Собачья работа - Есаулов Максим (книги бесплатно без TXT) 📗
— Никого на лестнице не встретили? — Тот потянулся за ксивой.
— Нет.
— Парадная же не проходная?
— Нет.
— А подвал есть?
— Да, большой.
Темнота и стужа давили на плечи. Максаков стоял и искал для себя причину не идти в подвал. Их было много: замерз, нет фонаря, надо быстрее подписать рапорт и т. д. Он знал, что настоящая одна. Ему было страшно. Он не был трусом, но сейчас острое предчувствие беды последних недель рвало душу холодными когтями. Хотелось, не поворачиваясь, пятиться назад в стены отдела. Он помнил это ощущение по армии, когда выходишь за периметр расположения части в чужую, недобрую ночь. Но это было за десятки тысяч километров отсюда, а здесь любимый родной город. Он повернулся и не спеша пошел через дорогу. Черное небо опускалось все ниже и ниже.
13
— Арбузов у себя?
— У начальника. — Невысокая, изящная Катя, секретарша шефа, приветливо улыбнулась Максакову. Девчонки из машбюро часто намекали ему, что она к нему неравнодушна.
— Подожду.
— Дежурите?
— Да. — Он опустился на стул.
— А я в дознание перевожусь. — Катя вышла из-за стола и начала поливать цветы на окне. У нее была крепкая округлая фигурка.
— Зря, — просто сказал Максаков.
Мысленно он все еще стоял на черной улице под пронизывающим ветром. Чувствительность медленно возвращалась к телу.
— Почему? — Катя закончила с цветами и достала из шкафа полушубок. — Не сидеть же всю жизнь в секретарях.
Максаков снова вспомнил серое лицо Хрусталевой и ее нервно подрагивающие пожелтевшие пальцы с зажатой в них дешевой сигаретой. Он не мог это пересказать.
— Зря, — снова сказал он, глядя в пол.
Катя передернула облаченными в мех плечиками.
— Может, найдете как-нибудь свободную минутку и объясните, Михаил Алексеевич?
Намек был достаточно прозрачен.
— Может быть.
— Буду ждать.
Она скрылась за. дверью. В приемной стало тихо. Слегка пощелкивали часы на стене. Шесть. Хорошо, если Павел вернулся и проведет сходку. По коридору на выход стремились работники бухгалтерии, кадров и штаба. Убаюкивая, гудел кондиционер. Он закрыл глаза и подумал о Татьяне. О ее волосах, голосе, улыбке, коже, губах. Хотелось…
— Максаков! Ты где был? Я тебя целый день ищу! — Инспектор отдела кадров майор Лобов помахивал в дверях «дипломатом».
— Зачем?
«Господи! Как все достали!»
— На той неделе начинаются сборы внештатных групп захвата от каждого РУВД. В нашу включены восемь сотрудников твоего отдела. Так что готовь их на месяц в Пушкин, в учебный центр.
Максаков покрутил пальцем у виска.
— Вы звезданулись?! У меня из двадцати бойцов шестнадцать живых. Еще минус восемь — кто работать будет? Пусть мобовцы едут.
— Приказ начальника РУВД. Милицию общественной безопасности нельзя ослаблять — много массовых мероприятий. И не ори на меня. Мое дело сообщить!
Лобов вышел. Максаков пожалел, что под рукой нет стакана. Он достал сигареты и нагло закурил прямо в приемной. Полемизировать с Григоренко — бесполезно. Проблема раскрываемости убийств существует для начальников, только когда за нее спрашивают. Тогда можно поорать, объявить кому-нибудь взыскание и т.д. А так — как любил говорить прежний начальник РУВД: «Ваши дурацкие убийства любой дурак может раскрывать». Максаков потушил сигарету в одном из цветочных горшков и потянулся к телефону.
— Здравствуйте, Сергей Сергеевич. Не отрываю?
Начальник Управления угрозыска города Смотров раньше работал в Архитектурном. Это время до сих пор вспоминалось как золотое.
— Здорово. Нет. Говори.
— Больше убийств раскрывать не будем. — Максаков в двух словах пересказал ситуацию.
— Григоренко на месте? — Смотров был человеком конкретным.
— Да.
— Все. Не волнуйся. Да, ты когда этого маньяка своего поймаешь? Как его? Шепелявого!
— Сиплого, — поправил, улыбнувшись, Максаков.
— Ну Сиплого! Какая на хрен разница. Давай быстро лови!
— Есть!
Максаков хорошо знал привычку Смотрова мимоходом, для . порядка, стимулировать работу, хотя, в отличие от других руководителей, он никогда не гнал, безоговорочно доверяя операм, которых уважал.
— Все, давай!
Арбузов все не выходил от шефа. Максаков спустился в дежурку.
— Тихо?
— Не сглазь, а? — Лютиков замахал руками. — День дурной, пусть хоть сейчас успокоится, хотя не верю. Вон сейчас из главка сообщили, что в связи с какими-то там задолженностями сегодня ночью не будет работать уличное освещение. Каково?
Максаков пожал плечами.
— «Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла проклятый прокуратором город».
— Что?
— Так, к слову пришлось.
На лестнице он столкнулся с опером 87-го Антоном Челышевым.
— Здорово. Какими судьбами?
— В кадрах был. — Антон смотрел в сторону.
Месяц назад они вместе неудачно пытались задержать убийцу. Для Челышева это был личный вопрос. Даже по словам его лучшего друга Сереги Полянского, Антон все больше и больше замыкался в себе.
— Говорят, ты в Чечню собрался? — Максаков все же пытался поймать его взгляд.
— Правду говорят.
— На хрена тебе это надо? У тебя же семья.
— Семье не будет лучше, если я пущу себе пулю в лоб.
— Шоковая терапия?
— Вроде того.
— Главное — не переборщить. Когда едете?
— Постараюсь одиннадцатого.
— Я приду проводить.
— Спасибо.
У Арбузова дверь была приоткрыта. Сам он, уже в верхней одежде, собирался на выход.
— Разрешите? — просочился Максаков. — Убийцу надо до завтра подержать. — Он протянул рапорт.
Арбузов бегло прочитал и положил на стол.
— Не могу, — заявил он. — Откуда я знаю, вдруг завтра выяснится, что она ни при чем? Какие основания у меня ее держать? Это незаконно.
— Федор Аркадьевич. — Максаков безумно устал. Словно марафонец, который первое дыхание исчерпал и чувствует, ч что второго не будет. — Федор Аркадьевич, напишите тогда на рапорте «отказываю».
В конце концов, пусть Ковяткина идет на все четыре стороны.
— Зачем? — Арбузов крутил рапорт в руках.
— Как зачем? — Максаков откровенно забавлялся. — Она сбежит. Прокурор спросит меня, почему не проконтролировали? А я покажу ему рапорт. Мне тоже надо прикрыться.
— Прокурор? — На лице Арбузова отражалась вся гамма чувств, которые возникают при нелегком выборе.
— Конечно. Убийство же.
Арбузов вздохнул и с видом прыгающего в ледяную воду подписал рапорт. Спускаясь по лестнице, Максаков глянул на мятый лист и усмехнулся, «Разрешаю до 9.30. 18-го декабря».
На улице снова неприятно заломило шею. Последние фонари погасли. Колючий ветер атаковал с прежней силой. Темный сквер непроглядно громоздился напротив входа. По улице шли, борясь с ветром, несколько прохожих. Несмотря на седьмой час вечера в пятницу, город поражал пустынностью. Пронзительный холод и темнота разогнали всех по домам. Максаков быстро шел вдоль стены, пытаясь что-то разглядеть в окружающем черном пейзаже. В арке его догнал слепящий фарами «жигуленок» ОУР.
— Во дела! На Невском темно, как на лесной просеке. Хорошо еще рекламы светят, — весело поделился молодой вихрастый водитель. С заднего сиденья вылезли Колесов и Парадов.
— Иваныч! Ты только приехал?! — Максаков присвистнул.
— С тебя причитается. Пять часов говорильни без обеда и перекуров. — Иваныч потянулся. — Как всегда — бред.
Они подошли к лестнице.
— О чем хоть совещались?
— Обо всем и ни о чем! — поддержал Иваныча Парадов.
На подоконнике второго этажа сидел Шохин и загадочно улыбался. Максаков сразу все понял.
— Получилось?
— Тс-с… — Саня приложил палец к губам. — Явку пишет. Не спугните.
Лицо у него было слегка очумелое, но очень довольное. У Максакова улучшилось настроение. Главным образом из-за этого шохинского лица. «Я успеваю улыбнуться — я видел, кто придет за мной».
Опера толпились в коридоре. К потолку клубами поднимался сизый дым.