Тревожная кнопка - Кивинов Андрей Владимирович (прочитать книгу .TXT) 📗
Всем дружным коллективом они шагали с опорного в отдел. На общее собрание отдела. Сычев собирался озвучить вводные, связанные с заменой старой формы. Новый министр повелел до конца года переодеть весь личный состав, но, каким образом это выполнить, не объяснил. На складах даже старой одежки на всех не хватало. Значит, придется шить за свой счет, а после в течение долгих лет получать компенсацию. И, скорей всего, не получить.
Шагали не строем. Никита со Светой шли впереди, следом, метрах в трех, — Машков с Седых. Последние обсуждали прошедший накануне футбольный поединок с участием юрьевского «Динамо».
— А что с материалом делать? — спросила Светочка наставника.
— Для начала съезди в изолятор, пообщайся с Тарзаном. Хотя печальный опыт подсказывает, что он ничего не вспомнит. А если вспомнит, то при появлении адвоката снова забудет. Так устроена человеческая память. Поэтому у тебя два варианта. Первый — отправить материал в следственный департамент. Там возбудят дело глухим, по факту тяжкого телесного повреждения. И, скорей всего, глухим и оставят. С них палки не требуют. Неизвестный Карлсон влетел в форточку, полоснул ножом по горлу и смылся. А муж — жертва обстоятельств.
— Но это ж бред!
— Не бред, а либеральная политика. Лучше оправдать сотню виновных, чем посадить одного невинного. Вариант второй — «отказать» материал. Поговори еще раз с женой. Не хочет сажать — пусть пишет, что ударила сама себя. Как всегда, нечаянно. Если грамотно обставиться, прокуратура утвердит. Этот вариант хуже, но зато надежней — глухаря не будет.
— А если он ее снова?
— Значит — судьба. Прочисти ему мозги. В науке это называется — профилактика. Хоть какая-то, но для тебя страховка. Впрочем, если он ее зарежет, ты по-любому будешь крайней. Вот за это я и люблю нашу систему. Сплошной адреналин, сплошная рулетка. Приходит ко мне однажды дамочка. Так и так, муж, когда выпьет, — грозится убить, примите меры, посадите. И ведь ей, с ее обывательским мировоззрением, не объяснить, что, если я отправлю заявление в следственный отдел, на меня там посмотрят как на идиота. Что одних его угроз, даже записанных на диктофон, для посадки мало, и статья «угроза убийством» не прокатит, потому что закон — одно, практика — другое! А люди этого совершенно не понимают и понимать не желают, считая нас просто бездельниками! Максимум, что я могу, — поговорить с ее мужиком по душам или на «сутки» отправить по беспределу. «Что ж мне, ждать, когда он меня пристукнет?!» — вопит дамочка. Да! Или хотя бы даст по голове, чтоб кроме слов какой-то след остался. А стоять сутки напролет возле него с дубинкой и наручниками я, извините, не имею физической возможности. Но, не приведи боже, если он ее действительно пристукнет! Можно сразу писать рапорт на «гражданку». Крайним начальство и свободная пресса сделает именно тебя. В смысле — меня. Вот так и крутимся между Стиллой и Харбиной, или как их там…
Да, Сычев оказался прав — торопиться с вызовом группы не стоило. Вот что значит опыт.
Резко затормозившая возле них «инфинити» не заставила их хвататься за оружие и занимать оборону. Это ж не кино. Может, люди дорогу хотят спросить?
— Ой! Здравствуйте!
Приветствие было обращено к разведчице. Блин, и на него придется отвечать. Сказать, что вы обознались, не получится.
— Добрый день.
Из машины вылетела жена преступного авторитета Сантаны. Которой совсем недавно она продала косметический комплекс. На этот раз при параде, без халата и бигудей. Еще повезло, что Светочка не в полицейской форме.
— А я смотрю — костюм знакомый. Света, кажется… Вы меня не помните? — Дама улыбалась, что говорило о хорошем качестве проданной косметики.
— Нет, — соврала шпионка, пойманная практически с поличным.
— Вы мне крема продавали.
Седых с Машковым прекратили спор о футболе и заняли позицию сбоку от коллеги, намереваясь в случае чего прикрыть ее от нападения. Естественно, ни они, ни Никита не заткнули уши. Это выглядело бы нелепо.
— А-а-а, да-да, помню, — вынуждена была признаться Светочка, — какие-то проблемы?
— Нет-нет, что вы! Наоборот! Очень помогли! Да вы сами посмотрите!
Сантановская жена вплотную приблизилась к ней. Никаких изменений, кроме толстого слоя тонального крема и вызывающей декоративной косметики, на ее личике липовый маркетолог не заметила, но ее это мало волновало.
— Да, действительно… Я же говорила.
— Я хотела заказать еще, но потеряла вашу визитку. Сунула куда-то…
Света переглянулась с Никитой. Тот косился на нее не то чтобы с мрачным подозрением, но с легким недоумением. Так обычно смотрит на мужа жена, когда он называет ее Машей вместо Лены.
— Извините, я больше этим не занимаюсь. Звоните в фирму, они пришлют менеджера.
— А телефон?
— Я не помню. Посмотрите в Интернете. До свидания.
Не дав помолодевшей даме ответить, она пошла дальше. Не оборачиваясь. Остальные тоже.
— И что это за крема? — мило, без пристрастия поинтересовался Никита.
— Подрабатывала по выходным. Сетевой маркетинг.
— Что, из Зареченска сюда приезжала? — уточнил бдительный Седых.
— А как иначе? Халтура, вообще-то, запрещена, а Зареченск город маленький. Увидят, доложат.
— Это правильно! — одобрил Сапрыкин. — Халтура огласки не терпит.
Ветеран Машков не спрашивал ничего, но на Светочку посмотрел более пристальным взглядом, в котором без труда читалось: «Есть у нас сомнения, что ты, мил-человек, стукачок».
Арест на пятнадцать суток у большинства населения ассоциируется с комедией «Операция „Ы“». Стройка, песчаный карьер, мясокомбинат… Ага. Это если есть стройка и нет гастарбайтеров. Формально вывоз на работу предусматривался, но из-за отсутствия этой работы мелких хулиганов никуда не вывозили, и две недели те маялись от безделья в душных камерах изолятора.
Сержант проводил Светочку в специальный кабинет для бесед с арестованными, а спустя минут пять привел туда Андрея. Тарзан заметно сдулся, посерел лицом, а волосы завязал в косичку. Жалкое зрелище. И за что она его любит?
Она положила перед собой чистый бланк объяснения:
— Пришел в себя?
— Я и не уходил, — не поднимая глаз, тихо пробормотал бытовой хулиган.
— Вот, — Света достала справку уточненного диагноза, — почитай.
Андрей поднес справку к глазам, разбирая врачебные каракули, потом затер ладонями виски:
— Не понял… Какая резаная рана? Кто ее? Где она сейчас?
— Не придуривайся… Она в порядке. А вот ты где? В каком мире?
Он не ответил. А потом, как предсказывал опытный Никита, затянул балладу о частичной амнезии, вызванной употреблением некачественного алкоголя, купленного у соседа по себестоимости. И все попытки вспомнить сцену в комнате заканчивались кулинарным словом «блин». Самое печальное, что он не выкручивался. Он действительно ни хрена не помнил. А это значит — шансов на его посадку не слишком много, и на горизонте маячила «глухая» перспектива.
— Я — Каринку? — ошалело переспросил он, когда Светочка намекнула на его причастность. — Блин… Да не мог я!
— Мог и смог.
Тарзан опять приступил к массажу висков. Это пошло на пользу. Он вспомнил о последствиях:
— И… Что? Что мне будет?
— Если без отягчающих — до восьми лет, — Света не спешила радовать козлика, что жена его простила. Чтобы проняло.
— Блин…
— Давно не работаешь?
— Месяц. Пробовал найти — никак…
— Кто б сомневался… Что будем писать? — Она кивнула на бланк.
— Не знаю…
Очень, очень хотелось снова блефануть, сказав, что супруга дала на него показания, и единственный разумный вариант для него — чистосердечное признание и сделка со следствием. Возможно, он бы поверил и написал все что нужно. И даже оставался шанс довести дело до суда, с учетом косвенных улик.
Но Карина… Она же любит этого идиота. И не станет ли она в результате справедливого решения дважды потерпевшей? И какие будут итоги?
