Защита Гурова - Леонов Николай Иванович (бесплатная регистрация книга .TXT) 📗
Гуров, который наблюдал супружескую пару больше года назад, был бы удивлен. Спокойные, доброжелательные люди, ничем не хвастались и не выставляли напоказ свое благополучие, вилла перестала походить на декорации «мыльной оперы», превратилась в жилой дом, уютный, даже теплый.
Из-за угла виллы вынырнул ловкий парень, отогнал «Волгу» в сторону, на специальную стоянку, следом за хозяином на веранду вышла изящная девушка в переднике, генералу поклонилась, с Тулиным поздоровалась за руку, кокетливо подмигнула, сказала:
– Следуйте за мной, господин офицер, – и повернула не на кухню, а в специальную комнату, где был накрыт стол на двоих, включила телевизор. – Отдохните, я в момент хозяевам стол налажу, и мы с вами пообедаем. Или вы желаете ужинать в одиночестве?
Тулин, лицо которого было мужественно, но грубовато слеплено, неожиданно для себя смутился.
– Меня зовут Георгий, звучит напыщенно, а имя Жора мне не нравится, зовите меня Герой, как кликала меня мама.
– Даша, – девушка кивнула и исчезла.
Генерал был приятно удивлен и любезностью, и обходительностью хозяев и преображением некогда кирпичного замка-монстра, теперь он был облицован светлой кремовой плиткой, генерал бывал здесь и раньше, знал, с чем сравнивать. Хозяева похудели, одевались проще и элегантнее. Борис Петрович особым вкусом отмечен не был, однако за рубежом бывал, истинных миллионеров видел. Конечно, Барчук безусловно миллионер, но раньше походил на ряженого, теперь в этом невысоком мужчине все естественно и ладно. Супруга стала на удивление изящной, не размахивала непрерывно руками, голоса не повышала, с мужем как с дурачком-переростком не разговаривала, обращалась к нему уважительно, называла по имени, а изредка по имени-отчеству или величала хозяином. Видно, частые визиты за рубеж и общение с деловыми партнерами мужа изменили поведение женщины.
– Мундир тебе очень идет, – сказал Барчук, подводя гостя к бару и наливая ему хорошую порцию виски со льдом. – Но убежден, что в костюме ты бы выглядел более элегантно.
– Привычка, да я сейчас прямо со службы, у нас не принято ходить в штатском, – ответил Агеев, взял стакан, хотел сказать несколько слов хозяйке, но она куда-то исчезла.
– Понятно, понятно, – Барчук поднял высокий бокал. – Твое здоровье, дружище, – смотрел вроде бы радушно, но в то же время внимательно, изучающе.
Они были давно знакомы, но отнюдь не дружны, обращение «дружище» несколько настораживало. Генерал быстро прикидывал, зачем мог понадобиться высокому чиновнику, тем более сейчас, когда армия в загоне, а сам генерал-полковник далеко не в чести.
– Сейчас супруга накроет нам ужин, а мы пока выпьем, – сказал Барчук и налил по второй. – Всю жизнь считал, русской водки ничего в мире лучше нет, привык к виски, понял, что во всем мире мужики не дураки, правильный продукт потребляют. Главное, наутро голова не болит. Как прошла коллегия?
– Обычно, – Агеев ждал этого вопроса. – Освободили еще троих генералов, решить ничего не решили. Лишь обсуждали, перечисляли, чего в армии не хватает. Коллегия – орган совещательный, ему решать не положено, для этого есть министр, да теперь еще и секретарь Совета безопасности.
– А как это получается, в армии российской всего не хватает, а у боевиков все имеется? – спросил Барчук, взглянул наивно.
Агеев побледнел, он не был ярым патриотом, но за армию, которой отдал всю жизнь, начиная с суворовского училища, болел искренне.
– Ты не такой дурак и не прикидывайся! – зло ответил он. – У чеченцев денег навалом, а ворья, считай, нет, все идет в общак и служит каждому. Вооружены современной техникой, если старье попадается, значит, у нас отбили. У них по внешнему виду и оружию Басаева или другого военачальника от рядового бойца не отличишь. – Генерал сам удивлялся, куда его несет, остановиться не мог. – Если бы какой чечен себе замок подобный построил, – он ткнул ботинком в инкрустированный камин, – голову бы отрезали. А у нас огородили и автоматчиков поставили.
Барчук не смутился, бровью не повел, спросил:
– Ненавидишь или просто завидуешь? На Руси испокон веков воровали, я не урод, не кровопийца, такой, как все. В Минобороны люди ходят в форме, и ты носишь мундир, хочется тебе или нет, никто не желает быть белой вороной.
– Спишь хорошо, не боишься? Вдруг все перевернется, тебя спросят, мол, на какие шиши дворцы возводишь? И в тюрьму.
– Через дом от меня глава президентской администрации живет, дальше – второй человек из Думы, – Барчук улыбнулся, налил по новой. – Чтобы у всех отобрать и пересажать, Земля должна перевернуться. Нас никогда не тронут, от власти отлучить возможно, а серьезно тронуть некому. Тот властелин, что подобное задумает, должен сначала себя первого в камеру запереть. Вот тебя за то, что мансарду солдаты строили, могут на пенсию вытолкнуть.
– А секретарь Совета безопасности? – тихо спросил генерал. – Он от дачи роскошной отказался, у него вроде бы ничего и нет.
– Верно заметил, у него ничего нет, и в первую очередь у него нет людей, команды. Он с чеченцами переговоры ведет, а пушки стреляют. Каждый генерал знает: закончат стрелять, замирятся – он и останется нищим. Он министра обороны сменил, а начинать надо было с полковых командиров. Война – это огромадные деньги, которые учесть никто не в силах, так как они сгорают, словно нефтяной фонтан. Много болтовни о замирении, которое никому не нужно. Ты почеши в седом загривке, переговори с элитными генералами. Батареи и самолеты подчиняются генералам, а не министру, тем более не секретарю СБ.
– Ты меня в заговор приглашаешь? – Злость у Агеева угасла, навалилась усталость.
– Против кого? Сколько ни скрывай, а что наш Президент болен алкоголизмом, известно всему миру. Парадокс, алкоголизм – одна из множества болезней человека. Туберкулез – беда, рок, несчастье. СПИД – кошмар, а алкоголизм – позор. Замечу, такое отношение только у нас. Чем Россия провинилась перед господом? – Барчук говорил с пафосом, фальшивил. – Сам руководить не может, соберется на время, порулит – и шаг в сторону, значит, живем под боярами. Был один, отстранили, теперь другой, – вице-премьер рассмеялся, – вон у меня с балкона третьего этажа его особняк виден. Он, что ли, будет меня разоблачать и отдавать под суд? Даже не смешно.
– Спорить не желаю, я к вашим делам отношения не имею, – зло ответил Агеев. – Техникой и оружием не торговал, а что солдатики не в Чечне умирали, а мне дом строили, так бог простит.
– А кто группу недовольных гэбэшников возглавил? – поинтересовался Барчук, сменив тон, заговорил мягко. – Заговор не состоялся, не будем вспоминать. Сейчас отношения в Грозном налаживаются, нам это ни к чему, пускай воюют. Ты, Борис Петрович, среди многозвездных генералов не последний человек, открыто выступать за продолжение войны сейчас неразумно, а в меру сил саботировать договоренности возможно.
– Министр МВД досаботировался, одной половинкой в кресле сидит, другая – в воздухе висит. Ни к своему министру, ни к секретарю СБ у меня прямых подходов нет. Они в советчиках не нуждаются, зазря ты меня, Анатолий Владимирович, дорогим виски потчуешь.
– Понимаю твое положение, особо на помощь не рассчитывал. Когда человек над пропастью по проволоке идет, его лишь слегка подтолкнуть требуется. Но это не наш с тобой уровень, здесь нужны исполнители. Есть энтузиасты, которые интересную комбинацию проворачивают, но решительных людей не хватает, все руководить рвутся, а спичку зажечь некому. Ты в Афганистане служил, может, у тебя со старых времен остались верные парни?
Генерал сразу подумал о Тулине, колебался.
– Есть один, но стрелять он не будет, хотя и кулаком зашибить может.
– Не дай бог, о стрельбе речь не идет, – поспешно сказал Барчук, а сам подумал: «Отдам парня исполнителям, кто и чем там занимается – дело не мое».
– Хорошо, тебе позвонят по прямому проводу, скажут, что от меня…
– Нет-нет, я тут ни при чем, я дам телефон, по которому следует позвонить, – перебил Барчук.
