Фантомная память - Тилье Франк (читать полностью бесплатно хорошие книги txt) 📗

– Понятия не имею.

– Как это – понятия не имеете?

– Говорю же, понятия не имею! Я не понимаю смысла этих шрамов! Я знаю, что они там, на мне, но не понимаю, что они означают! Когда они были сделаны? Для чего? Мне это совершенно неизвестно! – Она схватила Люси за руку. – Как Профессору удалось похитить меня? Как я выбралась?

– Манон, я…

– Его необходимо найти! Скажите, что вы скоро найдете его! Скажите же!

– Мы все для этого сделаем. – Люси посмотрела ей прямо в глаза и добавила: – Вы можете мне верить. Но если вы хотите, чтобы я помогла вам, придется мне доверять…

Чувствуя комок в горле, она свернула на Рубе-Эст. 3:35. Оставалось меньше получаса…

– Поговорим о спичках. Вы так и не сказали мне, что они означают. Я должна знать.

– О каких спичках?

Манон взглянула на женщину за рулем. Ее пальцы незаметно нащупали ручку дверцы.

– Где ваше удостоверение? Вы не показали мне своего удостоверения! Ваше полицейское удостоверение!

Люси вздохнула:

– Показала. Перед тем, как сесть за руль. И потом еще два раза за время поездки. Возьмите его, оно у меня в кармане куртки. Мне не пришло в голову оставить его на виду. Я пока не привыкла, простите… Но умоляю, раз и навсегда, отпустите ручку двери. В конце концов вы вырвете ее и доконаете мою бедную машину.

Манон с облегчением завладела трехцветным документом.

– Простите меня. Я часто повторяю одно и то же.

– Это вы мне тоже уже объясняли. Но не извиняйтесь. Я прекрасно понимаю, хотя это… трудно. Скажите, вы всегда так быстро говорите?

– Да, это способ сделать разговор более информативным. Из моей головы все так быстро улетучивается… Куда мы едем?

– В Эм, в дом с привидениями. Уже обсуждали…

Люси на мгновение задумалась и повторила:

– А вот надрезы на вашем теле, что они значат?

– Не знаю.

– Ладно. Попробую попозже.

Не слушая ее, Манон снова погрузилась в лабиринты своего «N-Tech». Но вдруг опять обратилась к спутнице:

– Можно мне вас сфотографировать? Тогда я не буду постоянно требовать показать мне ваше удостоверение.

Люси кивнула. Манон включила лампочку под потолком, нажала функцию «фото» на органайзере, а затем принялась что-то писать на экране.

– Что вы записываете? – поинтересовалась Люси, на несколько секунд оторвав взгляд от дороги.

– Ваше имя, профессию, причину нашего знакомства. И основные черты вашего характера. И еще впечатление, которое у меня сложилось на данный момент.

– Мне любопытно было бы узнать, что вы обо мне думаете.

– Не то, что я думаю. Что я ощущаю, здесь и сейчас. Надежность – в вашем властном взгляде. Увлеченность своим делом, потому что вы здесь со мной среди ночи. Суровость – она тоже читается в ваших глазах. Волнение, о котором свидетельствует ваш голос, руки и манера говорить… Я заметила ваше умение слушать, а также какую-то боль. Пожалуй, даже много боли. Или я ошибаюсь?

– Не слишком. Когда я была подростком, мне пришлось многое пережить из-за…

Она умолкла, но все же закончила фразу:

– Из-за хирургической операции, которая… которая на меня сильно повлияла.

– Какого рода?

– Я предпочитаю не говорить об этом.

– Знаете, мне можно. Я умею хранить тайны и… забывать то, что мне рассказывают. Если вы понимаете, о чем я.

Манон совсем не знала женщину, с которой разговаривала, но чувствовала себя непринужденно и спокойно. Необъяснимое ощущение. Заметив, что Люси не готова к откровенности, она спросила:

– И эта операция означала конец вашей молодости, изменила ваше поведение? Как мои проблемы с памятью?

На сей раз Люси не отрываясь смотрела на дорогу.

– После этого моя жизнь уже никогда не вернулась в прежнее русло. И… я совершаю поступки, за которые ненавижу себя… порой непонятные окружающим. Но… Простите. Больше я ничего не могу вам сказать.

– Меня люди тоже не понимают. Это нас с вами хотя бы как-то сближает.

Манон откинулась на подголовник и глубоко вздохнула:

– Вас преследует прошлое, а меня – будущее. Я не могу строить планы, не могу уехать в отпуск, потому что даже не буду знать, где нахожусь. Это совершенно бессмысленно, ведь у меня все равно не останется никаких воспоминаний. Никаких. Никогда.

Люси почувствовала, что вынуждена признать правоту Манон. Если нет воспоминаний, то фотографии – это всего лишь глянцевая бумага из пошлых каталогов.

Манон сосредоточилась на белых полосах, бегущих вдоль дороги. Все они исчезали во тьме, точно так же, как ее ускользающее существование. Она не знала ни куда едет, ни зачем. Наверняка женщина за рулем уже два, три, десять раз говорила ей… Совершенно очевидно, ее объяснения записаны в «N-Tech»… Но Манон не испытывала желания рыться в нем: не сейчас, потому что сейчас ей было спокойно.

– Во всяком случае, у вас прелестные близнецы.

Люси вытаращила глаза:

– Откуда вы знаете?

Манон указала пальцем:

– Так вот же, фотография у вас на брелоке. Как их зовут?

Люси удивилась. Если Манон постоянно все забывает, зачем ей знать их имена? С какой стати?

– Слева Клара, справа Жюльетта.

– И Жюльетта командует?

– Ну, знаете, вы меня огорошили!

– Они сидят рядышком, но, если присмотреться, Жюльетта выставила вперед руку, словно отгораживаясь. Как будто для того, чтобы оттолкнуть сестру назад, показать, что пространство принадлежит ей одной.

Люси немного напряглась. Ей вспомнилось, что Ванденбюш рассказывал о своей пациентке. Как о невероятно собранном, организованном и умном человеке, несмотря на ее амнезию.

– Вы на редкость наблюдательны…

– Это никак не связано с моей болезнью, просто профессиональная деформация. У меня большой научный опыт, а все науки, в частности физика, основаны на наблюдении.

– Знаете, науки и я… Это как предложить жителю Дюнкерка безалкогольного пива.

– Когда вы улыбаетесь, у вас прекрасные глаза. Я всегда надеялась, что сумею запоминать приятные для себя образы, что благодаря силе воли смогу побороть эту крошечную, всего несколько миллиметров, дисфункцию в моем мозгу. Я думаю, что после моего… моей… – Манон бессознательно коснулась рукой горла. – После того, что со мной случилось, мне пришлось столько всего запоминать. Звуки, голоса, интонации после бесконечных усилий иногда возвращаются, но образы – никогда. Черная дыра. Вы понимаете?

– Конечно. А что, например, у вас останется от сегодняшнего вечера? От того, что мы с вами сейчас переживаем?

– Увы, но о вас у меня не сохранится никакого воспоминания. Если мы расстанемся хоть на несколько минут, а потом снова встретимся, у меня будет ощущение, будто я вижу вас впервые. Я уже не помню, как у нас начался этот разговор. О чем мы говорили? Зачем? И куда мы едем? Скоро я забуду, что у вас есть близнецы и чем вы занимаетесь. По крайней мере, до тех пор, пока не справлюсь в органайзере… Фиксировать. Мне необходимо все фиксировать и выучивать. Это единственный способ. Единственный.

– А после того, как вы туда заглянете?

– Тогда я буду знать. Но это не вызовет у меня никаких ощущений, никаких эмоций, ничего. Примерно как если бы я вдруг узнала, что Берлин – столица Германии. Процессуальная память, только и всего. «Механический мозг». Мне жаль. По-честному, очень жаль.

Люси с нежностью посмотрела на нее:

– Не огорчайтесь. Я-то буду помнить… А это самое главное…

Манон прикрыла глаза, вздохнула и снова взглянула на Люси:

– Иногда меня разбирает злость на моего брата Фредерика, или же я начинаю хохотать и вынуждена спрашивать у него: «Но… почему я на тебя разозлилась? Отчего я так счастлива? Почему я плачу? Объясни, Фредерик, объясни мне!» Я знаю, что иногда он возит меня в Кан повидать маму, но я не помню наших встреч, я не понимаю, состарилась ли она, как изменились ее черты и рада ли она мне… Кроме того, я не знаю, какое произвожу впечатление. Растерянной? Сбитой с толку? Несчастной? Как можно будет в общих чертах описать мою жизнь, когда я умру? Что я оставлю в наследство…