Черное эхо - Коннелли Майкл (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации .txt) 📗

– Нет… нет… ничего. Это посмертный перелом, Гарри. Ты думаешь, это мог сделать по неосторожности кто-то из моих людей?

– Я не знаю, – ответил Босх. – Не похоже. Сакаи сказал, он и его помощник делали все аккуратно. Я только знаю, что я этого не делал. Как случилось, что на коже нет повреждений?

– Это интересный момент. Не знаю. Каким-то образом палец оказался сломан без повреждения наружной поверхности. Я не могу ответить на этот вопрос. Но добиться этого не так уж трудно. Просто возьми за палец и дерни вниз. При условии, что у тебя хватит на это хладнокровия. Вот так, например.

Салазар обошел вокруг стола, поднял правую руку Медоуза и рванул палец назад.

– Труднее, чем я думал, – сказал он. – Пожалуй, по пальцу ударили каким-нибудь тупым предметом. Таким, который не произвел внешнего повреждения.

Когда пятнадцать минут спустя вошел Сакаи с препаратами, вскрытие было окончено и Салазар с помощью толстого навощенного шпагата зашивал грудную клетку Медоуза. Затем воспользовался свисающим сверху шлангом, чтобы смыть с тела всевозможные обрезки и обмыть волосы. Сакаи веревкой связал ноги трупа, а руки примотал к туловищу, чтобы воспрепятствовать изменению их положения в ходе различных стадий окоченения. Босх заметил, что веревка пересекла татуировку Медоуза прямо поперек крысиной шеи.

Большим и указательным пальцами Салазар закрыл Медоузу глаза.

– Отнеси его в холодильник, – сказал он помощнику. Затем продолжал, обращаясь к Босху: – Давай взглянем на срезы. Мне показалось странным, что отверстие больше, чем от обычного шприца наркомана, а местонахождение на груди необычно. Имеется только небольшое кровоизлияние. Но рана не покрылась струпьями. Так что мы говорим о том, что произошло совсем незадолго до смерти или даже во время наступления смерти. Быть может, о причине смерти, Гарри.

Салазар отнес препараты к микроскопу, который находился на стойке вроде кухонной в дальней части комнаты. Он выбрал один и положил на предметное стекло. Наклонился, чтобы взглянуть, и спустя полминуты произнес:

– Интересно.

Затем он бегло осмотрел другие срезы. Когда закончил, то вернул на предметное стекло первый препарат.

– Что ж, говоря вкратце, я удалил квадратный кусочек ткани размерами дюйм на дюйм из области грудной клетки – там, где располагался этот прокол. Я сделал надрез на глубину примерно полтора дюйма. Препарат представляет собой вертикальное рассечение образца, на котором можно видеть след от отверстия. Ты следишь за моей мыслью?

Босх кивнул.

– Хорошо. Это что-то вроде того, как, взрезав яблоко, обнажить след от движения червяка. На срезе хорошо видны траектория прокола и прочие недавние воздействия или повреждения. Взгляни-ка.

Босх склонился над окуляром микроскопа. На срезе был виден прямой прокол около дюйма глубиной, проходящий сквозь кожу и внутрь мышцы и сужающийся, как след от шприца. Вокруг конечной точки проникновения розовый цвет мышцы сменился на темно-коричневый.

– Что это означает? – спросил он.

– Это означает, – отвечал Салазар, – что прокол прошел через кожу, через фасцию – я имею в виду волокнистый слой жира, – а затем прямо в грудную мышцу. Ты замечаешь потемнение мышцы вокруг прокола?

– Да, замечаю.

– Гарри, это потому, что мышца здесь обожжена.

Босх оторвался от микроскопа и посмотрел на Салазара. Ему почудилось, что под защитной маской патологоанатома он улавливает тонкую, едва заметную усмешку.

– Обожжена?

– Электрошокером, – сказал патологоанатом. – Ищи такой, который проникает своим копьем-электродом глубоко в ткань. Примерно на полтора-два сантиметра. Хотя в этом случае, по всей видимости, электрод был вручную вдавлен глубже в грудь.

Босх несколько секунд осмысливал услышанное. Выйти на след электрошокера будет практически невозможно. В комнату снова вошел Сакаи и, привалившись к стойке у двери, стал наблюдать за происходящим. Салли собрал с тележки с инструментами три стеклянных пузырька с кровью и два – с желтоватой жидкостью. А также некую коричневую массу на маленьком стальном противне, в которой Босх по опыту, приобретенному в этой же комнате, узнал печень.

– Ларри, вот образцы для токсикологов, – сказал Салазар.

Сакаи забрал их и снова исчез из комнаты.

– Вы говорите о пытке, пытке электрошокером? – уточнил Босх.

– Я бы сказал, так оно выглядит, – сказал Салазар. – Этого было недостаточно для того, чтобы его убить, – повреждение слишком маленькое. Но возможно, достаточно для того, чтобы получить от него какую-то информацию. Электрический разряд может быть очень убедительным аргументом. Полагаю, тому существует масса подтверждений. У этого метода богатая история. Человек с электродом в груди может, вероятно, почувствовать, как электрический ток проникает прямо в сердце. Это должно было вызвать паралич. Ему неизбежно пришлось рассказать все, что требовалось, а потом оставалось только молча взирать, как они вкатывают ему смертельную дозу героина.

– Можем мы доказать что-либо из этого?

Салазар опустил взгляд на вымощенный плиткой пол, поднес палец к маске и поверх нее поскреб губу. Босху до смерти хотелось курить. Он пробыл в прозекторской уже около двух часов.

– Доказать что-либо из этого? – повторил Салазар. – Не медицинским способом. Результаты токсикологических анализов будут готовы через неделю. Приведу в качестве довода: в заключении токсикологической лаборатории будет сказано, что он умер от передозировки. Как мы докажем, что кто-то другой впрыснул ему это в руку, а не он сам? С точки зрения медицины мы не можем это сделать. Но мы можем показать, что в момент смерти или непосредственно перед этим имело место травматическое воздействие на тело в форме электрического шока. Его пытали. Имеется также посмертное, неустановленной природы повреждение указательного пальца левой руки.

Салли снова потер лицо через маску и заключил:

– Я мог бы засвидетельствовать, что это было убийство. Совокупность медицинских показаний говорит о смерти, причиненной третьими лицами. Но на данный момент оснований нет. Подождем завершения токсикологической экспертизы, а затем вновь объединим наши мозговые усилия.

Босх конспективно занес в записную книжку сказанное Салазаром. Ему предстояло включить это в свои собственные отчеты.

– Конечно, – добавил Салли, – как убедить в этом с достаточной бесспорностью жюри присяжных – это другой вопрос. Смею высказать предположение, Гарри, тебе придется найти этот браслет и выяснить, почему ради него человека пытали, а затем убили.

Босх закрыл записную книжку и принялся стягивать с себя защитный балахон.

Заходящее солнце окрасило небо в сочные розовые и оранжевые тона – такие же яркие, как и купальные костюмы порхавших в волнах любителей серфинга. Красивый обман, думал Босх, ведя машину по Голливудской автостраде в северном направлении, к дому. Здешние закаты имели обыкновение проделывать такие штучки. Заставляли человека забыть о том, что именно ядовитый смог делал их краски такими праздничными, что за каждой красивой картинкой мог крыться неприглядный сюжет.

Солнце висело в окне машины, словно пылающий в небе медный шар. Босх настроил радио на джазовую станцию, и Колтрейн заиграл «Soul Eyes». Рядом с Гарри на сиденье лежала папка с газетными вырезками от Бреммера. Папку прижимала к сиденью упаковка из шести бутылок пива «Хенриз». Босх съехал с шоссе на бульвар Барэм, а потом по улице Вудро-Вильсон-драйв стал взбираться в горы, возвышающиеся над Студио-Сити. Его дом с одной спальней представлял собой бунгало в виде консоли, с деревянным каркасом – немногим больше, чем какой-нибудь гараж в Беверли-Хиллз. Он нависал над склоном горы, поддерживаясь посредине тремя стальными опорами на манер ходуль. В плане землетрясений это было страшноватое место – решись мать-природа повыдергивать эти ходули и, словно санки, толкнуть домик вниз с горы. Но открывающийся отсюда вид стоил такого риска. С заднего крыльца Босх мог смотреть далеко на северо-восток, через Бербанк и Глендейл. Он мог видеть лиловые горы за Пасаденой и Альтаденой. [16] Иногда ему были видны дымные тени и оранжевое пламя лесных пожаров в горах. Ночью шум автострады внизу стихал, и небо бороздили прожектора Юниверсал-Сити. Когда Босх смотрел отсюда на Долину, у него всегда возникало ощущение силы и могущества, которое он и сам не мог бы себе объяснить. Но он знал, что это было одной из причин – даже главной причиной – того, что он купил этот дом и не желал бы никогда отсюда уезжать.