Лучший полицейский детектив - Молодых Вадим (бесплатные книги онлайн без регистрации .txt, .fb2) 📗
— Так точно, — тот был хоть и молод, но привычен, и не дрогнул от полковничьей строгости. — Имеются свидетельские показания, что данный гражданин Малой душил водителя, отчего и произошло ДТП. Водитель погиб.
— А кто он?
— Хирург-травматолог. Завотделением.
— Бред какой-то… Зачем ему его душить? А? Малой? Ехал с ним в машине?
— Да.
— А чё ты с ним ехал? Куда?
— Друзья, вот и ехал. Катались. Разговаривали.
— А чё душил тогда? Сзади, что ли? Может дурачились просто?
Малой подхватился по примеру виденных им хулиганов: «А я чё? А я ничё».
— Ну да! Обхватил сзади за шею… Теперь на волне эмоций меня хотят выставить виноватым… Сами дистанцию не держат… Смертельный исход… Вот и отмазываются, как могут.
— Ну! — кивнул и скривил рот в убедительной очевидности Полковник. — Чё тут неясного-то? В натуре, лейтенант, тех надо «трясти»!
— Дак и тех «трясут»… Здесь-то надо оформить…
— Оформляй, как слышал. Пришлёшь потом через меня протокол ему на подпись.
— Готово уже.
— Ну давай, Малой, подписывай и поехали. Следствие закончено, забудьте.
Садясь в личную машину Полковника, Антон не тешил себя иллюзиями о его благородстве, проявляющемся уже во второй раз. Статистика, показатели и отчёты отдела — вот причины чудесного спасения Малого. Спасения на этот раз уже не от автомобильных колёс, а куда более опасных — государственных.
Ещё он подумал, что к собственному удивлению взволнован в эти минуты именно этой государственной несправедливостью, повёрнутой в его случае к «своему» человеку ласковой стороной, выгораживающей его и готовой скоренько утопить — для отчёта! — других, чужих, невиновных. Ему бы сейчас думать о смерти, причиной которой он стал… А вот, поди ж ты! И не думается совсем. И не то чтобы страшно, а просто по фигу.
— Рассказывай, что произошло?
— Да вы сами всё правильно изложили, тэрищ полковник. Так и было.
— А чего ты тогда там, на месте ДТП, метался, как ужаленный? Расталкивал всех. «Пропустите, покажите» орал. Чё увидеть-то хотел?
— Да горячка просто. Шок.
Полковник повернулся. Задержал взгляд. Чувствовалось, что не поверил. Но душу пытать не стал — отвернулся снова на дорогу. Добавил только на удивление смиренным и приправленным опытом тоном:
— Много тебя, Малой, становится. Ох, не к добру это…
И напоследок, высаживая у дома:
— Иди. Не прощаюсь… Чувствую — не надо.
И только в квартире, закрывшись, раздевшись, оберегая раненую ногу от воды под душем, Малой ощутил острую небезразличность к событию. Его снова стал грызть изнутри факт того, что он так и не увидел, был ли в черепе доктора мозг.
Интуиция заставила Полковника принять быстрое решение. Но скорость его принятия — даже спонтанность! — нимало его самого не взволновали. Он был опытным человеком и хорошо себя знал. Чутьё сыскаря ни разу ещё ему не изменило… Он во многом поэтому и полковником-то стал! Положился он на свою интуицию и теперь.
По его вызову в кабинет вошёл толковый и амбициозный в плане карьеры, то есть чуть больше приличного уважающий начальство, опер. Тот самый, которого расспрашивал о безмозглом трупе Малой. Опер, войдя, изображал на лице нужную степень беспокойства — мало ли зачем начальство вызывает.
— Дело у меня к тебе, — негромко сказал, вставая словно бы для встречи, Полковник, указал на стул у своего стола, скомандовал в дверь приёмной, что занят, и запер её на ключ.
— И дело… м-м-м… аккуратное, скажем так, — садясь в своё кресло, добавил он ещё тише, чем начал, и вставил свой выработанный годами немигающий охранный взгляд прямо в зрачки подчинённому оперу.
Тот хотел было сменить маску с волнения на готовность, но смутился и уронил выражение верности в пол — полковничьего сверления не выдержал.
— Да ты не тушуйся! — Полковник и не пытался скрывать удовлетворения властью — зачем? — тут это не принято! — и продолжал в снисходительной интонации. — Ничего незаконного… Аккуратность нужна… деликатность даже… тайна, короче!.. так как дело касается нашего с тобой коллеги. Улавливаешь тонкость?
Опер с псовым выражением глаз нашёл-таки в себе силы, чтобы не кивнуть головой. Хотя очень хотел! Успел даже подумать в полковничьей паузе, нагнетавшей значительность, ответственность и доверие, что имел бы хвост — уж им-то точно бы вильнул. А так — сдержался. Даже зауважал себя — уверенней стал… Бодрее в своей готовности.
— Не нервничай… Он не преступник, — продолжал Полковник всё тем же вкрадчивым тоном. — Во всяком случае, ничего на него нет. Пока! Но что-то как-то много беспокойства в последние дни с ним связано. То он сам пострадал, то люди рядом с ним страдают… Гибнут даже! Он вроде не при чём… Но он всё время был в самый роковой момент в самом роковом месте. Понимаешь? Почему это? Судьба? Она из неконкретной категории домыслов! А мы оперируем фактами. Они таковы… Первый: в результате хулиганского нападения на нашего коллегу в свободное от его службы время, он оказывается в больнице с ножевым ранением. Потом там происходит несчастный случай со смертельным исходом, единственный свидетель которому — свидетель, подчёркиваю! — наш коллега. Второй факт: ДТП, в котором гибнет водитель — врач, завотделением, где лежал наш коллега после ранения, который, к тому же, в момент аварии находился в машине врача и, по некоторым данным, применял к нему насилие аккурат в трагический — роковой! — момент аварии. Душил его, типа… Сидя сзади. Оговорюсь, официальная версия — водитель не справился с управлением, машину занесло, в неё врезался большегруз, наш коллега то ли успел выскочить, то ли его выбросило из машины… Согласись, многовато совпадений… Это странно.
Полковник снова замолчал, давая возможность оперу как следует впитать и усвоить весь объём странности, нырнул в свой сейф, достал початую дежурную бутылку хорошего армянского коньяка, две дежурных невымываемых рюмки, с ломким и тонким металлическим звуком выложил шоколад. Налил. Приглашая, качнул своей рюмкой и вылил её в рот. Смачно напряг прижатый к нёбу язык, цикнул, разлепляя ставшие сочными сухие служебные губы, закусил с удовольствием шоколадом, развернулся за пепельницей, поставил её рядом с бутылкой, закурил, выпустив в потолок — уверенный в себе человек! — струю плотного дыма. Всё это — не спеша!
Опер всё сидел не выпивая. Он думал. Но не о заявленной начальством странности, а о желании начальства предвидеть-предупредить возможное ЧП с личным составом, способное испортить отчётность. Цинизм? Ну и ладно! Карьеры ведь без выполнения таких поручений не строятся. Доверяет ведь — уже хорошо!
Опер наконец выпил. Шоколад трогать не стал. Курить тоже. Субординацию никто не отменяет даже в доверительных случаях.
— А ещё что на него есть?
— «Ещё» — это как раз ты и найдёшь! — тон Полковника мгновенно стал начальственным, не переставая — тонкое умение! — быть вкрадчивым.
— Кто он? — главный вопрос.
— Малой. Участковый. Отложи всё. Займись им, — и подмигнул, как заговорщик. — Докладывать ежедневно… Шёпотом! Это если ничего чрезвычайного не будет. А если… То докладывать сразу же!.. Но всё равно — шёпотом.
Выходя из кабинета начальника, опер к выложенному тем списку странностей добавил ещё одну свою — давешний интерес участкового к самоубийце.
«Действительно странно… В смысле, интересно…»
Поразмышляв уже без показной услужливости, опер стал оправданно себя чувствовать Опером, но понял, что при всей неофициальности поручения никаких козырей, кроме секретного доверия начальства, у него не появилось. Он, если что, даже полковничью «доверчивость» разыграть не сможет в свою пользу больше, чем того пожелает сам Полковник. Ну задание, ну неофициальное… Ну и что?! Речь ведь идёт о коллеге… О чести мундира… О святом! И эту полковничью щепетильность поймёт любой проверяющий — такой же мент и такой же, скорей всего, Полковник. Отсюда вывод: придётся поработать. Добросовестно! А там, глядишь, может и с самого Малого какой-то приработок выйдет. В деньгах вряд ли… Но в карьере-то! Полковник оценит… Да и впрямь! Что-то там у этого участкового есть… Слишком выпирать стало. Это неспроста.
