Черная моль - Адамов Аркадий Григорьевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
— Вам нравится у нас?
Он не сразу нашел нужные слова, только почувствовал, как забилось вдруг сердце, и нерешительно взял руку девушки. Взгляды их встретились, и уж не так важно было то, что произнес он потом.
— Очень, Галочка.
Галя опустила глаза и, освободив руку, тихо сказала:
— Да?.. Ну, пойдемте, папа там один, — и, улыбнувшись, прибавила: — Возьмите хоть эту тарелку. Вы же помогать мне пришли…
Они возвратились в столовую. Плышевский встретил их добродушной улыбкой.
Потом Михаил рассказал два или три случая из работы МУРа. Это были очень опасные, запутанные и сложные дела, и Галя слушала с замиранием сердца. Восхищение и тревогу читал Михаил в ее больших темных глазах.
Когда ужин подошел к концу, Плышевский весело сказал, обращаясь к дочери:
— Ну, а теперь я ненадолго украду гостя, дочка. Надо о делах поговорить. Можно?
— Идите, идите, — согласилась Галя. — Я пока со стола приберу. Только быстрее возвращайтесь.
«Вот случай кое-что проверить», — подумал Михаил.
И вот они уже вдвоем сидят на диване в просторном, со вкусом обставленном кабинете, у низенького круглого столика. В стороне, у окна, задернутого толстыми шторами, на большом письменном столе горит лампа под зеленым абажуром. Вдоль стен блестят стекла книжных шкафов, над ними — позолоченные рамы картин.
— Меня очень волнует это нелепое происшествие, — доверительно и огорченно произнес Плышевский. — Как-то даже в голове не умещается.
— Это понятно, Олег Георгиевич, — улыбнулся Михаил. — Честный человек иначе и не может реагировать. Но люди, к сожалению, бывают разные. Между прочим, я познакомился у вас на фабрике с неким Перепелкиным. Что вы о нем скажете?
— Перепелкин?.. В общем, неплохой парень. Энергичный, добросовестный. Член комитета комсомола.
— Ну, а недостатки? Есть же у него и недостатки!
«Куда он клонит? — насторожился Плышевский. — Странно…»
— Да, вероятно, есть. — Он равнодушно пожал плечами. — Все мы с недостатками. Но я как-то об этом не задумывался.
— А вы задумайтесь. Не любит ли он, к примеру, выпить лишнее?
«Эге. Кое-что проясняется, — мелькнуло в голове у Плышевского. — Этот мальчик, однако, ведет дело довольно неуклюже. Но откуда они могут знать? Ведь Привалов мне сказал… Неужели обманул?..»
— Об этом я действительно кое-что слышал, — небрежно заметил он. — Только верить не хотелось.
— А между тем это факт, — внушительно проговорил Михаил. — И при этом болтает Перепелкин много лишнего.
— Лишнего? — удивленно переспросил Плышевский. — Впрочем, — он заставил себя беспечно улыбнуться, — так всегда и получается: кто лишнее пьет, тот лишнее и болтает.
— С некоторыми это бывает и в трезвом виде, — усмехнулся Козин и с угрозой добавил: — Но тут уже мы сами принимаем меры. — «Я покажу этому Привалову, как писать клеветнические письма, — решил он. — Надолго запомнит».
— Да, конечно, — согласился Плышевский. — Это вам, вероятно, очень мешает работать.
— Не в том дело! — возразил Козин. — Главное, это бросает тень на честных, хороших людей.
— Что вы имеете в виду?
— Это неважно. Когда-нибудь узнаете, и мы вместе посмеемся.
— Значит, это касается меня? — с тревогой спросил Плышевский. — Чья-то болтовня в трезвом виде?
— Повторяю, у вас нет оснований для беспокойства. Мы не дадим вас в обиду.
— Вы настоящий друг. — Плышевский с чувством пожал Михаилу руку. — И в свою очередь полностью располагайте мною.
«Славный старик, — подумал Козин. — Конечно, его нельзя давать в обиду. И вообще он нам пригодится».
— Может быть, нам уже следует что-то сделать, Михаил Ильич? — с готовностью спросил Плышевский. — Как вы скажете, так мы и поступим. Например, не уволить ли нам того самого Горюнова? Помните, бывший спортсмен? Теперь спился. Его несколько раз видели с Климашиным.
— Пока никаких мер не принимайте, Олег Георгиевич, — внушительно произнес Козин. — У Климашина могут быть на фабрике сообщники, и мы их только насторожим. И вообще дадим пищу для всяких толков и сплетен.
Спустя некоторое время они снова перешли в столовую. А вскоре Плышевский, сославшись на усталость, ушел к себе.
Остаток вечера Михаил провел вдвоем с Галей. Они долго прощались потом в передней, уславливаясь о новой встрече.
В тот вечер Михаил так и не осмелился поцеловать эту необыкновенную девушку.
Поздно ночью в квартире Гаранина зазвонил телефон. Костя в одних трусах подбежал к столу и снял трубку.
— Костя! — раздался возбужденный голос Сергея. — Это он, Климашин! Убит выстрелом из пистолета!
ГЛАВА 5
ЦЕНА ОДНОГО ВЫСТРЕЛА
Ночь выдалась ясная и морозная. Струйки ледяного ветра сквозь неплотно прикрытые дверцы со свистом врывались в автобус, заставляя людей теснее прижиматься друг к другу. Мерцали огоньки папирос, шел неторопливый разговор.
Оперативная группа областного управления милиции выехала в полном составе: эксперт, врач, фотограф, проводник с розыскной собакой, несколько оперативных сотрудников во главе с подполковником Павловым и следователь областной прокуратуры.
Сергея здесь многие знали, и его появление в машине было встречено добродушными шутками:
— А, Коршунов! Что, душно в городе-то? На природу потянуло?
Народ собрался бывалый, и выезд «на убийство» не очень отражался на настроении. Перелом обычно наступал потом, когда люди видели перед собой изуродованный труп человека и вся трагичность происшествия воочию представала перед ними. Вот тогда они становились молчаливыми, сосредоточенными, чувствуя на своих плечах ответственность за раскрытие преступления и наказание виновных.
Машина вырвалась из города и понеслась по шоссе. По сторонам мелькали огоньки дачных поселков, полыхали зарева над длинными корпусами заводов или вдруг возникали безмолвные зимние пейзажи: серебрились под лунным светом заснеженные поля или чернел неровной грядой лес.
Примерно через час бешеной езды — оперативные машины не умеют ездить спокойно — они поравнялись с платформой станции Сходня, и к водителю подсел сотрудник местного отделения милиции: он должен был показать дальнейший путь.
Машина въехала в лес и затряслась по обледенелому проселку. Спустя несколько минут она остановилась у дороги, люди медленно вылезли, разминая затекшие ноги.
Ветер неистово бушевал где-то в вышине, запутавшись в голых кронах высоких деревьев. Треск и стук ветвей, скрип стволов заполняли весь лес. Вокруг сгустилась черная, непроницаемая тьма. Ее тут же пронзили яркие столбики света от ручных фонарей. Все невольно переговаривались вполголоса.
Группа двинулась в сторону от дороги по неширокой просеке. Идти было трудно, ноги проваливались в снег, цеплялись за скрытые под ним корни и сучья.
— Осторожно, товарищи! — раздался голос эксперта Веры Дубцовой. — Здесь следы протекторов! Прошу взять левее!
Впереди послышались голоса, и из темноты возникла чья-то высокая фигура.
— А, Свиридов, — донесся до Сергея сдержанный бас Павлова. — Ну, здорово, Вася. Как тут у тебя?
— Обстановка сохранена полностью, — ответил Свиридов.
— Небось наследили, черти? — добродушно спросил Павлов.
— Ну, как можно, Семен Васильевич! К трупу подходил один я. Остальные даже на поляну не вышли, кругом стоят.
— А кто обнаружил труп? — поинтересовался следователь прокуратуры.
— Наши ребята местные, школьники, — ответил Свиридов. И озабоченно продолжал: — Сохранились хорошие следы ног и протекторов автомашины. Ведь последние дни и снег не шел и оттепели не было.
— Везет нам, — удовлетворенно произнес Павлов и, обращаясь к столпившимся вокруг людям, сказал: — Значит, порядок такой. К трупу подойдут сначала только эксперт, фотограф и я. След в след. Потом остальные.
Началась работа. По краям поляны вспыхнули два переносных рефлектора. Постепенно поляна стала заполняться людьми.
Убитый был в старой солдатской шинели без погонов, в сапогах; форменная шапка-ушанка валялась рядом на снегу. Смуглое окостеневшее лицо его было спокойно. На затылке, под слипшимися от крови волосами была обнаружена огнестрельная рана.
