Вдовы - Макбейн Эд (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
Он ехал в длинном лимузине с тремя женщинами в черном, сидя между матерью и женой, сестра — на откидном сиденье перед ними. Все молчали. Огромный автомобиль направлялся к кладбищу, где покоилась тетя Кэти... Гроб с телом отца находился в катафальной машине. Подумать только, Стив говорил с отцом по телефону совсем недавно... Но теперь он уже никогда больше не сможет с ним поговорить.
Тедди взяла его за руку.
Он кивнул.
Рядом с ним всхлипывала мать, вытирая слезы отороченным тесьмой платочком. Сестра Стива, Анджела, невидящим пустым взглядом безучастно провожала залитый солнечным светом пейзаж за окном траурного кортежа. Их черные одеяния не очень подходили для такой жары.
Они стояли под палящим солнцем, пока священник отдавал последнюю дань человеку, который выпестовал в Карелле ростки правдивости и чести. Те принципы, которым он следовал всю свою жизнь. Сверкающий на солнце черный гроб, отражая, отбрасывал яркие световые блики.
Как быстро все закончилось!
Когда стали опускать гроб в могилу, Карелла решил дотронуться до него. И после этого отец ушел навсегда. Ушел из жизни, ушел в землю. А они медленно побрели к воротам, удаляясь от могилы. Карелла обнял мать за плечи. Теперь она была вдовой. Луиза Карелла, вдова. Позади могильщики уже сыпали землю на гроб. Карелла слышал, как песок и щебень стучали по крышке, по нагретому сверкающему металлу. Ему так не хотелось, чтобы мать слышала, как земля стучит по гробу, навеки укрывая отца.
Он на минуту оставил ее и направился по заросшей травой тропинке туда, где священник стоял с Анджелой и Тедди. Анджела сказала священнику, что все они остались очень довольны его трогательным прощальным словом. Тедди не отрывала глаз от губ Анджелы, словно читая по ним напряженным внимательным взглядом. Они стояли бок о бок, в черном, черноволосые и темноглазые. Стиву внезапно пришла в голову мысль, что, возможно, из-за этого сходства он и выбрал в жены Тедди Фрэнклин много лет назад.
Анджеле было за двадцать, она не только не скрывала своей беременности, но словно бы выставляла напоказ свой огромный живот. Она никогда не делала укладку: длинные черные волосы каскадом спадали по обе стороны скуластого лица безошибочно восточного типа. Правда, ее лицо, без сомнения, было изящнее и красивее, чем лицо Кареллы, хотя в обоих был какой-то особый экзотический шарм, красноречиво свидетельствующий о набегах арабских кочевников на Сицилию в стародавние времена.
Тедди бесспорно значительно красивее Анджелы, выше, чем ее золовка, волосы цвета вороного крыла ниспадали аккуратной челкой на лоб; и такой острый ум угадывался во взглядах, которые она то и дело бросала на священника, точнее, на движение его губ, пытаясь прочесть слова, которые заполняли вселенскую тишину ее мира. Тедди Карелла была глухой, абсолютно глухой, и, помимо этого, ни разу в жизни не произнесла ни слова: глухонемая...
Карелла присоединился к ним, поблагодарил священника за благопристойное и красивое отпевание, хотя, если сказать по секрету, — а он не решался даже самому себе признаться в этом, — Карелла думал, что слова патера можно было бы отнести к кому угодно, а не только к такому самому-самому единственному и замечательному человеку, каким был Антонио Джованни Карелла. Нареченный так иммигрантом, его отцом, дедушкой Кареллы. А тот, представьте себе, и думать не думал, что такие имена будут когда-нибудь в моде в старых добрых Соединенных Штатах...
— О, мистер Карелла, — сказал священник, — не стоит благодарности, нет. Простите, я должен вернуться в храм. В любом случае вам спасибо. — И добавил: — Вы должны утешаться тем, что отныне ваш отец покоится с миром в руках Божиих...
Все это натолкнуло Кареллу на мысль: а имел ли священник хоть малейшее представление о том, какой мир и какое спокойствие окружали отца в бренной жизни... Вероятно, почувствовав это, патер сжал руку Кареллы обеими руками, как бы олицетворяя прямую связь Господа Бога с пальцами отца Джанелли, передавая через них самому Карелле тишь и благодать... Надо сказать, Карелла отнесся к этому безразлично, это не произвело на него никакого впечатления.
Тедди заметила, что ее свекровь стоит одна на дорожке, ведшей к воротам, как бы забытая всеми. Она тронула Кареллу за плечо, дав знать, что идет к свекрови, и оставила Кареллу со священником, который все еще держал руки бутербродом, сжимая в нем руку Кареллы, как гамбургер. Анджела безмолвно взирала на это. Поддерживая огромный живот, с отчаянно ноющей спиной, она думала, что поминальное слово священника — не более чем стандартное клише, стоит только поменять в нем имена, и оно сгодится для кого угодно. Правда, с тем лишь исключением, что в данном случае речь шла об ее отце.
— Мне предстоит тронуться в путь, — возвестил священник голосом почтенного викария из какого-нибудь классического английского романа. Он свершил нейтральное крестное знамение, — причем одному Господу Богу было известно, кому именно оно предназначалось, — подобрал полы черной сутаны и заторопился к автомобилю, принадлежавшему местной парафии, возле которого томился пономарь.
— Но он же совсем не знал папу! — сказала Анджела.
Карелла кивнул.
— Ты в порядке?
— Да, все хорошо, — ответила она.
Служка завел авто, и оно тронулось к выходу. Тедди нежно поглаживала мать Кареллы, которая все еще всхлипывала, утираясь платочком. Автомобиль уехал, внизу, на лужайке, две фигуры в черном выкристаллизовались единым силуэтом в бриллиантовом небе. На верхней лужайке Карелла стоял с сестрой.
— Я его очень любила, очень, — сказала она.
Он испытывал странный дискомфорт, не мог настроить себя на единый лад.
— Лучше нам поехать домой, — предложила она. — Люди соберутся.
— У тебя есть вести от Томми? — спросил он.
— Нет, — сказала она, внезапно отвернувшись.
Он заметил, что она плакала. Думая, что это слезы по отцу, он начал утешать ее:
— Радость моя, пожалуйста, не надо. Он бы не хотел, чтобы ты...
Но она отрицательно покачала головой, давая понять, что он не так понял ее слезы, не догадывается, почему она плакала, и стояла, такая несчастная и трогательная, придавленная этой тяжестью под сердцем и в лоне, беспомощно качая головой, под беспощадным солнцем.
— В чем дело? — спросил он.
— Ни в чем.
— Ты же сказала, что он еще в Калифорнии.
Она опять покачала головой.
— Ты сказала, что он так старался поспеть к похоронам...
Слезы ручьями лились по ее щекам.
— Анджела! В чем дело?
— Ни в чем.
— Томми действительно в Калифорнии?
— Не знаю.
— Объясни, что такое — не знаю. Он твой муж. Где он?
— Стив, прошу тебя... Я и вправду не знаю...
— Анджела...
— Он ушел...
— Ушел? Куда?
— Ушел. Ушел от меня. Оставил. Бросил меня.
— Что ты такое говоришь?
— Я говорю тебе, что мой муж бросил меня.
— Не может быть.
— Ради Христа, ты что, думаешь, что я ломаю комедию? — проговорила она со злостью и опять заплакала.
Он взял ее за руки и прижал к себе, свою беременную сестру в трауре. Ту самую, что много лет назад боялась даже покинуть комнату, чтобы отправиться под венец со своим женихом. В тот день она была в белом; он еще сказал, что она — самая-самая красивая невеста в округе, такой еще никто никогда не видел. И еще он сказал...
...О Иисусе, как будто это было вчера...
Он сказал... Он сказал тогда так: «Анджела, ни о чем не беспокойся. Он так тебя любит, что даже весь дрожит. Он любит тебя, моя прелесть. Он хороший малый. Ты сделала правильный выбор».
Теперь сестра дрожала в его руках.
— А почему, как ты думаешь? — спросил он.
— Я думаю, у него кто-то есть, — ответила она.
Карелла взял ее за плечи и заглянул ей в лицо. Она кивнула, потом еще раз. Теперь ее глаза были сухи. Она вырисовывалась бесформенным силуэтом, поддерживаемая братом за плечи.
— Откуда ты знаешь? — спросил он.
