Три маленькие повести о любви - Кивинов Андрей Владимирович (чтение книг TXT) 📗
Пальцы сжались. Катя дернула, рванула из последних (ну, почти последних) сил шнур. Горячий утюг свалился со столика.
Она не почувствовала ожога. Она уже не могла чувствовать…
Хрясь! Ч-М-Т!.. (Черепно-мозговая травма.)
И еще!.. И снова!.. На, гадина!
…Минуты две она лежала без движения. Искорки разлетелись, сороковаттка слепила глаза. Боль в руке, боль в затылке. Катя застонала, уперлась локтями в пол и кое-как села, прислонившись к шкафу.
"Вы смотрели художественный фильм "Девочка мочит отца"".
Отец лежал мордой вниз.
Мертвый.
"Па, ты чего, па?.. Па, я не хотела, ты же первый, па… Господи, почему? Я, наверное, просто сплю…"
Сознание возвращалось. Катя сорвалась в ванную, включила холодную воду, сунула голову под струю. Ш-ш-ш-ш…
Вернулась в комнату. Сцена номер… Та же и труп.
…На улице шел снег. Мягкий, теплый, весенний. Телефон-автомат висел на стене соседнего дома. Катя кое-как засунула скользкий жетон в щель, со второй попытки набрала номер.
– Лешенька… Это я, маленький мой. Тут такое… Скорее приезжай! По-пожалуйста. Он там… лежит… Дома. Скорее, Лешенька.
Данилов позвонил в дверь через двадцать минут. Мчался со всех ног, не обращая внимания на срывающихся с бешеным лаем злых собак, которых хозяева выгуливали исключительно ночью. Без пяти час…
Катя разрыдалась в прихожей, бросившись Данилову на шею. Алексей прижал невесту к себе, с минуту успокаивал. Затем прошел в комнату…
– Что случилось?
Катя кое-как рассказала. Алексей сел на диван, рассматривая труп несостоявшегося тестя.
– Я не хотела, Лешенька… Он ведь сам… Он бы меня задушил… Ты же мне веришь? Ты же все знаешь… Ты мне поможешь, правда? Я не убийца.
– Помогу, – Данилов резко выпрямился. – Кончай реветь! Полиэтилен есть? Большой кусок.
Голос Алексея был жестким и твердым, как лед, совсем иным, нежели несколько минут назад.
– Полиэтилен? – Катю, как ни странно, такой тон привел в чувство гораздо быстрее, нежели поцелуи и просьбы успокоиться. – Зачем?
– Надо завернуть голову, иначе будет много крови. Потом не отмоешь. Найди хотя бы пакет. Быстрее.
Катя пока ничего не понимала, но за пакетом пошла. Пакет валялся за шкафом, в нем лежало платье, которое Катя так и не успела погладить. Белый, с рекламой фирмы "Сименс". "Потому что я люблю…"
– Такой?
– Да, пойдет. Помоги мне. Давай перевернем. Алексей склонился над папашей, правой рукой приподнял голову.
– Аккуратненько… Давай. О-па!
Катя отвернулась. Папаша смотрел прямо ей в глаза, будто живой.
Данилов раскрыл пакет, натянул его на голову мертвецу.
– Веревку или шнур какой-нибудь… Не дожидаясь, пока Катя сообразит, схватил утюг и перочинным ножом отрезал шнур. Затянул на шее покойного, поверх пакета.
– Так, теперь бери тряпку. И все тут вымой. До капельки. До последней. "Комет" есть? Нет? Тогда с мылом. У вас линолеум, смоется нормально. Хорошо, что не паркет.
Катя, словно механическая кукла, пошла за тряпкой. Данилов достал сигарету, закурил. Затем, выключив свет, подошел к окну и осмотрел двор. "Херово как… Светло. Чертов снег…"
Двор просматривался великолепно, свет одинокой лампочки проникал в самые дальние уголки. Несколько припаркованных машин, трансформаторная будка, детская площадка… Снег. Белый до боли в глазах.
– Ты где? – Катя зашла в комнату.
– Не включай свет! Значит так, мой пол, стены, в общем, протри везде, где кровь есть. Я минут через пять вернусь. Позвоню два раза.
Данилов выскочил из квартиры, вышел из подъезда. Лампочка качалась под круглым металлическим абажуром, метрах в трех от земли. Алексей обогнул трансформаторную будку, заметил мусорные бачки, стоящие за кирпичной перегородкой. Включил карманный оперской фонарик, собираясь найти кусок кирпича или палку.
"Нет, не стоит… Люди могут не спать, вызовут ментовку: "Хулиганы бьют лампочки и стекла, помогите…""
Чертов снег… Валит и валит. Данилов огляделся. "Соображай, соображай, урод". Подвал отпадает сразу. Если там найдут – все, хрен отмажешься. Люк? До первого визита ремонтной бригады. Кто их знает, когда полезут? Может, через год, а может, завтра. Просто бросить в сугроб?.. Шел домой, напали неизвестные… Нет, сам упал, потому что пьяный. Он все время падал, Катька подтвердит. Потерял сознание и замерз. Территория Стаса, он глубоко копаться не будет, скинет "отказной" материал в архив. "Я Катьку опрошу как надо. Простота – медсестра таланта".
Данилов выглянул из-за будки. К дому, мимо кустов, вела заледенелая тропинка. Он прошел по ней, внимательно смотря под ноги. Наконец нашел то, что нужно. Острый угол бетонного поребрика. Рядом – замерзшая лужа, почти припорошенная снегом. Как раз в жилу. Шел, поскользнулся, упал… Решено. "Черт, забыл спросить, сколько раз Катька батю приложила… Если больше одного, сценарий будет выглядеть натянуто и неестественно. Придется сочинять новый".
Данилов вернулся в квартиру. Дверь была не заперта. Катя ползала по полу с тряпкой.
– Я свет включила, иначе не видно.
– Все правильно. Ты сколько раз его?.. Ну, утюжком? Один? Два? Три?
– Ты думаешь, я считала? Один, кажется…
– Точно?
Катя виновато посмотрела на Данилова. Действительно ведь, не считала.
"Вряд ли такого кабана одним ударом завалишь… Хотя как попасть. Иногда хватает легкого касания деревянной скалки. Бывали случаи…" Развязывать пакет и проводить патологоанатомическое исследование не хотелось. Ладно, рискнем.
Данилов присел на корточки, придирчиво осмотрел пол.
– Вот здесь. Не вымыла.
Катя сбегала в ванную, сполоснула тряпку. Алексей приподнял руку мертвеца. Нормально, окоченение еще не наступило, можно уложить тело на асфальт в любой нужной позе. Да и тащить удобно.
Когда Катя закончила "приборку", он приказал найти еще пакет или хотя бы бумагу – завернуть утюг и тряпку.
– Мне бы чучельником работать, – мрачно усмехнулся Данилов.
– Кем?
– Чучельником. Профессия есть такая в бандитском мире. Человек, который помогает добрым людям избавиться от нехороших трупов. Редкостные умельцы попадаются. При желании в карманах человечка могут вынести… Так, не стой, одевайся.
Катя только сейчас вышла из полубредового состояния и обрела способность к осознанным действиям. Она присела на единственный стул.
– Что ты хочешь сделать, Лешка?
– А ты до сих пор не поняла? Чучельник я, первого разряда. Вынести батяню надо.
– Зачем? Разве нельзя сказать, что он первый? Ты посмотри – он же меня чуть не задушил. Если б не утюг… Почему надо его?.. Лешка?
– Вот тут написано, – Данилов кивнул на пакет. – Потому что я люблю. Долго объяснять, Катенька… Ты одна на жилплощади осталась, папаша лишний. Отличный повод. Для мокрухи. Вас двое на квартире было. Кто подтвердит, что он первый начал? Откуда известно, что он тебя чуть не задушил?.. Никто не подтвердит, кроме тебя, однако ты не в счет, ты – подозреваемая. Доходит?
– Но ты… Ты мне веришь? Что это не из-за квартиры?
– Я там не один работаю А мы сейчас на последнем месте. Особенно по тяжким.
– Кто мы? На каком месте? Я совсем, наверное, чокнусь.
– Потом расскажу, все расскажу. Сейчас время дорого. Значит, запоминай. Ты вернулась с работы – батя сидел дома. Пьяный. Куда-то собирался. Просил денег, ты не дала. Часов в десять ты поехала ко мне и находилась у меня до утра. Мы смотрели… Нет, мы не смотрели телевизор. Просто болтали. Пили ликер. Вишневый. Матери дома не было. Завтра утром ты идешь домой. Ты вроде отпросилась на завтра с работы?
– Ага.
– Дальше по обстановке. Подробности до утра обговорим. Иди одевайся.
Пока Катя возилась в прихожей, Данилов еще раз осмотрел комнату. Вроде все чисто. Тело придется завернуть, иначе кровь из пакета все-таки может вытечь. Сюда-то можно вернуться еще раз, подтереть. А в парадном? На улице? Кровь долго сохраняется на снегу.
Он стащил старенькое покрывало с Катькиной тахты, обмотал верхнюю часть туловища папаши. Свободные концы связал узлами. Чучельник Леша. Старший оперуполномоченный криминальной милиции… Капитан. "Потому что я люблю".
