Выстрел в спину - Леонов Николай Иванович (книги онлайн полностью .TXT) 📗
Осенью он сломал ногу. Сезон пропал, Пашка не унывал, работал тренером в «Спартаке», таскал Женькины записочки, раскатывал под окнами Леночки Веселовой – так звали будущую Женькину жену – ледяную дорожку.
Папа Шутин построил сыну кооперативную квартиру. Пашка помог втащить в нее холодильник и другую мебель, но на свадьбу к другу не попал: Леночка любила Шутина-младшего и делить его ни с кем не собиралась.
Друзья расстались и вновь встретились лишь через семь лет. Павел стал мастером спорта, отслужил армию, работал тренером и учился на заочном отделении факультета журналистики МГУ. Почему журналистики? Как объяснял сам Пашка, он журналистику вычислил путем исключения других специальностей.
Диплом нужен, иначе пропадешь. Какой диплом? Точные науки отпадают сразу, так как математика и физика болтовни не любят, здесь никого не обманешь, знать надо. Педагогическая деятельность не годится, потому что такие, как я, есть в каждом поколении, а на роль Иисуса не претендую… Иностранный язык, конечно, вещь, но ведь его целыми днями учить. Можно в инфизкульт, но к тому времени на склонах так накувыркаюсь, что меня туда калачом не заманишь. Вот и получилось, быть мне журналистом, спорт меня и по стране повозил, и за рубежом помотал. Кое-что я в жизни видел, людей встречал разных, писать же научусь, не боги горшки обжигают.
Так Павел Ветров говорил, но на самом деле все было иначе. Пашке еще не стукнуло и восемнадцати, когда однажды в доме у Шутиных он познакомился с известным писателем. Весь вечер Пашка тихонько просидел в уголке, внимательно слушал и запоминал.
– Научиться писать практически может каждый, – говорил тогда иисатель. – Вопрос в том, есть ли тебе что рассказать людям. Знаешь ли ты что-то такое, чего многие не знают? Интересен ли ты людям, хотят ли они тебя слушать?
Пашка смотрел вокруг пытливо, приглядывался к людям, изучал их, даже пытался анализировать. И в университет он пошел, прекрасно отдавая себе отчет, что диплом дипломом, а образование, с которым у него, мягко выражаясь, плоховато, необходимо.
Павел учился писать по спортивной системе. Накатать километры, запоминать причины падений, не стонать от ушибов, относиться к переломам философски: ты же сам лез, тебя в гору не гнали? Сидел бы на диване, не ушибся бы. Редактор газеты, посмотрев на него сочувственно, вернул статью и сказал, что не надо, Ветров, не надо, мы ведь тебя и так уважаем. Павел согласно кивнул и пришел через неделю. Он переписал ту статью двенадцать раз, ошалевший редактор переписал ее в тринадцатый и опубликовал. Так имя Павла Ветрова впервые появилось в печати.
Женька Шутин прожил с Леночкой три года. Они расстались спокойно, интеллигентно, разделив имущество поровну: Леночке – квартиру с обстановкой, Жене – чемодан с барахлом и книжки, он ведь всегда любил читать. Молодые то ли не помнили, то ли помнили сначала, да потом забыли, что и квартира, и прочая мелочь, как холодильник, телевизор, половичок у двери, были куплены на деньги Шутина-старшего.
Иняз Женя закончил благополучно, на госэкзамене получил твердую четверку, а потом – свободное распределение. Преподавать Женя не хотел, а таскаться с группой иностранцев по Москве, ежедневно рассказывать о Кремле и Третьяковке – занятие не из интересных. Евгений был парень образованный, общительный, он решил стать журналистом. Он писал легко, фразы у него были чистые и упругие, слова не выкинешь. Проработав два года вне штата, Шутин сделался сотрудником, а затем и редактором отдела центрального журнала.
Евгений и Павел вновь встретились, когда им было по двадцать семь. Шутин уже прочно стоял на ногах, Ветров еще цеплялся за сборную, но уже отлично видел свой финиш. Три заметки с его фамилией читали только друзья. Со свойственной ему бесцеремонностью Павел пришел без звонка, словно и не было семи лет и расстались они вчера, положил на стол свое очередное творение. Шутин прочитал, расставил знаки препинания и, исправляя ошибки, кое-что вычеркнул и сказал, что не так уж и плохо. Павел решил: Женька Шутин должен ему помочь и не так вот разово, а взять над ним постоянное шефство.
– Это же твой стадион, ты здесь выступаешь, – объяснил он, – еще на финише меня встречать будешь.
С годами Пашка Ветров стал не столько умнее, сколько упрямее и настырнее. Шутин же вырос в человека, который любил шефствовать и помогать.
Павел закончил университет, начал сотрудничать и в толстых журналах и однажды заявил, что написал повесть. Евгений работал над прозой давно, уже несколько лет, все не мог закончить, еще раз переделать, отшлифовать – мешали дела, жизненная круговерть. А тут Пашка, у которого в голове полторы мысли, положил на стол рукопись, смотрит невозмутимо. Повесть оказалась скверная, о языке и говорить нечего. Приговор Пашка выслушал стойко, дальше все закрутилось, как в отлаженном механизме. Пашка переписывал свою повесть столько раз, что довел Женьку и всех знакомых редакторов до белой горячки. «Скоростной спуск» – так называлась повесть – опубликовали, под Пашкиным портретом коротко сообщили, что он мастер спорта, своих героев взял из жизни, выдрал прямо с мясом, в общем, выпросили индульгенцию за язык автора и прочие литературные огрехи.
Тридцатилетие друзья отмечали порознь. Евгений вновь женился. Шутин-старший построил вторую квартиру, появились новые холодильник, телевизор и половичок. В этот раз Павел мебель не таскал, ему дали отставку заранее. Верочка была красива, обаятельна и талантлива. Она три года сдавала в Строгановское, но экзаменаторы не могли или не хотели оценить ее талант. Женя понял, что, женившись, выиграл миллион по трамвайному билету.
В редакции, где он работал, сменилось руководство. Новая метла, новые порядки. Шутин привык отвечать за работу отдела, а не отчитываться, куда пошел, почему опоздал или вовремя не оказался на месте. Он был человеком творческим, а не чиновником, прикованным зарплатой к столу и телефону. Евгений Шутин стал корреспондентом другого журнала. На работу можно не ходить, пиши себе целыми днями, правда, зарплаты нет, зато и гонорар тебе никто не ограничивает. Вскоре родился сын, жизнь приобрела новый смысл. Евгений трудился: очерк, статья, рецензия, радио, телевидение, задумана новая книга, хотя еще не закончена старая.
Павел Ветров за эти годы написал несколько повестей, у него вышло две книги. Павел стал профессиональным писателем, работал уже уверенно, на него начали обращать внимание в литературных кругах. Некоторые его коллеги считали, что если Павел выйдет за рамки спорта, копнет поглубже и перестанет держаться за сюжет, как за якорь спасения, то он способен написать прозу настоящую.
– Возможно, когда-нибудь и рискну, – говорил Павел, – еще рано, класса не хватает.
Спорт выработал в нем не только упорство и умение работать. Павел еще обладал удивительным чувством времени и расстояния.
– Я знаю свою трассу и свой порядковый номер, – говорил он. – Рекорд не выскакивает, как джинн из бутылки, рекорд привозят на кровавых мозолях. И нельзя сесть за стол и сказать: сейчас я напишу гениальную прозу.
Дружба Шутина и Ветрова возродилась, когда они приближались к сорокалетию. Евгений жил у папы, переехал с чемоданами и книжками в свою комнату. Верочка с сыном остались в двухкомнатной квартире.
Евгений работал директором картины на киностудии, ел вкусные мамины обеды и был впервые по-настоящему счастлив.
– Двадцать лет отобрали у меня эти две женщины, – говорил он. – Хватит, теперь я наконец свободен и живу в свое удовольствие. Я молод, сорок для мужчины не возраст, все впереди.
Павел согласился, однако задал грубый вопрос:
– Директор картины – это интересно?
– Интересно, – решительно ответил Евгений. – Так называемым творчеством я предоставляю заниматься таким, как ты. Вы легко усваиваете, что хорошо и что плохо, о чем писать следует и о чем нельзя. Вас ценят и подкармливают. Я уже не умею творить по указке.
Павел не возражал.
– Ты теперь совсем не пишешь?
