Группировка хорошо оснащена, организована и законспирирована. Сам Бетон, по сведениям источника, отличается жестоким характером, граничащим с беспределом. Не исключено, что именно он совершил взрыв котельной общежития завода железобетонных изделий. Источник полагает, что начался передел топливного рынка и Бетон запугивает конкурентов. Возможно, в ближайшем будущем его группировка совершит еще ряд аналогичных преступлений».
Сообщения писались в четкой, давно установленной форме, не допускавшей литературщины. Это не Макс Горький, это жизнь. Вторая «сообщенка» была аналогичной по смыслу, но иной по содержанию. Ваня старался дублировать информацию, это придавало ей необходимую достоверность.
«Источник „Кактус» в условиях сугубой секретности сообщает, что на днях встретил своего случайного знакомого мужчину по имени Паша, который хвастался, что является бригадиром в команде преступного авторитета Гены Бетона. Гена хочет подобрать под себя топливный бизнес, для чего собирается провести несколько устрашающих акций. Одну он уже совершил – взорвал котельную в одном из районов города. Паша считает, что их команда самая крутая в городе, а Гена Бетон – ставленник столичных криминальных кругов или спецслужб».
Больше информации, представляющей оперативный интерес, в газете не обнаружилось, поэтому Ваня решил прерваться, сходить отобедать и купить по пути свежий «Вестник». Оберегая государственную тайну, Лакшин аккуратно сложил бумаги в специальную папочку с золотым тиснением «СОВ. СЕКРЕТНО», убрал ее в верхний ящик стола, накрыв сверху «Ново-блудским вестником». Сегодня Ваня заказал на обед утку, томленную в печи, с яблоками и черносливом, поэтому торопился к назначенному сроку.
– Я перекусить, буду через час, – предупредил Иван сидящего за соседним столом напарника. Тот проснулся и согласно кивнул.
Как только старший оперуполномоченный свернул за угол, напарник осторожно открыл его стол и извлек папочку с золотым тиснением. Напарник не был предателем или засланным в милицейскую среду бандитом, просто два раза в месяц перед ним возникали те же проблемы, что и перед Лакшиным. К тому же он пришел на службу в органы совсем недавно, оперативной обстановкой владел плохо, точнее совсем не владел, но овладеть стремился в кратчайшие сроки. Способ, выбранный им для этого, отличался простотой и доступностью. Не можешь сам, передери у товарища.
Через минуту папочка вернулась на прежнее место, а напарник со скоростью армейского писаря строчил секретное донесение. Закончив, он подул на чернила и помчался к начальнику регистрировать бумагу. Получив визу, напарник гордо спустился в информационный центр и занес ценную информацию о Гене Бетоне в городской милицейский «Х-файл».
– Это он? – Максим Кутузкин, сдвинув на нос солнцезащитные очки, взглянул на фотографию незатемненным взором.
– Да, – опасливо оглянувшись по сторонам, ответил Шурик.
– Не похож он на отмороженного.
– Внешность обманчива. Вспомни Чикатило. С виду одуванчик Божий, а народ что капусту шинковал.
– Это точно Бетон?
– Странный ты, Макс. Нет, это Филипп Киркоров. Он, по-твоему, на каждой фотке автограф должен ставить? Или печать? Кстати, сниматься Бетон не любит, эта картинка уникальная, почти единственная.
Кутузкин понимающе кивнул головой и еще раз поднес фотографию к близоруким глазам.
– Он здесь не свежий, года три назад, – пояснил Шурик, – сейчас, может, и изменился чуток.
– Где взял?
– Случайно. Ко мне дружбан армейский как-то закатывал, Серега Иванов. Фотки показывал. Он с Бетоном дружбу водил, много про него трепался. Мы за встречу ночку посидели, а утром, когда Серега откатил, я картинку под столом нашел. Завалилась. Только, Макс, это между нами…
– Естественно, – Макс положил фотографию на столик изображением вниз.
– Просто мне лишних проблем не надо, и так хватает. Рассказать я тебе про Бетона расскажу, это не жалко, а картинку могут просчитать. Бетон же долго разбираться не будет, ему человека замесить, что мне в Блуду с высокого обрыва пописать.
– Я все понял… Сколько хочешь за фотку?
– Тебе, как своему, отдам почти даром. Две соточки. Старик, пойми правильно, я рискую…
Макс прикинул, что с Карасева он снимет как минимум полтонны, и полез в карман.
– У меня с собой сто пятьдесят, полтинник отдам с получки.
– Так вам же ее не платят. Горлов жаловался.
– Ему не платят, потому что она ему не нужна. Мне платят.
Кутузкин убрал бумажник и крикнул халдею:
– Старичок, еще бутылочку сделай. Темного.
Затем раскрыл блокнот и щелкнул авторучкой.
– Давай, выкладывай. Блин, музыка мешает…
Алик Камаев позвонил в дверь условным кодом – семь раз, после чего она тут же открылась. Хозяин посторонился, пропуская эстонца в квартиру.
– Вон туда, – махнул он в сторону темного коридора.
Камаев прошел в указанном направлении и оказался в уютной гостиной, дальний угол которой занимал сверкающий белизной рояль. Рояль был хорош, особенно Алика удивили ножки-русалки, сделанные, судя по всему, из слоновой кости. На крышке небрежно валялись ноты и пистолет в наплечной кобуре.
– Дочка занимается, – пояснил хозяин, улыбнувшись, – иногда я балуюсь.
Камаев не понял, к чему относилась реплика, то ли к роялю, то ли к пистолету, но уточнять не стал. Хозяин подошел к роялю и сыграл фрагмент Лунной сонаты.
– А «Мурку» можешь? – по инерции спросил опешивший Алик.
– В другой раз. Давай к делу. Пить будешь?
– Я не пью.
– Ну, нет так нет, – хозяин бережно опустил крышку рояля, убрал пистолет в стол и присел на диван. Алик опустился в кожаное кресло напротив.
– Значит, так, – человек взял со стола несколько листочков, – Бетон у нас засвечен. В закрытой оперативной базе. Проникнуть в нее достаточно сложно, но мне распечатку сделали за два часа.
Черный прапор удовлетворенно кивнул. Хозяин протянул ему верхний листок.
– Вот, читай.
Эстонец принялся за работу, но вдруг резко поднял ошарашенные глаза, словно документ с грифом «Сов. секретно» рассказывал о тонкостях орального секса.
– Что это за херотень зеленая? Фикус, кактус, кипарис?
– Псевдонимы, – абсолютно серьезно ответил хозяин, – Бетон проходил по сообщениям сразу нескольких источников, поэтому информации можно доверять.
Алик принял позу задумчивого врубелевского демона и продолжил чтение. Через минуту он яростно скомкал листок и прошипел:
– Я так и думал, что это московская братва! Суки позорные! Ведь год назад все с ними решили. Что ваше, что наше. Нет, блин, опять на чужой кусок свое поганое хайло разевают! Отморозка этого контуженого прислали! И все по-тихому норовят! Нет чтобы по-людски, стрелу забить, перетереть, если непонятки какие. На худой конец, просто предъяву сделать!
– Москва, – понимающе вздохнул хозяин, – Они сначала мочат, потом разговаривают.
– Это все? – эстонец швырнул смятый листок на журнальный столик из натурального малахита.
– Наверняка нет. Я же делал запрос только по кличке. Нужна хотя бы фамилия. Похоже, он появился в городе недавно, иначе в базе было бы больше данных. К тому же, если честно, в нашу базу попадают крупицы, остальное на ум идет. Башка – самая надежная база.
– А сам-то слышал про него?
– Разумеется. Может, кофе? У меня хороший, натуральный, прямо из Уругвая.
– Давай. Я покурю здесь?
– Конечно.
Хозяин скрылся на кухне. Тайм-аут на кофе он взял умышленно, дабы собраться с мыслями. Про Бетона он впервые услышал сегодня утром, от самого Алика Камаева, попросившего навести справки о Гене по милицейской линии. Забраться в «Х-файл» было делом пяти минут, поговорить же с народом не удалось, весь рабочий день ушел на итоговые совещания. А с трибуны не спросишь: «Товарищи офицеры, никто про Бетона не слыхал»? Но ответить сейчас отрицательно Камаеву он не мог, годами поднимаемый рейтинг обвалится тут же, на месте. «Мы знаем все, мы профессионалы, мы дорогого стоим». Фантазия, развитая на итоговых совещаниях, не подкачает. Главное, обставиться с фамилией этого Гены. А то как-то глупо – мы про него знаем все, кроме фамилии.
