Озорство - Макбейн Эд (версия книг .TXT) 📗

— Не помню, как он был одет.

— Желтая рубашка?..

— Я же сказала вам, что не помню, — отрезала старуха.

Было видно, что она сердится на самое себя. Сердится из-за того, что не может вспомнить то, о чем ее спрашивали.

— Мэм, железнодорожная станция находится близко к вашему дому?

— Я ехала на машине, — вспомнила старуха.

— Ив этой машине с вами ехал еще кто-то?

— Да. И сверкали молнии.

— Вы ехали из дома?

— Да.

— Где он находится, мэм?

— Не помню, — ответила старуха.

К ее глазам подступали слезы. Вот-вот заплачет от расстройства и отчаяния. Мейер не хотел, чтобы она плакала.

— Благодарю вас, мэм, — сказал он. — Прошу прощения за беспокойство.

Он взял блок дистанционного управления и включил телевизор. В коридоре попросил врача показать ему старухины вещи. Они спустились по лестнице на первый этаж и вошли в помещение, которое, как показалось Мейеру, выполняло те же функции, что и Отдел учета имущества в полицейском управлении. Врач попросил кладовщицу показать мистеру Мейеру вещи, которые были на больной из 305-й палаты в тот день, когда полицейские привезли ее в больницу. Потом он извинился перед детективом и вернулся в приемный покой.

Иногда в частных лечебницах и богадельнях ставят метки на одежду пациентов, чтобы не перепутать вещи, получаемые из прачечной. Мейер не нашел меток лечебницы или прачечной ни на старухином платье, ни на ее ночной сорочке.

Их не было ни на тапочках, ни на полотенце. На всех вещах были явственно видны следы от споротых меток. И на внутренних поверхностях подошв тапочек остались правильные четырехугольные пятна на тех местах, где прежде были приклеены метки.

Ничто так и не пролило свет на личность старой дамы.

Жену второго покойника звали Дебра Уилкинс.

Маленькая зеленоглазая блондинка с короткой мальчишеской стрижкой. Около 35 лет, определили детективы на глаз ее возраст. Имя и адрес ее убитого мужа Паркер и Клинг узнали, заглянув в его водительские права, найденные в бумажнике, а номер домашнего телефона нашли в телефонном справочнике. Когда накануне около девяти полицейские позвонили ей по телефону, Дебра спешила на тренировку. Но вместо этого ей пришлось встретиться с детективами в больничном морге. Они почти ничего не узнали от нее вчера. Дебра не владела собой от горя. Заливаясь слезами, женщина опознала труп мужа, Питера Уилкинса.

Они сидели в гостиной трехэтажного кирпичного дома Уилкинсов в Олбермарльском тупиковом проулке, выходящем на Серебрянорудничную дорогу, на северной границе территории их участка. Из окон гостиной была отчетливо видна Речная Гавань, на воду опускались сумерки. Пора приступать к делу.

— Миссис Уилкинс, — осторожно начал Клинг. — Я понимаю, как вам сейчас тяжело, но мне нужно кое-что выяснить с вашей помощью.

— Я уже успокоилась, — сказала она. — Простите меня за вчерашнее.

Она только что вернулась из похоронного бюро. Ее давешняя истерика дала убийце хорошую фору, подумал Паркер. С этой проклятой бабой невозможно было разговаривать. Стоило упомянуть имя ее мужа, как она разражалась воплями. Сейчас Дебра, казалось, овладела собой. На ней был синий брючный костюм простого покроя, на ногах — синие туфли-лодочки. Покрасневшими от слез глазами она смотрела на Клинга, ожидая, когда он задаст ей первый вопрос.

— Миссис Уилкинс, — начал детектив, — вашего мужа нашли возле...

Ее губы задрожали.

С ней нужно поделикатнее, подумал Клинг.

— Возле Тростникового въезда на Речное шоссе, — продолжал он. — Перед заброшенным домом № 1227 на Харлоу. Это приблизительно в двух километрах отсюда. Судмедэксперты считают, что смерть наступила... — он прокашлялся, посмотрел на ее дрожащие губы; только бы она снова не ударилась в истерику, — ...во вторник около полуночи. Всю ночь шел дождь, он шел и вчера утром, когда мы приехали туда. Мэм, если бы вы могли сказать нам, когда вы его видели в последний раз и что он сказал вам перед тем, как уйти.

Может быть, он дал вам что...

— Мы расстались во вторник вечером после ужина. Он ушел из дома в половине девятого. Сказал, что пойдет в кино на какой-то детективный фильм. Меня подобная чепуха никогда не интересовала.

— В котором часу он должен был вернуться домой?

— В одиннадцать или в половине двенадцатого.

— Но так и не вернулся.

— Да, не вернулся.

Она отвернулась.

— Вот почему я позвонила в полицию.

Клинг посмотрел на Паркера, тот кивнул головой: можно.

— Когда? — спросил он.

— В полночь. Я очень встревожилась. Шел дождь, но кинотеатр находится в нескольких кварталах от нас, на Стеммлере. Это всего лишь в десяти минутах ходьбы. Питер не из тех... был не из тех мужчин, которые по дороге домой заходят в бары. Я... я встревожилась, набрала номер девять-один-один, описала им его... во что он был одет... и сказала, что он уже давно должен был прийти домой. Я не знаю, что они предприняли.

Центральное полицейское управление немедленно задействовало соответствующий участок. Им оказался 87-й. Но там не нашлось сержанта, который направил бы своих патрульных на поиски чьего-то мужа, припозднившегося всего лишь на полчаса.

— Когда вы вчера утром позвонили мне, — продолжала Дебра, — я подумала... подумала, что вы что-то о нем узнали. Я не ожи... никак не ожидала услышать то, что вы сообщили мне. Что он мертв.

Сдерживается, хотя нижняя губа предательски дрожит.

Она не заплачет. На нее можно рассчитывать, она поможет им. Клинг восхищался ею, а Паркер недоумевал, что в этом было особенного. Во многих отношениях Паркер и Клинг составляли на удивление слаженную команду, несмотря на то что Паркер был плохим полицейским, а Клинг — хорошим.

— Можете ли вы описать нам, как он был одет, когда выходил из дома? — спросил Клинг.

— Синие джинсы, футболка, простая куртка. Именно так он и был одет, когда его нашли, раскрашенного серебряной и золотой красками, с тремя дырами в голове.

— Он пошел в кино один? — поинтересовался Паркер.

— Да?

Вопросительная интонация ее ответа подсказала ему, что он совершил бестактность. Уж не подумал ли он, что?..

— Он пошел с приятелем или с кем-нибудь еще? — поправился Паркер, балансируя на грани другого шаворскизма.

— Один, — ответила Дебра.

— Ваша машина находится в городе? — задал вопрос Клинг.

— Нет. Когда нам нужна машина, мы берем ее напрокат.

— Интересно, как же он тогда оказался за пару километров от дома. Да еще в дождь.

— А не пошел ли он с дружком или с кем-нибудь другим, — допытывался Паркер. — В кино, я хочу сказать.

— Нет. В кино он пошел один.

— Мало кто любит ходить в кино не в компании, — продолжал Паркер. — Ходят с приятелями, — он выдержал паузу и выпалил, пристально посмотрев на женщину:

— Или с подругами.

— Он ушел один, — повторила Дебра.

— Ваш муж занимался какими-нибудь малярными работами в доме? — спросил Паркер.

— Малярными работами?

— Ну да. Покраской там, нанесением надписей или еще чем-нибудь в этом роде.

— Нет.

— Он не рисовал рекламные щиты, а?

— Он был адвокатом, — сообщила Дебра.

До сих пор Паркеру казалось, что он знает об адвокатах буквально все. Но чтобы адвокат разрисовывал стены?!

— Ходил ли он куда-нибудь по вечерам один, кроме как в кино? — поинтересовался он.

— У нас были разные интересы. Иногда он уходил из дома один.

— Что это значит — разные интересы?

— Он любил баскетбол, а я нет. Он любил читать стихи, а я нет. Иногда он обедал с кем-нибудь из своих клиентов.

Разумеется, я не сопровождала его на эти...

— Уходил ли он поздно ночью из дома по этим своим интересам?

— Никогда.

— Но иногда же он уходил из дома поздно ночью, разве не так?

— Иногда.

— Брал ли он с собой краскопульт, когда уходил из дома?

— Что?

— Краскопульт. Им распыляют краску.