Со мной летела бомба - Майоров Сергей (книги хорошего качества .TXT) 📗

— Вызывай Обрезанова и прокуратуру…

А что еще я мог сейчас сказать?

Когда приехали Максим и следователь, мое настроение не улучшилось. Когда же был осмотрен «ТТ» неизвестного, оказавшего такое яростное сопротивление, оно вообще испарилось. В магазине не было ни единого патрона. Мужик выбегал на нас с пустым стволом. Если бы не этот выстрел Верховцева, я имел бы возможность хоть что-то прояснить в своем деле. А теперь… Если застреленный Верховцевым отморозок — Жилко, — на него будет списано и убийство Тена, и нападение на Гольцова. Вязьмину для этого нужна лишь экспертиза «ТТ» на отстрел. Если она покажет, что в Тена стреляли из этого пистолета, Вязьмин запросто прекратит уголовное дело по убийству Тена «за смертью подозреваемого». Самое интересное, что эта чушь будет подписана наверху. Какой резон оставлять в подвешенном состоянии такой громкий «глухарь», как убийство известного в городе бизнесмена? А тут подвернулся случай, который во второй раз уже не подвернется: убит при задержании преступник, стрелявший в полицейских из оружия, из которого совсем недавно палил в затылок корейцу. Нет, такое упустить нельзя. Может, это и правильно. Но не для меня. Что бы потом ни говорили, для меня навсегда окажется нераскрытым и убийство на улице Стофато, и нападение на Лешку. А этот труп, лежащий под моими ногами, ничего мне не доказывает. Если только то, что в мире нет ничего вечного.

И тут грянул гром.

— Это не Степа, — заявила женщина, которую через полчаса после боя силой сумел вытащить из соседской квартиры Вязьмин. — Господи, помогите мне дойти до моей кровати…

— Максим, — сказал я Обрезанову, глядя, как мои опера-штурмовики уносят соседку обратно, — я за Верочкой. У меня такое впечатление, что киску мучают угрызения совести.

— Возьми машину.

Верочку я увидел издали. Она полушагом-полубегом двигалась навстречу, кутаясь в норковый шарф. У меня появилась мысль, что ей, как и Кореневой, тоже захотелось поболеть. Я попросил водителя притормозить рядом с ней и приоткрыл дверцу.

— Верочка, садитесь. Я вас подвезу.

От неожиданности она шарахнулась в сторону, едва не сбив с ног мужчину с огромной сумкой на плече. Не думаю, что именно мое появление было для нее неожиданным. Скорее всего, обладательница длинных ног и короткой юбки была настолько поглощена своими собственными мыслями, что любой, кто ее в этот момент окликнул бы, был для нее сродни удара током.

— Садитесь, садитесь, — настойчиво повторил я.

— Ой… — растерялась она. — Это вы? А мы для вас подобрали чудную элитную квартирку…

— Я для вас тоже. Да садитесь же вы, в конце концов! Салон вымерзает!

Она села, и в масляном воздухе нашей разыскной машины моментально повис запах дорогих духов. Витька-водитель втянул полные легкие этого аромата и даже как-то обмяк за рулем.

В голову мне пришла шальная мысль. Я не повезу сейчас Верочку-риелторшу в отдел. Я ее повезу на улицу Минскую. Надеюсь, труп еще не увезли. А потом можно и в кабинет.

— А куда мы едем? — забеспокоилась она.

— Не волнуйтесь, это рядом. Кстати, давайте знакомиться. Старший оперуполномоченный уголовного розыска капитан полиции Загорский. Вера, кому вы звонили по телефону, когда искали Кореневу?

Долгая пауза, повисшая в воздухе вместе с запахом свежести, подсказала мне, что Верочка говорить правду не хочет.

— Не понимаю, о чем вы говорите…

— Сейчас поймете.

Риелторшу рвало так, что мне даже стало страшно — останется ли от нее что-нибудь, когда она выйдет из туалета, или мне придется разговаривать с одной юбкой. Запах крови. К нему нужно привыкнуть. Точно так же, как и к виду изувеченного трупа. А если ты только что пил кофе в шикарном офисе, а уже через пять минут какой-то тупой мент по фамилии Загорский привозит тебя к луже крови и пригоршне мозгов, разбросанных по стене, — тут уж не до исполнения роли праведника. «Не понимаю, о чем вы говорите». Сколько же раз я это слышал? И ведь к каждому подонку, чтобы он тебя не морозил подобной чушью, нужен свой подход! Дифференцированный, растак его…

Несколько минут назад я завел Верочку в квартиру, взял рукой за шиворот и рывком наклонил над самым трупом.

— Вот об этом я говорю.

Продавец воздуха начала давать показания уже в машине. До райотдела рукой подать, а она без перерыва на вдох прощебетала столько, на что мне, например, не хватило бы и получаса. Я даже почувствовал облегчение, захлопнув за ней дверь камеры. Всему свое время, дорогая. Скоро все повторишь Вязьмину, да под роспись. А мне и так все ясно. Обычно я все понимаю с первого раза, а ты одну и ту же историю повторила трижды. Искупаешь вину. Похвально. Но после Вязьмина у нас с тобой опять будет разговор. Это я так размышляю, потому что уверен: нудный увалень Вязьмин арестует тебя без каких-либо вариантов. Этот следователь Следственного комитета, сколько я его знаю, ловит злодеев одним и тем же способом — арестовывает пятерых, потом четырех невиновных отпускает. Так что на десять суток, Верочка, на десять суток… А там видно будет. За декаду столько воды убежит, что день за год казаться будет.

Оставшись один в кабинете, я почувствовал, как устал. Окинул свои чертоги вялым взглядом. Раскладушка войдет, если подвинуть к окну Лешкин стол. Матрас и подушка есть, постельное белье в количестве двухсот комплектов лежит в сейфе. Обычная история: вора с краденым поймали, а хозяина второй месяц найти не могут. Кажется, там уже не двести комплектов, а сто с небольшим. Закончу это дело и насяду на Торопова. Пусть выколачивает общежитие. Иначе уйду в преступную группировку. Так и скажу.

Я взглянул на часы. Половина третьего. Интересно, чем сейчас занимается Настя? Я поднял трубку. Странно, но под сердцем что-то екнуло. С чего бы? Действительно, не с чего. В трубке, выматывая нервы, звучали длинные гудки. Мне показалось, что внутри меня зашевелилась не досада от того, что не застал абонента дома, а претензия… Загорский, что это?

Не желая искать ответ на вопрос, я быстро положил трубку.

В голове до сих пор звенел речитатив Верки-злючки из «Гарант-Риелта». После тычка носом в раскроенный выстрелом затылок у нее начался приступ правдолюбия и честности. Очевидно, она никак не ожидала, что ее знакомство с неким Шарагиным закончится таким образом. Я, после упоминания этой фамилии, несколько раз останавливал подругу по разговору и требовал хронологической последовательности в рассказе. А то так получалось, что «Шарагин связался с подонками из группировки корейца, а Степа, который любил Ольгу, не выдержал измены и убежал из зоны». Фуйня какая-то, а не покаяние. Когда я понял, что у девицы шок и толку не будет, воспользовался испытанным способом:

— Закрой рот, зараза! Закрой, пока нос не сломал!..

Носа Вере я, конечно, ломать не стал бы при любых обстоятельствах, но испуг лечится только испугом. И тут уж не до продолжительных лечебных процедур с внедрением в ауру фигуранта. Я оперативник, а не практикующий врач. Вместе с Верой до смерти перепугался Витька. Побелев как саван, он так дал обеими ногами по тормозам, что риелтор чуть не вылетела из машины через лобовое стекло. Мгновенно успокоившись, она некоторое время смотрела на меня, а потом с недоверием в голосе, спокойно спросила:

— А разве я вам не говорила, кто такой Шарагин?

Именно с этого я и хотел услышать начало рассказа. Жаль, что пришлось идти до очевидного такой длинной дорогой.

С Ольгой Кореневой Верочка познакомилась давно, около восьми лет назад. В августе девяносто третьего они пришли в приемную комиссию филфака университета для сдачи документов. Учились в одной группе, ходили на вечеринки, в меру выпивали, пару раз покурили марихуану в обществе плохих мальчиков. Верочка институт бросила уже на третьем курсе, но Коренева, несмотря на коллизии внеучебной жизни, смогла закончить его и получить диплом. Однако он не сыграл ключевой роли в становлении молодого филолога. И Вера-недоучка, и дипломированная Коренева устроились работать в одну фирму. И не пришлось бы мне водить сейчас первую по окровавленной квартире, если бы не тот день…