Стервятники - Леонов Николай Иванович (читать книги полные .txt) 📗
– Петр, ты прав, но решение принимаешь неверное. – Гуров погасил сигарету и сел на свой стул. – Каждый должен заниматься своим делом. Если в горах грозит сойти лавина и похоронить тысячи людей, бессмысленно вызывать на помощь мастеров-горнолыжников. Следует тряхнуть наших генералов, которые занимаются кадрами, поставить на их место профессионалов.
Те в свою очередь разгонят стада бездельников, курирующих райуправления и отделения. Следует создать армию оперативников, участковых, следователей, которые работают на земле, и они будут знать бритоголовых отморозков в лицо и по имени, тогда наступит порядок. А мы вдвоем, – Гуров кивнул на Станислава, – ничего сделать не можем. И говорить об этом людей смешить.
– Лева, ты мыслишь правильно, а предлагаешь утопию. – Орлов приподнял папку с бумагами, отпустил, она грузно шлепнулась на стол. – По данному вопросу существует приказ первого замминистра, и твоя фамилия названа.
Если вы срочно не раскроете несколько уличных преступлений, сбудется твоя мечта, ты отправишься копать огород к отцу.
– Ну, пугать меня, Петр, не следует, – усмехнулся Гуров. – Рапорт я могу подать сегодня. И ты прекрасно знаешь, работу в Москве я найду дня через три.
– А три дня чего будешь делать? – наивно, с детским выражением на лице спросил Станислав.
– Ну, по русскому обычаю два дня буду с тобой обмывать покойника и плакать, день – баня, день – бассейн.
К тому времени друзья найдут мне местечко, где я буду получать больше, чем министр, и работать по свободному расписанию.
– Вроде нас трое, – сказал Орлов. – Значит, меня вы бросите? – вроде бы жалобно спросил генерал, да так достоверно, что даже Гуров обманулся. Орлов по-блатному цыкнул зубом и продолжал: – Вы, пацаны, будете на этой делянке пахать, пока меня на пенсию не выпихнут. А ты, Лев Иванович Гуров, опосля в энто кресло сядешь, узнаешь, сколько кровушки вы из меня выпили. Я озабочусь, и твои фокусы о чьем-то неумении руководить – не пройдут, найду человека, которого ты послушаешь.
«Это он моего отца имеет в виду», – понял Гуров и загрустил, знал, что против отца никогда не пойдет.
– Ты умен, но политик херовый, – в глазах генерала плясала усмешка. – Ты предлагаешь совершенно верную реорганизацию милиции. Люди устали от перестроек, власти знают, хотя бы кусок народу надо бросить сегодня. Поэтому тебя, сыщика от Бога, заставляют улицы подметать. Ты возьмешь метлу и пойдешь на улицу. Все! Совещание закончено. Уйдите добром, а то выгоню.
Генерал взял со стола папку, протянул Гурову и, когда офицеры уже были в дверях, обронил:
– Начальник МУРа, руководители прочих милицейских подразделений поставлены в известность, людьми вам помогут.
Крячко повернулся, вытянулся, даже щелкнул каблуками.
– Спасибо, господин генерал-лейтенант. Я знаю этих людей. Коли зарежут, соблаговолите над ящиком пару слов сказать, – Станислав закрыл двойные двери и одними губами матерно выругался.
Секретарь Верочка, прекрасно зная о дружбе генерала с сыщиками, проводила их удивленным взглядом.
Кабинет Гурова и Крячко находился рядом. Когда они вошли, Станислав чуть не заорал:
– Где твой знаменитый норов, гений?
– Побереги силы, Станислав, – холодно ответил Гуров. – Иначе у тебя весь пар в свисток уйдет.
– Ты понимаешь, кого нам дадут в МУРе и в других подразделениях? – ехидно поинтересовался Станислав. – Каждый хозяин сводит на сторону людей бросовых либо давно обезножевших, пьяниц да дураков.
– Они могут выделять кого угодно, но я возьму лишь тех, кто пашет, – ответил Гуров. – Ты слушал, да не понял, что нам с тобой власть отдали. А за власть, дорогой мой, люди головы кладут. А нам насильно ее всучили.
– А в заклад взяли наши головы.
– Не головы, только погоны. Хватит дискутировать, давай читать эту макулатуру. Начнем с убийства отставника и пуделя. Садись, – Гуров указал на кресло Станислава, которое стояло за столом, расположенным напротив. Столы сыщиков упирались лоб в лоб у единственного окна кабинета.
Станислав с тяжелым вздохом опустился на свое место. Гуров раскрыл полученную у генерала папку, разделил лежавшие в ней материалы примерно поровну, протянул пачку другу, сказал:
– Просмотри, затем поменяемся.
Некоторое время они читали документы, чувствовалось, что некоторые заявления были припрятаны в отделениях, работа по ним не велась, на милицейском жаргоне это были «глухие висяки», то есть дела безнадежные, которые не регистрировались, чтобы не гробить и без того безрадостную отчетность.
В основном сыщики читали об убийствах на улицах, разбоях, грабежах, нанесениях тяжких увечий. Бумажки были подколоты скрепками, содержали заявления потерпевшего, если он остался жив, либо заявления родственников убитого; редко – протокол осмотра места преступления, еще реже – опрос одного-двух свидетелей, которые «чего-то такое видели или слышали». Ясно, что достать такие материалы из заначек оперативников было делом непростым.
В старые времена за одно подобное укрывательство вкалывали «строгача», выносили служебное несоответствие, а то и выгоняли со службы. После Афганистана, Чечни выяснилось, что никто ни за что не отвечает, спрятать заявление в отделении милиции стало делом если не обыденным, то и не слишком скандальным. Уличенные оперативники, не смущаясь, отвечали, мол, вы с генералами и сотнями трупов разберитесь, опосля снимайте с меня шкурку, что не передал заявление в прокуратуру по столь «громкому» делу.
Однако, читая заявления и скудные бумаги, опытные сыщики прекрасно понимали, что начальству пришлось крепко надавить, требуя от оперативников расстаться со своими заначками.
Гуров и Станислав обменялись папками, прочитали все, взглянули друг на друга и долго молчали. Одно дело читать ежедневные сводки о совершенных преступлениях, совершенно иное – ознакомиться с таким количеством убийств, разбоев, изнасилований, когда они собраны вместе.
– Да, Лев Иванович, снялись мы с «земли», окопались в высоких кабинетах, стали большими начальниками, – произнес наконец Станислав, растянув последние слова до предела, – и беды, горе людское остались где-то вдалеке.
Гуров смотрел задумчиво и равнодушно, не отвечал. Станислав согласно кивнул и продолжил:
– Известно, молчание – золото… Творится беспредел, но ты был прав, заявив Петру, что нам с тобой лавину не остановить. Повторяю, отделения, да и МУР, дадут нам ребятишек бросовых. А тут по каждому заявлению следует хотя бы подозреваемого определить, свидетелей найти. Сегодня человека, готового дать показания, в ментовку только в наручниках доставить возможно. А если и удастся, то человек после нашего душевного разговора из Москвы умотает, и я его понимаю. У каждого лишь одна жизнь, да еще семья.
– До чего же ты умный, Станислав, – Гуров скупо улыбнулся. – Был такой тщеславный парень, вырос, философом стал. – Он помолчал, прикурил сигарету. – Мы не только перед данными людьми в долгу, но и Петру кое-чем обязаны. Когда требуется, он нас покрывает, и раз такую кучу дерьма вывалил, значит, его за горло взяли, и мы вынуждены соответствовать. Найди Валентина и Григория, завтра поутру я их жду.
Валентин Нестеренко и Григорий Котов, отставники-менты, опытные сыщики, работали с Гуровым по нескольким делам. Но то были дела миллиардеров, и услуги сыщиков оплачивались клиентами в валюте частным образом.
И это являлось не частной халтурой – приработком, а делами официальными.
Богатые люди обращались в Администрацию Президента, затем к министру и получали лучших специалистов. Получать с миллионеров деньги на работу и покупку дополнительного транспорта и техники было делом нормальным. Тогда и приглашались Нестеренко и Котов, им хорошо платили, они отлично работали. Сегодняшнее дело не заказывалось банкирами, сулило лишь бессонные ночи, возможность схватить пулю или нож, все за бесплатно.
Станислав взглянул на Гурова удивленно, послушно раскрыл записную книжку.
Гуров позвонил Орлову, получил разрешение обратиться к первому заместителю министра. Генерал даже не поинтересовался, зачем сыщик лезет в верха, дал добро и положил трубку. Тогда Гуров позвонил в приемную генерал-полковника, представился и попросился на прием. После небольшой паузы, видимо, адъютант согласовывал вопрос с шефом, сыщику ответили, что в ближайшие двадцать минут высокий генерал свободен и, если полковник успеет… Гуров заверил, что успеет, кивнул Станиславу и выскочил из кабинета.
