Героиновая пропасть - Незнанский Фридрих Евсеевич (прочитать книгу .txt) 📗
А охранник, сидевший в тесной прихожей перед палатой, решил размяться. Ну устал сидеть на одном месте. Он и вышел в коридор. Развел руки в стороны, потянулся всем телом и вдруг увидел странную картину.
По коридору навстречу ему ковыляла миловидная медсестра, на которую он уже обратил внимание: совсем бы и ничего девочка, да больно гордая, много, видно, о себе понимает. Но это так, к слову. А сейчас видок у нее был непонятный – лицо будто мелом облило, и двигалась она как совсем больная. Однако не в ней и дело. За ее спиной будто прятался мужик в белом халате, и было такое впечатление, что это он и управляет ее какими-то кукольными движениями. И охранник вмиг насторожился.
Машинально обернулся: нет ли опасности сзади – и пропустил момент, когда тот, который был сзади медсестры, резким и сильным толчком буквально швырнул ее вперед. И она полетела на охранника, а следом раздались два выстрела – один за другим. Девушка вскрикнула и рухнула с раскинутыми в стороны руками, а лицом ударилась о линолеум пола.
Охранник уже потом стал рассуждать, что и в какой последовательности он сделал. Профессионально отклонившись от летящего на него тела, он выхватил из кобуры пистолет и, валясь на пол, на левый бок, уже не рассуждая и не думая ни о каких предупредительных выстрелах, положил пулю точно в грудь бандита, который, сделав два первых выстрела, присел и, держа обеими руками пистолет, вел стволом в сторону охранника, неожиданно для него оказавшегося в стороне на полу. Вот этим моментом, пока тот искал свою мишень, и успел воспользоваться охранник.
А в следующее мгновение он уже вскочил, словно большая кошка, и в одном длинном прыжке достал бандита, который все еще валился спиной на пол, отброшенный пулей. И задавил бы собой, но сразу понял, что нужды в том уже не было.
Тогда он кинулся к медсестре, лежащей ничком неподвижно. Приподнял голову, чуть повернул и вдруг увидел расплывающееся на спине, на выглаженном белоснежном халате, кровавое пятно. Пальцы на шею – никакого пульса…
А из глубины коридора уже бежали люди.
Охранник поднялся с колен и громко заявил, указывая на бандита:
– Его не трогать. Я вызываю команду, – и стал неловко доставать из глубокого кармана куртки трубку телефона. Это было трудно, потому что его колотила дрожь, наступила реакция.
Он сделал короткое сообщение и получил приказ все оставить, как есть, ничего не трогать и не двигать. Раненым оказать помощь, мертвых не осматривать. Это сделают следователь и эксперты. Но раненых, увы, не оказалось. Господи, девочку-то за что, за какие грехи?!
Охранник подошел к бандиту. Глаза того, белесые какие-то, неприятные, удивленно уставились в потолок. А рожа – простецкая, неприметная, сто раз увидишь – не запомнишь. Вот только бритая башка определенно указывала на его профессию. И толстая голда на шее, при падении завернувшаяся за ухо. Визитная карточка профессионального братана.
«Начнется теперь расследование, – думал охранник, – по поводу правомерности применения огнестрельного оружия… А что ж я, ждать должен был, пока он всю обойму не опорожнит?..» Впрочем, это его не особенно заботило. Задание, полученное им, было кратким и недвусмысленным: охранять, при особой опасности применять оружие. Oн и применил. Сообразить бы пораньше, глядишь, и девочка была бы жива…
Между тем коридор все больше заполнялся народом, главным образом больными с других этажей: всем было безумно интересно знать, что произошло и кто в кого стрелял. Чтобы навести мало-мальский порядок, охраннику пришлось даже немножко применить силу. Не в полную меру, конечно, но ведь не понимают же! Пока уговаривал уйти в свои палаты, пока изображал из себя Кинг-Конга, двигающего тупых обывателей, появились врачи, которые занялись покойниками. А что им оставалось? Констатировать смерть от огнестрельных ранений, больше ничего. Остальное уже не их дело. Но суета вокруг лежащих на полу тел, прикрытых белыми простынями, ничего, видно, сенсационного любителям острых ощущений больше не дала, и народ сам стал редеть, разбредаться.
Охранник заглянул в палату к своему клиенту и удивился: тот сидел на кровати, прижимая рукой шланг с иглой от капельницы, и почти безумными глазами смотрел на дверь.
– Чего вскочил? – очень даже неласково произнес охранник, не испытывая к своему клиенту ни малейшей жалости, ни уважения.
– Там… стреляли…
– Уже, – вздохнул охранник. – Отстрелялись. Два трупа. Поди, за тобой тот-то приходил? – Он качнул головой в сторону двери. – Увидишь еще, тебе наверняка покажут. А сейчас лежи. Не рыпайся без дела.
– Наташу позовите…
– Поздно, – опустил голову охранник. – Убил ее этот твой «приятель».
И Рожков медленно опустился на спину, зажмурил до боли глаза и вдруг жалобно заскулил, словно обиженный щенок. Это было так неожиданно для взрослого мужика, что охранник даже оторопел малость. Но, поглядев мрачно на Рожкова, махнул рукой, как на совсем пропащего, и вышел, захлопнув за собой дверь.
Но и в предбаннике его преследовал тонкий, скулящий вой, от которого хотелось крепко зажать ладонями уши.
Охранник снова выглянул в коридор и увидел наконец в дальнем его конце оперативников, спешащих к нему, а чуть позади крупную фигуру генерала Грязнова…
Потом охранник давал подробные показания примчавшемуся следом за муровцами следователю Турецкому. Причем он заметил, что, задавая вопросы и уточняя детали происшествия, Александр Борисович делал свою работу как бы машинально, механически думая при этом о чем-то другом. К тому же он был хмур и, когда встречался глазами с охранником, смотрел явно недоброжелательно. Может, он думал, что парень допустил серьезный промах? Но ведь генерал Грязнов, присутствовавший при начале допроса, тоже мрачно кивнул и заметил, что все было сделано правильно, а жертва? Увы, иногда, к великому сожалению, без них не обходится. И у охранника малость отлегло тогда от сердца.
Записав показания, Турецкий тут же, прямо в коридоре, провел как бы следственный эксперимент. Сам изобразил бандита, один из оперативников сыграл роль медсестры, а охранник показал, как все происходило.
Тем временем эксперт-криминалист из дежурной оперативно-следственной группы обнаружил наконец вторую пулю, выпущенную из ТТ бандита, после чего всем стало ясно, что бандит не имел своей целью застрелить девушку. Так получилось, что стрелял-то он в охранника, но медсестра, отброшенная им вперед, невольно стала щитом, который и закрыл собой нужную бандиту мишень. А вторая пуля ушла, попросту говоря, «в молоко», в выступ стены в коридоре. И когда определили директрису стрельбы киллера, стало понятно также, что, не окажись охранник, несмотря на грузную свою фигуру, быстрым и ловким, уж вторая-то пуля точно была бы его. И лежать бы ему в этом коридоре рядом с убитой девушкой.
Ну а все дальнейшее представить было несложно: остальные пули немедленно оборвали бы жизнь чудом спасшегося водителя. Это в том случае, если там, на Кутузовском, он действительно уцелел случайно.
И вот еще что обнаружилось любопытное.
Киллер, по всей видимости, был неквалифицированным. То есть не профи, а обыкновенным, судя по его действиям, уголовником, бандитом, «мокрушником». Ну, во-первых, никакой профессионал не отправился бы «на работу» в таком виде, как этот. Голда толстенная на шее, на запястье – золотой браслет, ни тебе традиционной маски, ни иных средств мимикрии. Даже паспорт в кармане на имя Бориса Михайловича Никифорова, проживающего на Госпитальном валу, в Лефортове. Иными словами, если случится облом, нате, берите меня! Из чего следовал и вывод соответствующий: заказ выполнял один из братков, который наверняка уже участвовал в разборках с «мочиловом» и привык палить, не особо рассуждая. То есть опять-таки обычная пехота.
Пистолет, взятый у убийцы, и его документ немедленно отправили в МУР, чтобы проверить и то и другое по картотекам. Грязнов пообещал охраннику замолвить за него словечко – комиссия-то все равно ведь будет еще разбираться и выяснять. Вместо него занял место вызванный сменщик. А вот с несостоявшейся жертвой киллера разговор обещал быть особым. Но Владимир Рожков, потрясенный происшествием гораздо больше, возможно, чем следовало бы, с трудом объявил, что показания кое-какие даст, но только не сейчас, не теперь, что ему надо прийти в себя, вспомнить…
