Оборотень - Незнанский Фридрих Евсеевич (книги полностью txt) 📗
— На работу едет, — констатировал Бояркин через некоторое время. — По прямой. Там будет полегче.
Бояркин знал по опыту — проще всего проводить наблюдение вблизи крупных учреждений. Здесь машин стоит — не протолкнуться, и все время кто-то въезжает, кто-то уезжает.
Так оно и оказалось. Б-17 оставил машину на свободном месте, а Паша припарковался в соседнем ряду. Он выключил мотор и вынул из «бардачка» последний номер «СПИД-Инфо» с голой Еленой Кореневой на обложке. Петя Бояркин хоть и не был поклонником этого издания, но сейчас остро завидовал водителю просто потому, что тот может сидеть и спокойно что-то читать, глазеть по сторонам, напевать под нос, может даже выйти из машины и проверять накачку колес или перекладывать инструменты в багажнике. Ничего этого не позволялось наблюдателю. По инструкции он имел право делать только одно — сидеть и наблюдать за зданием, откуда может появиться объект, при этом следить не только за какой-то определенной дверью или, скажем, аркой, но одновременно и за прилегающей территорией — ведь объект может внезапно выйти через другой ход. И только в случае самой крайней необходимости Петя имел право покинуть пост, и то на самое короткое время. Можно подумать, что те, кто составлял инструкции, забыли о том, что наблюдатель тоже человек и у него, между прочим, есть физиология — он хочет то есть, то пить, то спать, да и туалетами наблюдательная машина не укомплектована.
Потянулись долгие часы ожидания. Паша, начитавшись, заснул, откинув сиденье назад, как в самолете. Бояркин продолжал смотреть на тяжелую дверь, которая ни на минуту не оставалась в покое — люди входили, выходили… Очень хотелось есть, но Петя знал, что есть нельзя, а то непременно потянет в сон. Единственное, что он себе позволял во время наблюдения, это выпить крепкого кофе из термоса и закусить самым маленьким бутербродом. Невольно вспоминались дежурства по отделению — там можно было и перекусить нормально, и, пока никто не видит, поклевать носом. Одновременно крутилась тревожная мысль — а вдруг ушел через другой вход, это же такой домина, входов-выходов уйма.
Но вот тяжелая дверь учреждения в очередной раз открылась, и Бояркин немедленно растолкал водителя. — Паша, хватит дрыхнуть, идет.
Паша немедленно привел спинку сиденья в нормальное положение и протер глаза — сна как не было. В этом было Пашино счастье — он мог в любых условиях заснуть на десять-пятнадцать минут, а затем чувствовал себя снова бодрым и отдохнувшим. Объект Б-17 тем временем уже подошел к своей «девятке». Он медленно выехал со стоянки и направился к центру.
Бояркин был уверен, что едут они за ним зря — наверняка объект просто решил перекусить (ему-то инструкция не запрещает) или отправился по магазинам. Какие любовницы среди дня! Хотя бывает и такое — некоторые используют обеденный перерыв именно в таких целях.
Внезапно объект свернул с Бульварного кольца во двор жилого дома. Значит, все-таки не по магазинам и не перекусить! Паша, проехав еще несколько метров, поставил машину вплотную к тротуару. Вообще-то стоять здесь не положено, но в случае чего Бояркин мог предъявить гаишнику удостоверение агента сыска — у «Глории» на этот счет были с ГАИ свои договоренности.
Бояркин вышел из машины и медленным шагом спокойно направился к двору, где исчезла белая «девятка». Он чуть не вздрогнул, когда носом к носу столкнулся с Б-17 и едва успел сделать шаг в сторону, чтобы и вправду с ним не столкнуться.
Вблизи Б-17 выглядел точно так же, как и на фотографиях, которые Бояркин предварительно изучил. Он таким и представлял себе объект — круглое, сытое и какое-то неулыбчивое лицо, небольшие стального цвета глаза. Но в жизни объект производил еще более неприятное впечатление — лицо было непроницаемым, глаза смотрели холодно и недружелюбно. Он был действительно похож на бюрократа с карикатуры, но одновременно и на расчетливого, холодного дельца. К счастью, на Бояркина объект не обратил никакого внимания, а быстро направился к троллейбусной остановке. Бояркин, обернувшись на водителя и убедившись, что Паша также заметил объект, прошел во двор и увидел там запертую «девятку». Дело принимало интересный оборот. Объект уехал из учреждения на машине, а теперь собирается пересаживаться на троллейбус.
Бояркин вернулся к машине, объект перешел на другую сторону Бульварного кольца, значит, им надо развернуться, что здесь можно было сделать, только нарушив правила. Мимо метро «Кропоткинская» медленно полз полупустой троллейбус. Паша как раз сумел совершить маневр и догнать неуклюжую машину прежде, чем она подошла к следующей остановке.
Объект вышел из троллейбуса у Петровских ворот.
Весь день Турецкий был как на иголках. Открывал папки с делами и тут же снова их захлопывал, нервно курил, стоя у окна, и сам не заметил, как прикончил вторую пачку «Магны». А ведь дал себе слово курить не больше чем полпачки в день. Александр Борисович поражался сам себе — давно с ним такого не случалось, очень давно. Прямо как стажер какой-то. Он и не думал, что будет так волноваться из-за Кандалакши. Но уж очень хотелось прижать хоть кого-то из этих «приватизаторов».
Турецкий уже не раз корил Романову, Меркулова, Нелюбина и прежде всего самого себя за то, что решил послать в Заполярье Олега Золотарева. Ну что может зеленый еще мальчишка против матерых жуликов, а возможно, и убийц. Да ничего! Хотя, судя по тому как взволнованно Олежка говорил по телефону (несмотря на отчаянный треск в трубке, было слышно, что молодой следователь очень волнуется), Александр Борисович понял — ему удалось-таки кое-чего накопать, и, кажется, что-то вполне существенное.
Пока Олег находился в Кандалакше, Турецкий сделал запрос относительно директора рыбоконсервного комбината В. Л. Новикова и главбуха Д. Мазуркевич. Ответы оказались ожиданными и пустыми — ранее не судимы, подозревались в совершении хищений, но ОБХСС ничего не обнаружил. «Плохо искали, — подумал Турецкий. — Или не хотели искать». Но раньше дело касалось всего лишь «левой» торговли консервами — продукцией комбината. В те годы это казалось серьезным преступлением, а ведь присваивали-то они себе лишь небольшую часть продукции. А теперь могут прикарманить и сам комбинат. Неплохо. «Только бы Олежка не засыпался», — думал Турецкий, нервно затягиваясь. Хотя ведь он уже в поезде. Самое опасное позади… И все же Турецкого не оставляло непонятное чувство тревоги.
Когда объект вышел из троллейбуса, водитель машины наблюдения резко затормозил, не доезжая до остановки. Петя Бояркин дождался, пока Б-17 отойдет на некоторое расстояние, а затем выбрался из машины. Народу на улице было не много и не мало — в самый раз, чтобы можно было идти, особенно не скрываясь, но и не плотная толпа, в которой можно и потерять объект наблюдения.
Мордатый, как про себя окрестил его Бояркин, шел быстрым шагом, и теперь Петя лишь издали видел, как среди прохожих впереди мелькает его затылок.
«Куда его черт понес?» — мрачно думал Бояркин, стараясь не упускать его из виду. Было очевидно, что объект спешит не к любовнице, но куда? Его поведение казалось очень странным, даже подозрительным. Бояркин сделал рывок вперед и тут же был вынужден резко затормозить — мордатый оказался прямо перед ним. Он стоял на перекрестке, но улицу переходить не торопился. «Ждет, что ли, кого?» — мелькнуло в голове у Бояркина, и в этот же самый момент, как будто в подтверждение его мыслей, рядом затормозил автомобиль. Самая неприметнейшая старенькая «копейка». Бояркин ринулся к телефону-автомату, который, на счастье, оказался тут же на углу. Он начал лихорадочно крутить диск, набирая первые попавшиеся цифры, и продолжал боковым зрением наблюдать за происходящим.
Б-17 оглянулся по сторонам.
В этот момент на другом конце провода сняли трубку. К своему глубокому удивлению, без всякого жетона Бояркин куда-то дозвонился.
— Мариванна? — крикнул он.
