Идет розыск - Адамов Аркадий Григорьевич (электронную книгу бесплатно без регистрации TXT) 📗
– Соскучилась по Москве? – спросил отец.
– Ни чуточки, – махнула рукой Рита. – Миша сделал глупость, а то мы могли бы еще годок там пожить.
– А как там политическая обстановка? – серьезно спросил Стасик.
Все сидели возле его постели.
– Это ты его спроси, – указала Рита на мужа. – А я… Ой, господи, когда я еще такую жизнь буду иметь?
– Никогда, – неожиданно и хмуро произнес Миша.
– Это еще почему? – Рита резко повернулась к нему.
– Свистушки там не нужны, – сухо ответил Миша и добавил: – Потому, между прочим, на год раньше и вернулись. Это в порядке информации.
Когда Рита с мужем ушли, отец, помогая матери мыть посуду на кухне, многозначительно спросил:
– Ты заметила?
– Что? – насторожилась жена и даже прекратила вытирать тарелку.
– Ну, отношения у них… Не того, по-моему. Наша Ритка, кажется, и тут экзамен не выдержала.
– Ах, я ничего не знаю, – вздохнула жена, снова принимаясь за посуду. – Они оба устали.
– Ну, да. Наша устала, как же.
А отношения у молодых супругов стали медленно, но неуклонно портиться. И через полгода они расстались.
К родителям Рита не вернулась: Миша оставил ей кооперативную квартиру. К Рите временно переехала любимая подруга Верка-манекенщица, так ее звали в своем кругу. Впрочем, она и в самом деле работала манекенщицей. И первое время жизнь у них «заладилась» отлично, куда веселее, чем при Мише.
Однако настало время и Рите подумать о работе. Так посоветовала Верка, когда растаяли деньги, оставленные Мишей, и были проданы кое-какие заграничные тряпки.
Поклонников, правда, не убавилось, но не брать же было с них подать.
– А почему нет? – спросила Верка. – Ты думаешь, только у Бальзака содержали любовниц? Найди побогаче кого, посолидней.
– Очень мне нужен какой-нибудь старик.
– Нужен. – «Мамы всякие нужны», – рассмеялась Верка. – Один для жизни, другой для веселья. Не будь дурой, Ритка. Стриги купоны со своей красоты.
– Все равно на работу надо поступать, – поморщилась Рита и досадливо стряхнула пепел с сигареты. – Еще тунеядкой объявят.
– Так иди к нам. С твоими данными…
Но, как ни странно, и этот, третий в своей жизни, экзамен Рита не выдержала. В манекенщицы ее не взяли, она оказалась немузыкальной, и что-то не ладилось у нее с пластикой.
– С жиру бесятся, – раздраженно сказала Рита. – Уж я им не подхожу, представляешь? Музыкальность какую-то выдумали.
– Это все, конечно, нужно, Риточка. А как без этого? Просто немыслимо, – с явно неискренним сочувствием ответила Верка, про себя очень довольная, что хоть в этом она свою красивую и самонадеянную подругу обскакала.
«Конечно, – думала Верка, – брюнетка с голубыми глазами – это бесподобно, но музыкальность и пластика – это уже признаки души».
Пришлось Рите вспомнить когда-то полученную специальность и устроиться в бухгалтерию небольшого завода по производству лимонной кислоты, который, кстати, оказался совсем недалеко от ее дома.
Накануне того дня, когда произошла трагедия у заводских ворот и оказались похищенными десять тонн лимонной кислоты, Рита отметила день своего рождения.
А незадолго перед тем она сильно повздорила с отцом.
В тот день заболела мать, и отец, позвонив Рите на работу, попросил взять дня три за свой счет и посидеть со Стасиком… Но Рита не могла, вот если бы знать раньше, а то вдруг так неожиданно.
– Ну, как же раньше? – растерянно спросил отец. – Мы что болезни заранее планируем?
– Но я эти дни никак не могу. У меня… ревизия на работе, – понизив голос, солгала Рита. – Все нервы просто дрожат. Попроси тетю Олю.
Это была соседка по лестничной площадке, которую отец попросил бы куда с большей охотой, чем Риту, но та уехала в Ленинград, к сыну.
– Ну, тогда Аллу Захаровну попроси, – раздраженно предложила Рита. – Она на пенсии, время, небось, девать некуда все равно.
Это был давний друг их семьи, но она сама лежала больная.
– Ну, не знаю! Придумай что-нибудь, в конце концов! – разозлилась Рита. – Я не могу, сказала уже!
На самом деле Рита, действительно, собиралась взять два-три дня за свой счет, присоединить их к субботе и воскресенью и осуществить давно задуманную поездку с приятелями на машинах в Суздаль, где уже были заказаны номера в новом великолепном мотеле. Кстати, теперь она обрисует главному бухгалтеру эту безвыходную ситуацию с заболевшей матерью, пусть попробует не дать ей хотя бы двух дней по уходу. А отца надо было умаслить, ему, бедненькому, в самом деле трудно.
– Никак не могу, папочка, – нежно пропела Рита. – Мне ужасно стыдно, ужасно, но не могу, – и, снова понизив голос и даже прикрыв ладошкой трубку, добавила: – Сам знаешь, что такое ревизия.
– Ревизия? – угрожающе переспросил отец, уловив какую-то фальшь в голосе дочери. – А если я позвоню к тебе на работу и спрошу про эту ревизию, что тогда?
– Посмей только! – испугавшись, невольно воскликнула Рита.
– Ах ты, дрянь, – с силой произнес отец. – Ничего святого за душой уже не осталось. Черт с тобой, обойдусь. А твоей ноги чтоб в доме у нас не было, поняла? – И с треском повесил трубку.
Рита еще целый час после этого страдала угрызениями совести. А потом отправилась к главному бухгалтеру, там разрыдалась, с ней и в самом деле чуть истерика не случилась, и главный бухгалтер, конечно, не посмел ей отказать.
Поездка удалась на славу. Суздаль оказался прелестным городком. А ресторан там со старинной русской кухней всех привел в восхищение, особенно после того, как Валерий о чем-то пошептался с официантом.
И еще с Валерием приехал его знакомый, Сева. Это был спортивного вида человек лет тридцати пяти с красивыми седоватыми висками, черными, живыми глазами, веселый и остроумный. Он захватил с собой гитару и с таким чувством пел песни Окуджавы и Высоцкого, что все женщины почти влюбились в него, а для мужчин он стал сразу закадычным другом.
Однако ухаживал Сева исключительно за Ритой. В этом, естественно, ничего бы не было для нее удивительного, если бы не его манера ухаживать. Сева вел себя спокойно, с достоинством, как человек, умудренный немалым жизненным опытом, он не балагурил, не хохмил, не лез целоваться, как какой-нибудь ветреный мальчишка или пошляк-выпивоха. Вообще, ни о Ритиной ослепительной внешности, ни о своих чувствах Сева разговора даже не вел, не рассказывал он и о всяких далеких заморских странах, где довелось побывать, и о смертельных опасностях, которым якобы подвергался. От этих историй Рита уже изрядно устала, выслушивая их от каждого очередного поклонника. О себе Сева вообще рассказывал скупо: хирург, много оперирует, устает, как черт, кое-где побывал, кое-что повидал, конечно. Но когда они ненадолго оставались наедине, Сева не пел, не развлекал Риту анекдотами и смешными историями, он как бы превращался совсем в другого человека, больше слушал и расспрашивал Риту. Он словно вовсе не стремился «закрутить любовь», добиться взаимности и немедленного сближения, как другие.
