Ненавидящий полицейских - Макбейн Эд (книги бесплатно TXT) 📗
– Не знаю, – ответил Ди Палермо.
– Послушайте, – терпеливо продолжал начальник детективов, – вы оба вломились в квартиру. Мы это знаем, и вы только что это признали. Значит, у вас была причина сделать это? Что вы скажете?
– Нам девочки сказали, – сказал Ансельмо.
– Какие девочки?
– Так, просто девчонки, – ответил Ди Палермо.
– Что они вам сказали?
– Взломать дверь.
– Зачем?
– Просто... – сказал Ансельмо.
– Что просто?
– Просто так.
– Только просто так?
– Я не знаю, почему мы взломали дверь, – сказал Ансельмо и бросил быстрый взгляд на Ди Палермо.
– Наверное, чтобы что-нибудь взять в этой квартире? – спросил начальник.
– Может быть... – пожал плечами Ди Палермо.
– Может быть, что?
– Может, пару кусков. Знаете, так просто.
– То есть вы замышляли ограбление, так?
– Вроде так.
– Что вы сделали, когда увидели, что в квартире есть люди?
– Леди закричала, – сказал Ансельмо.
– И мы побежали, – добавил Ди Палермо.
– Следующее дело, – сказал начальник детективов.
Сойдя со сцены, подростки подошли к арестовавшему их офицеру – он их ждал. Фактически они выболтали гораздо больше, чем следовало. Они имели право не отвечать ни слова на «смотре». Не зная этого, как и того, что отсутствие показаний при аресте действует в их пользу, они отвечали на вопросы начальника детективов с необычайной наивностью. Хороший адвокат легко мог бы сделать так, чтобы их признали виновными не во взломе с целью грабежа, а в хулиганстве. Однако, когда начальник детективов спросил ребят, замышляли ли они грабеж, они ответили утвердительно. А статья 402 Уголовного кодекса дает следующее определение грабежа первой степени:
"Лицо, проникающее с преступной целью путем взлома в ночное время в жилище, где находятся люди:
1. Имеющее при себе предметы, могущие представлять угрозу для жизни, или
2. Вооружившееся подобным предметом в самом жилище, а также
3. Действующее совместно с сообщником; или..."
Ну и так далее. Ребята легкомысленно накинули петлю на свои молодые шеи, возможно не понимая, что грабеж первой степени наказуется заключением в государственной тюрьме на срок не менее десяти и не более тридцати лет.
Очевидно, «девочки» дали им плохой совет.
– Дайамондбэк, номер два, – объявил начальник детективов. – Притчет, Вирджиния, 34 года. В три часа ночи нанесла своему сожителю удары по голове и шее топором. Показаний не дала.
Пока начальник говорил, Вирджиния вышла на сцену. Эта маленькая женщина едва достигала головой отметки «пять футов один дюйм». Тоненькая, мелкокостная, с тонкими, как паутинка, рыжими волосами. Губы были не накрашены. Застывшее лицо, безжизненные глаза.
– Вирджиния, – заговорил начальник детективов.
Женщина подняла голову. Она прижимала руки к поясу. Глаза не изменили выражения. Глаза были серые. Она смотрела на яркий свет не мигая.
– Вирджиния?
– Да, сэр. – Голос был очень тихий, едва слышный. Карелла наклонился вперед, чтобы разобрать, что она говорит.
– Вы когда-нибудь привлекались к уголовной ответственности, Вирджиния? – спросил начальник.
– Нет, сэр.
– Что случилось, Вирджиния?
Молодая женщина пожала плечами, как будто сама не могла понять, что произошло. Жест был почти незаметный. Так люди проводят рукой по глазам, думая о чем-то страшном.
– Что случилось, Вирджиния?
Женщина выпрямилась в полный рост для того, чтобы говорить в стабильно закрепленный микрофон, висящий на крепком стальном стержне в нескольких дюймах от ее лица, отчасти потому, что все смотрели на нее, и она вдруг почувствовала, что стоит ссутулившись. В комнате стояла мертвая тишина. Ни малейшего движения воздуха. За яркими прожекторами сидели детективы.
– Мы поспорили, – вздохнула она.
– Вы нам можете рассказать об этом?
– Мы начали ссориться с утра, как только встали. Жара. В квартире было очень... очень жарко. С самого утра. В жа... в жару быстро выходишь из себя.
– Продолжайте.
– Он начал придираться с апельсиновым соком. Сказал, что апельсиновый сок недостаточно холодный. Я сказала, что всю ночь держала его в леднике, так что не моя вина, если он нагрелся. Мы в Дайамондбэке небогаты, сэр. У нас в Дайамондбэке нет холодильников, а в такую жару лед тает очень быстро. Ну и он все жаловался, что сок не такой, как надо.
– Вы были замужем за этим человеком?
– Нет, сэр.
– Сколько времени вы прожили вместе?
– Семь лет, сэр.
– Продолжайте.
– Он сказал, что пойдет завтракать в кафе, а я сказала, чтобы он не ходил, потому что глупо тратить деньги зря. Он остался, но все время, пока ел, жаловался на сок. И так весь день.
– Вы имеете в виду сок?
– Нет, еще всякое. Не помню что. Он смотрел по телевизору бейсбол и пил пиво и весь день ко всему придирался. Он был в одних трусах из-за жары. Я сама была почти раздета.
– Дальше.
– Мы ужинали поздно – так, всякие холодные остатки. Он все время ко мне придирался. Не хотел ложиться спать в спальне, хотел спать в кухне на полу. Я сказала, это глупо, пусть даже в спальне очень жарко. Он ударил меня.
– Как ударил?
– Ударил по лицу. Подбил мне глаз. Я сказала ему: не трогай меня, а то я тебя вышвырну из окна. Он засмеялся, положил одеяло на пол в кухне возле окна и включил радио, а я пошла спать в спальню.
– Да, Вирджиния, говорите.
– Я не могла спать из-за жары. И он включил радио на всю катушку. Я пошла в кухню, чтобы попросить его сделать немножко потише, а он сказал, чтобы я шла спать. Я пошла в ванную, умылась и там увидела топор.
– Где лежал топор?
– Он держал инструменты на полке в ванной: гаечные ключи, молоток, и там был топор. Я решила выйти и опять сказать ему, чтобы он приглушил радио, потому что было очень жарко, а радио говорило очень громко, и я хотела немножко поспать. Но я не хотела, чтобы он опять меня ударил, и взяла топор для защиты, если он снова разозлится.
– И что вы сделали?
– Я вошла в кухню и держала топор. Он встал с полу, сидел на стуле у окна и слушал радио. Он сидел ко мне спиной.
– Да.
– Я подошла к нему, и он не обернулся, и я ничего ему не сказала.
– Что вы сделали?
– Я ударила его топором.
– Куда?
– По голове и по шее.
– Сколько раз?
– Не помню точно. Я все била его.
– А потом что?
– Он упал со стула, а я выронила топор и пошла к мистеру Аланосу, он наш сосед, сказала ему, что ударила мужа топором. Он мне не поверил. Он зашел к нам, а потом вызвал полицию, и пришел офицер.
– Вы знаете, что вашего мужа отвезли в больницу?
– Да.
– Вы знаете что-нибудь о его состоянии?
– Мне сказали, что он умер, – ответила она очень тихо. Она опустила голову и больше не смотрела на присутствующих. Руки сжались в кулаки у пояса. Глаза были мертвые.
– Следующее дело, – проговорил начальник детективов.
– Она убила его, – прошептал Буш. От волнения его голос звучал странно. Карелла кивнул.
– Маджеста, номер один, – сказал начальник детективов. – Бронкин, Дэвид, 27 лет. Имеется заявление, что он разбил прошлым вечером в 10 часов 24 минуты уличный фонарь на углу Уивер и 69-й Северной улицы. Электрическая компания тут же поставила полицию в известность, а потом сообщили о том, что разбит другой фонарь недалеко от первого, затем поступило сообщение о стрельбе из пистолета. Полисмен арестовал Бронкина на углу Диксен и 69-й Северной. Бронкин был пьян и шел по улице, стреляя по фонарям. Как все было, Дэйв?
– Я Дэйв только для друзей, – сказал Бронкин.
– Так как же?
– Чего вы от меня хотите? Я перебрал и разбил пару фонарей. Я заплачу за эти чертовы фонари.
– Что вы делали с пистолетом?
– Вы знаете, что я делал. Стрелял по фонарям.
– Вы собирались именно стрелять по фонарям?
– Ага. Слушайте, я не обязан ничего вам говорить. Мне нужен адвокат.
