Взлетная полоса - Незнанский Фридрих Евсеевич (хорошие книги бесплатные полностью .txt) 📗
Тане почему-то вспомнился тонкий прозрачный вечер на Чистых прудах – что это было, конец лета или первые дни осени? Агентство только что заключило выгодный контракт, пора было подумать о новых перспективах, и ради этого случая Кирилл повез ее сюда, в недавно открывшийся ресторан. Таня надеялась: может, он делает это не только ради обсуждения деловых вопросов? Может, новые перспективы откроются и для них двоих? Поддавшись надежде, она надела к своим вечным джинсам полупрозрачную блузку: конечно, не вечернее платье, но и не майка из разряда тех, которые она обычно носила… И вот она, в этой полупрозрачной блузке, открывающей живот (вопреки календарю, дни стояли теплые), сидела на открытой террасе с видом на зеленеющие, но уже с многозначительной прожелтью деревья, на темный, совсем осенний пруд и аллеи с темно-рдяным, цвета запекшейся крови, песком и говорила с Кириллом… о работе. Честное пионерское, о работе – и ни о чем, кроме работы. Если у него и были какие-либо иные намерения, он потрудился их тщательно скрыть. Просто коллеги – генеральный директор и креативный директор – беседовали о бизнесе, потягивая пиво. Пиво – напиток корпоративный, дружеский, ничуть не интимный. Конечно, если как следует разобраться, что еще, кроме пива, можно пить с таким свойским парнем, как Таня Ермилова? Она привыкла… Было бы ради кого заказывать вино!
Кирилл, руководствуясь никогда не подводившей его интуицией, просек, что собеседница скисла. Подскочил на стуле. Разразился коротким, но заразительным смехом. Хлопнул себя по лбу:
– Вот балда, совсем забыл! У меня же для тебя подарок.
– Какой подарок, Кирилл? Зачем?
– Просто так! Для того, чтобы ты обрадовалась. А зачем еще делаются подарки? Ну-ка закрой глаза!
Таня послушалась и честно не открывала глаз до тех пор, пока ей не ткнулось в руку что-то металлическое, холодное. Для кольца оно было слишком велико… и для любого другого украшения – тоже… Округлившимися от удивления глазами Таня созерцала предмет, который оказался у нее в руке. Это была машинка. Игрушечная машинка – с колесами, но почему-то еще и с пропеллером. На ее толстеньких, как у бочки, боках были нарисованы окна, а оттуда, где предположительно должно быть лобовое стекло, высовывалась пластмассовая нашлепка в виде круглого лица, весьма смахивающего на гендиректора Легейдо.
– Ну улыбнись, родная! Видишь, какая прелестная фиговина? А еще она летать умеет, ее можно запускать… Вот посмотри, снизу отходит резинка…
«А он умеет быть жестоким, – подумала Таня, стискивая игрушку в своей безвольной вспотевшей руке. – Умопомрачительный подарок… Не женщине от мужчины – Малышу от Карлсона».
Встав из-за столика, Таня сделала несколько шагов в сторону ограждения, под которым еле слышно плескался пруд, и потянула за резинку – так, как показал ей Кирилл. Лопасти пропеллера затрепетали. Высоко подняв летучую машинку над головой, Таня запустила ее, и машинка совершила свой первый и единственный полет над прудом, прежде чем у нее кончился завод и она, нелепо сковырнувшись, теряя высоту, понеслась вниз и канула в осенние непроглядные воды. Вместе с пластмассовым водителем, так похожим на Кирилла…
Этого никогда не было: тем вечером, в ресторане, Таня всего лишь проиграла эту сцену в своем воображении, а потом вежливо улыбнулась и сунула подарок Кирилла в сумку. Но ведь в действительности произошло нечто похожее, правда? Только и летательный аппарат, и водитель были настоящие…
Прихлебывая крепкий и горький, словно это воспоминание, чай на своей одинокой кухне в пять часов утра, Таня смотрела перед собой пустым взглядом. Она не могла видеть себя со стороны – и уж тем более не могла знать, что взгляд у нее в точности такой, как в ресторане над кружкой пива, с издевательским подарком в руках. Взгляд человека, дошедшего до крайней точки безнадежности. А когда человеку не на что больше надеяться, он выписывает себе карт-бланш на любой отчаянный поступок. Абсолютно на любой!
Таня не скрывала, что не испытывала особой любви к Ольге Легейдо, что ей нестерпимо было видеть Кирилла с ней вдвоем. «Убила бы!» – откровенничала с собой в таких случаях Таня. Но на самом деле она нипочем не стала бы убивать Ольгу, с которой к тому же, кажется, у Кирилла не все ладилось. Одна Ольга, другая Ольга, не все ли равно? Дело не в реальных и потенциальных Ольгах, дело в том, что даже если убрать из окружения Кирилла всех Ольг – и тогда он не полюбил бы Таню. Следовательно, причина Таниного несчастья крылась не в Ольге, а в Кирилле. Теперь причина устранена, Кирилла нет – и у Тани появилась возможность спокойно дышать, быть счастливой, жить…
Что же ей мешает? Почему вместо этого она просыпается среди ночи и подгоняет свое и без того отчаянно стучащее сердце крепким чаем? Почему плачет, психует, пьет транквилизаторы? Почему обвиняет Леню Савельева?..
Тане казалось, что, если она продолжит задавать себе эти вопросы, у нее разорвется сердце – вот так буквально и разорвется, лопнет, как перезрелый плод, который уронили с высоты. От этого печального исхода ее спасла сиреневая полоска, забрезжившая над черными домами. Полоска была тонкой и совсем не сияющей, но сомнений не оставалось: это – рассвет.
А значит, ночь отступила и начался новый день. День, несущий новые хлопоты – и новую печаль по Кириллу. Но… эти воспоминания, эти вопросы… Пусть они останутся в ночи.
Как показало предварительное исследование судебно-медицинских экспертов, в кабине упавшего самолета были обнаружены остатки только одного человека, сидевшего на месте летчика. Авиаинструктора Сергея Воронина, 39 лет, так и не нашли. И это было крайне подозрительно. В тот роковой день 1 июня он каким-то загадочным образом исчез с аэродрома – так, что его больше не видели. Куда он пропал? А главное, зачем? Было ли ему известно о гибели Кирилла Легейдо достаточно много, чтобы опасаться за свою безопасность? Уж не был ли Воронин непосредственным виновником аварии? А почему бы, кстати, и нет? Идеальная возможность для преступления: непрофессиональный летчик, полностью доверяющий своему инструктору, свободный доступ к управлению самолетом…
