Врата изменников - Перри Энн (список книг TXT) 📗

Он во всем был очень своеобразен, даже эксцентричен, но при этом обладал таким непоколебимым здравым смыслом, такой терпимостью к человеческим слабостям, что из всех живущих на земле, наверное, последним бы прибегнул к услугам опиумной настойки. Однако если он все же ее употреблял, то был вполне способен по рассеянности принять двойную дозу.

Хотя зачем, если и одной было достаточно, чтобы заставить его заснуть?

Питт смутно припомнил, что тридцать лет назад сэр Артур частенько страдал от бессонницы. Ребенком Томас иногда оставался ночевать в Холле. А Десмонд-старший вставал и бродил из комнаты в комнату, пока не добирался до библиотеки, где, найдя нужную ему книгу, садился в старое кожаное кресло и сидел там, пока не засыпал с нею на коленях.

Мэтью молча, с закипающим гневом, смотрел на Питта.

– А кто так говорит? – спросил Томас.

Мэтью опешил. Не такого вопроса он ждал.

– Э… врач и члены клуба…

– Какого клуба?

– О… я не очень понятно рассказал? Он умер в «Мортоне» вчера после обеда.

– После обеда? Не ночью? – Питт непритворно удивился.

– Нет! В том-то и дело, Томас, – ответил нетерпеливо Мэтью. – Они говорят, что он повредился в уме, что страдал от старческого маразма. Но это ложь. Ничего подобного! Отец был одним из самых здравомыслящих людей на свете. И он никогда не пил бренди! По крайней мере, очень редко.

– А какое отношение ко всему этому имеет бренди?

Мэтью сгорбился, вид у него был в высшей степени подавленный и недоумевающий.

– Сядь, – скомандовал Питт. – Я вижу, за всем этим скрывается гораздо больше, чем ты мне рассказал. Но когда ты в последний раз ел? Вид у тебя ужасающий.

Мэтью слабо улыбнулся:

– Мне совсем не хочется есть. Пожалуйста, не беспокойся, только выслушай.

Питт кивнул и сел напротив.

Десмонд опустился на край кресла, подавшись вперед, весь в крайнем напряжении.

– Как я уже сказал, отец умер вчера. Он был у себя в клубе. И провел там бо?льшую часть дня. Они нашли его мертвым в кресле, когда служитель пришел напомнить о времени и спросить, будет ли он обедать. Становилось поздно, – Мэтью поморщился. – Они сказали, что он выпил много бренди, и, видя его, решили, что он перебрал и заснул. Вот почему никто не побеспокоил его раньше.

Питт слушал не перебивая, но со все возрастающим чувством тяжелой печали, ибо знал, что последует дальше.

– И конечно, когда они заговорили с ним, то поняли, что он мертв, – сказал Мэтью угрюмо.

Он так явно старался унять дрожь в голосе, что, будь на его месте кто-нибудь другой, Питт смутился бы. Но сейчас он испытывал те же чувства, что и Мэтью. Спрашивать было не о чем. Это было не преступление, тут нет ничего загадочного. Это было несчастье, более внезапное, чем большинство подобных утрат, и поэтому потрясающее сильнее, чем обычно. Но если смотреть объективно, это такая потеря, которая рано или поздно случается во всех семьях.

– Я очень сожалею, – повторил он тихо.

– Но ты не понимаешь! – Лицо Мэтью снова вспыхнуло от гнева, и он осуждающе взглянул на Питта, а затем глубоко вздохнул. – Видишь ли, отец принадлежал к какому-то обществу – благотворительному, кажется… во всяком случае, он сам так думал. Они устраивали всякие мероприятия… – Мэттью небрежно взмахнул рукой. – Какие – не знаю точно. Он никогда мне не рассказывал.

Томас вздрогнул, как от озноба. Отчего-то он почувствовал себя так, словно его обманули.

– «Узкий круг» [3], – процедил он сквозь зубы.

– Так ты знал! – поразился Мэтью. – Каким же образом тебе это стало известно, а я об этом и не подозревал?

Вид у него был уязвленный, словно Питт злоупотребил его доверием.

Вверху на лестнице хлопнула дверь, и послышался топот бегущих ног, но ни Томас, ни Мэтью не обратили на это внимания.

– Это просто догадка, – ответил Питт, хмуро усмехнувшись. – Я не так уж много знаю об этой организации.

Десмонд посуровел, словно между ними закрылась дверь. Он смотрел недоверчиво: уже не как друг, не как брат, которым его привык считать Питт.

– Ты член этого общества?.. Нет, конечно, извини. Глупый вопрос. Если бы ты в нем состоял, то ни за что не сказал бы мне. Но как иначе ты узнал об отце? Ты вступил туда вместе с ним? Сколько лет назад? Меня он никогда туда не приглашал!

– Нет, я не вступал, – резко ответил Питт, – и не слышал о нем до самого недавнего времени, пока не столкнулся с этими людьми в ходе одного расследования. Я отправил под суд нескольких его членов и разоблачил других за участие в мошенничестве, шантаже и убийствах. Поэтому я, возможно, знаю о них гораздо больше, чем ты, – в том числе и то, что они чертовски опасны.

В коридоре Шарлотта что-то сказала одному из ребят, и шаги стихли.

Несколько минут Мэтью сидел молча, но мысли, которые жгли его мозг, отражались во взгляде и на усталом, изборожденном горькими чувствами лице. Он все еще не оправился от внезапного удара, не смирился с мыслью, что отца больше нет. Он едва мог удержать себя в руках – так остро ощущались чувство внезапного одиночества, жалость к умершему и сознание вины, хотя и не понимал, в чем виноват, разве что упустил какие-то мелкие возможности, не сказал вовремя каких-то нужных слов. Он также изнемогал от усталости и поначалу очень рассердился на Питта. Он был разочарован в друге; пожалуй, готов был даже обвинить его в предательстве. Но после того, как Томас все объяснил, Мэтью почувствовал невероятное облегчение и вину, что плохо о нем подумал и напрасно осудил.

Питт понимал, что сейчас не время для извинений: Мэтью был на грани срыва. Он протянул старому другу руку. Десмонд сжал ее – порывисто и так крепко, что пальцы почти впились Томасу в ладонь. Тот дал Мэтью время справиться с чувствами, а затем вернулся к теме разговора:

– Так почему ты заговорил об «Узком круге»?

Мэтью сделал над собой усилие и начал объяснять спокойнее, но все еще сидя на краешке кресла и сильно наклонившись вперед, поставив локти на колени и подперев руками подбородок.

– Отец всегда занимался только благотворительными делами – до самого недавнего времени, когда занял более важное место в организации, получив, так сказать, повышение. Я думаю, это была чистая случайность. Но он начал узнавать о них все больше: и об их делах, и кто есть кто среди членов организации, – он нахмурился, – особенно когда дело коснулось Африки.

– Африки? – удивился Питт.

– Да, особенно Замбезии [4]. Сейчас там идут важные изыскательские работы. Но это долгая история. Тебе что-нибудь об этом известно?

– Нет… об этом я ничего не знаю.

– Ну, разумеется, это связано с большими деньгами и возможностью невероятного обогащения в будущем. Золото, алмазы и, конечно, земля. Но здесь много и других проблем: миссионерство, торговля, международная политика…

– Но какое отношение к этому имеет «Узкий круг»?

Лицо Мэтью насмешливо вытянулось.

– Это власть. «Узкий круг» стремится к власти – и к возможностям завладеть частью богатств. Так или иначе, отец начал отдавать себе отчет в том, каким образом старшие члены «Узкого круга» влияют на политику правительства и Южноафриканской компании к собственной пользе, не принимая во внимание благополучие африканцев, да и всей Великобритании. Он очень из-за этого расстраивался и начал высказывать свое отношение…

– Другим членам своего круга? – спросил Питт, хотя опасался, что знает ответ заранее.

– Но… не тем, кто сочувственно выслушал бы его. – Мэтью вопросительно взглянул на Томаса и увидел ответ у него на лице. – Я думаю, они убили его, – сказал он едва слышно.

Повисла такая тишина, что можно было явственно расслышать тиканье часов на камине. На улице кто-то крикнул, это было слышно даже сквозь закрытые окна, и кто-то ответил, тоже крикнув, из какого-то другого сада, утонувшего в голубых сумерках.

Питт не отвергал возможности убийства. «Узкий круг» вполне мог пойти на это, если бы возникла серьезная необходимость. И сейчас он сомневался не в решимости или способности Круга убивать, а лишь в том, что в данном случае они действительно не могли без этого обойтись.