Пропала дочь президента - Макеев Алексей Викторович (читать хорошую книгу txt) 📗
– Так мы поговорим?
– Черт с вами, пойдемте.
Гуров еще раз бросил взгляд по сторонам пустынной улицы и пошел вслед за мужчиной к дверям здания, где Лахнова намеревалась открыть салон красоты.
Девушка за стойкой администратора подскочила и расплылась в широкой улыбке:
– Здравствуйте, Далер! Вы что-то забыли?
– Если можно, я с партнером хотел бы еще раз осмотреть раковины и систему слива, – беззастенчиво принялся врать Рахим. Видимо, он тут бывал под «легендой» или строителя, или поставщика оборудования. – Мы поднимемся, хорошо?
– Да, конечно, – обворожительно улыбнулась администратор и села, скрывшись за стойкой.
– Кто вы такой? – требовательно спросил Гуров, когда они стали подниматься по лестнице.
– Наверное, мне в самом деле лучше начать с представления. Меня зовут Далер Рахим, я офицер охраны президента республики.
– Какой республики? – машинально спросил Гуров. – И что офицер охраны президента делает в России без президента? Готовится официальный визит?
– Нет, Лев Иванович, ничего не готовится по линии президента. А о какой республике идет речь, я умолчу. Не судите строго, но это очень серьезный вопрос, чтобы упоминать в связи с моими делами кого-то из высоких политических лидеров. Согласитесь? Президент одной из республик Средней Азии. Поверьте, не следует мне говорить большего. Теперь о моей миссии в Москве. У президента есть внебрачная дочь, она живет и учится в Москве. Тайно. Теперь она пропала. Есть основания полагать, что ее исчезновение связано с давлением неких международных сил на президента. Не исключен шантаж.
– Чушь какая! – недовольно бросил Гуров и прошелся по пустому залу, заложив руки за спину. – Бред! Это Зайченко – дочь вашего президента? Или Воскобойникова? У обеих типичные среднеазиатские фамилии! И почему она не под охраной, если у вас так все серьезно с мировыми партнерами? Президент не смог обеспечить безопасность дочери? Бред, дорогой Далер Рахим!
– Нет, просто вы не совсем правильно оценили ситуацию. Официально установить охрану – значит, признать важность объекта. Нетрудно проследить жизнь девушки и понять, откуда такая трогательная забота президента республики. Скрыть отношения – значит, обезопасить ее. Поэтому она давно живет в России под фамилией матери, и почти никто о ней не знает. Теперь она пропала, и я прислан для того, чтобы найти ее. Убедиться, что она либо жива, либо мертва.
– Ладно, в этом вы меня убедили. – Гуров уселся на вращающееся кресло у парикмахерского стола и с интересом посмотрел на Далера: – Тогда сам бог велел рассказать мне всю историю с самого начала. Соврете, и я вызову сюда представителей контрразведки. Поверьте мне на слово: учитывая мой статус и мой опыт, приедут быстро.
– Верю, – вздохнул Далер и уселся на соседнее кресло, задрав ногу на ногу. – Врать не в моих интересах. Что имею право рассказать, то расскажу. Мне ваша помощь нужна. Я без вас, будучи гражданином другой страны, немногое смогу. А о вас, Лев Иванович, я такое слыхал… Вы в российском сыске легенда!
– Не будем об этом. Итак?
– Мой президент начинал свою карьеру простым специалистом в области сельского хозяйства, потом возглавлял одно из хозяйств. Позже в стране начались серьезные изменения, политическая жизнь всколыхнулась, началась дикая борьба за власть. Еще тогда у него была возлюбленная в… э-э… том районе, где он работал. А в 1994 году он все-таки победил на выборах и стал президентом. А женщина к тому времени была беременной. Получилось, что рождение внебрачной дочери совпало с началом президентства. Обстановка была крайне сложная и нестабильная, в воздухе витали признаки готовящихся переворотов. Вот тогда он и отправил ее в Россию.
– Дочь у него родилась в Астрахани, – подсказал Гуров, – а потом Анна Ивановна Воскобойникова перебралась в Москву.
– Вы углубились в историю жизни девушки? Правильно, так вы и должны были поступить. Да, все правильно. Через подставных лиц люди президента за деньги устроили этот переезд, гражданство, организовали жилье, работу. И президент не ошибся, потому что события в стране в те годы происходили страшные. В 1996 году совершилась попытка государственного переворота. Но тогда удалось договориться, и сепаратисты, просто влившись в органы власти, на этом успокоились. Их лидерам нужна была кормушка, и они ее получили. Но волнения возникали периодически то здесь, то там. Понимаете, они долго не виделись, не переписывались из соображений безопасности. Но деньгами помощь осуществлялась.
– Ну, ясно, – кивнул Гуров, – обеспечить охрану на государственном уровне любовнице он не мог, иначе пришлось бы афишировать отношения. А потом, когда закончился мятеж? Снова угрозы?
– Вокруг страны складывалась сложная ситуация и тогда, а сейчас она особенно изменилась. Я понимаю, вам сложно в это поверить, вы ведь полицейский, а не сотрудник разведки. А пару лет назад президент узнал, что его возлюбленная умерла в Москве и дочь осталась одна. Ей тогда уже исполнилось восемнадцать, и решить ее судьбу, точнее, обеспечить ее жизнь можно было без осложнений. Ведь несовершеннолетнего ребенка обязательно бы поместили в интернат. И президент устроил дочери приезд к нему. Наконец они познакомились лично. Она рассказала ему о своих планах, мечтах. Через подставных лиц ей купили коттедж в Озерках, в ГИТИС она поступила без всяких протекций, сама.
– Талант?
– Вы не поверите, Лев Иванович, когда она гостила у нас, я не мог ею не восхищаться. Очень живой ум, очень нестандартный, что ли. Из нее выйдет непревзойденная актриса. Умница, красавица.
Гуров смотрел на Далера и слушал, как тот восхищается девушкой. Либо этот парень так предан своему президенту, что восхищается всем, что имеет к нему отношение, либо он в девушку влюблен. А вот это зря. В том смысле, что поручать задание лицу, непосредственно заинтересованному, нельзя. Выполнять задания должно лицо равнодушное к объекту, иначе можно наделать глупостей.
– Только без взрослых людей рядом ей было бы трудно, – продолжал говорить Далер, – и наши люди попросили соседей покойной Анны Ивановны, матери девочки, переехать в коттедж. Вы понимаете, что я говорю о чете Самохиных.
– Куда они пропали? – сурово спросил Гуров. – Их похитили?
– Н-нет. – Далер покрутил в воздухе рукой, но потом решил ответить честно: – Нет, их не похитили. Они просто уехали на время из Москвы. Вам они ничем помочь в розыске нападавших не могут, а своими жизнями рискуют. Это просто чудо, что их не убили как свидетелей.
– Они неважные свидетели, потому что опознать преступников не смогут, – заметил Гуров. – Мы тут решили, что нападавшие были не сбродом, кем-то собранным на скорую руку, а профессионалами. Им ничто не угрожало, поэтому они не ликвидировали Самохиных.
– Да, наверное, – согласился Далер. – Только моя задача не нападавших искать, а Галию.
– Галия… Галина, – задумчиво проговорил Гуров. – Ох, заигрался ваш президент. Извините, конечно. Если она для него так важна, то серьезнее надо было подходить к вопросу ее безопасности. Тогда, значит, нельзя было привлекать спецслужбы к охране, а теперь отправлять на розыски офицера охраны можно. И небось не лейтенанта, да? Ты кто по званию?
– Подполковник, – ответил Далер с улыбкой.
– Ого! – вскинул брови Гуров. – Такой молодой, и уже подполковник?
– Уже пять дней, как подполковник.
– Ладно, подполковник, давай думать, как нам искать Галю Воскобойникову. Я все-таки предлагаю фигней не заниматься, а привлечь ФСБ. У них и возможностей побольше, и…
– Ни в коем случае, Лев Иванович! – вскочил с кресла Далер и заметался по комнате. – Даже и думать забудьте! Никакого официального хода операции, никаких спецслужб. Я даже к вам за помощью обратился как к частному лицу, и то лишь потому, что вы уже в курсе событий. Дело не в том, что президент не хочет афишировать кровную связь с девушкой из соображений морали, а в том, что неким кругам сразу станет понятно, что они насчет Галии не ошиблись. Ведь до конца никто ничего не знал. Нападение было, скорее всего, организовано с целью выяснить, кто она ему. А уж потом они бы решали, что с ней делать. И сейчас, пока есть шанс, что Галия на свободе, что она жива, мы не должны привлекать спецслужбы. Так мы только подпишем ей смертный приговор. Понимаете?
