Испытательный срок - Кивинов Андрей Владимирович (читать книги полностью без сокращений TXT, FB2) 📗

Не исключено, конечно – это мирный дехканин, прочищающий ливневые стоки. Но почему нет таблички о проведении работ? И почему он без спецодежды?

О-о-о! Не мирный, не дехканин. Товарищ Бараев. Самый лучший по профессии. Не спутаешь. Образ въелся в память на долгие годы.

Опер передернул затвор и постарался проорать как можно громче. Не столько для психологического эффекта, сколько для привлечения внимания покинувшего пост приятеля.

– Не двигаться!

Горло, однако, от волнения перехватило, и окрик вышел совершенно не впечатляющим. Не Левитановским. Сиплым каким-то, как у простывшего Винни-Пуха из старого советского мультика.

Но в планы пришельца из преисподней «не двигаться» не входило. Он резко качнулся в сторону, одновременно выхватывая что-то из кармана. Но точно не горшочек с медом. В подобных ситуациях достают какую-нибудь гадость, типа пистолета или финки. И звук вырванной чеки подтвердил опасения.

Все-таки либеральные ценности не очень уместны в некоторых житейских моментах. Вместо того чтобы спокойно, без паники, спустить крючок, Ромка отшвырнул автомат и вцепился в руку противника. А может, сработал защитный рефлекс. Такое случается. Когда на героя боевика несется авто, он, вместо того чтобы отскочить в сторону, прыгает на лобовое стекло.

Удивительное дело, но мандраж пропал. И Ромка даже боли не почувствовал, получив по лицу кулаком. Перстень на пальце бородача рассек бровь, залившая глаза кровь моментально окрасила светлый мир в багровые тона.

Но, возможно, боль осталась в тени, уступив место отчаянию. А какие еще эмоции может вызвать ручная граната, находящаяся в полуметре от твоей физиономии? Да еще в чужой руке, в любую секунду готовой разжаться? Уж точно не оргазм.

И инстинкт, а также житейский опыт подсказал, что руке нельзя дать совершить упомянутое движение. Пускай даже ценой потери лица.

Туманов услышал сиплый голосок коллеги, уже достигнув вершины. И по интонации понял, что придется спускаться. Визуальный ряд подтвердил опасения. Какое-то чмо сидело верхом на Ромке и левой рукой самым вульгарным образом колошматило его по физиономии. Сам же напарник, вместо того чтобы всеми имеющимися средствами воспрепятствовать столь недостойному поведению, обеими руками вцепился в правую кисть незнакомца и, что удивительно, не звал на помощь, хотя имел на это полное моральное право.

Дорога вниз заняла гораздо меньше времени, чем наверх.

– Глеб, не подходи, у него граната… – прохрипел Фокин, чей несчастный лик заливала кровь. – не могу больше держать…

Теперь понятно, почему он не звал на помощь. Гранате все равно, сколько вокруг людей. Зачем лишние жертвы?

А в новостях сообщат: «В ходе операции погиб один сотрудник спецподразделений». И всё.

Благородно. Но не разумно.

И еще неразумней вырубать Бараева, потому что Ромка разжал пальцы… И через четыре или пять секунд осколки и взрывная волна уничтожат все живое в радиусе, зависящем от боевых характеристик гранаты.

Если не спрятаться за камешком. Времени, в принципе, хватит.

Но его хватит и на другое.

Точка принятия решения. Точка невозврата. Доля секунды на выбор. Выбор сделан.

Туманов спикировал на руку басмача и подхватил упавшее знамя. А точнее, обхватил обеими руками кисти Ромки и снова сжал его пальцы на гранате и пальцах соперника. Наверно, со стороны это смотрелось забавно. Три здоровых мужика, лежа на земле, сжимают какую-то хреновину, словно футболисты кубок Чемпионов.

Но преимущество по-прежнему оставалось на стороне басмачества. Ведь у Бараева, в отличие от оперов, оставалась свободной левая рука. И она потянулась к отброшенному Фокиным автомату.

Руки то руками, но есть у человека еще одно серьезное оружие. Голова. А точнее – зубы. Пускай даже и с кариесом.

Ими и воспользовался Глеб Павлович. По-волчьи впился в щеку гаду и оторвал кусок плоти вместе с частью бороды. Глотать не стал, просто выплюнул.

Такой боли не вытерпел бы и Терминатор. Бараев взревел, оставив затею с автоматом, и протянул руку к Туманову. При этом расслабил пальцы на гранате.

– Держу, – прохрипел Ромка, получивший небольшую передышку.

Туманов тут же вскочил и коленом нанес страшный удар в челюсть противника. Бараев, хоть и отличался крепостью здоровья и духа, но подобное унижение пережить не смог. Моментальный нокаут. Не пришлось даже добивать. Пять минут кайфа гарантировано.

Глеб же, помня о главном, тут же снова сжал пальцы Фокина на гранате.

Они осторожно поднялись, словно на голове у каждого стояло по хрустальной вазе.

– Сможешь кинуть? – тяжело дыша, спросил Глеб.

– Смогу…

– Давай, брат. Вот туда, за камни.

Туманов отпустил руки и упал на землю. Ромка как-то по-женски не столько метнул, сколько толкнул гранату в направлении гряды белых валунов. И тут же упал рядом с другом.

Взрыв не заставил себя ждать. Свиста осколков над головами никто не услышал. Грохот пощекотал барабанные перепонки так сильно, что еще несколько минут в башке монотонно звенела песенка «Я маленькая гранатка, и мне живется несладко…»

Бараев очухался, снова потянул руку к автомату. Трава под его головой из зеленой превратилась в бурую, но басмача это не тревожило. Глеб поднялся, уже без лишней суеты ткнул ему берцем под ребро, затем защелкнул на запястьях врага браслеты. Вынул из разноски медицинский пакет и залепил ему пластырем рану на щеке.

– Кровью изойдет, а нам отвечать… С-сука…

Куском бинта вытер губы, сплюнул. Протянул Ромке оставшийся бинт.

– Бровь зажми…

– Я в ручье вымою, – Фокин взял бинт и, кое-как поднявшись, двинул к канаве, наполненной не чистой горной водой, а какой-то мутной жижей с запахом бензина.

– Не советую… Там зараза одна. Даже овцы не пьют. Просто зажми.

Туманов достал сигареты, присел на валун. Ромка вернулся и опустился рядом на траву, прижимая окровавленный бинт к глазу.

– Будешь? – Глеб протянул ему пачку.

– Давай.

«Зиппо» по обыкновению выплюнуло пламя размером с олимпийский факел.

– Чего ты ее не настроишь? Морду спались можно.

– Привык…

Оба одновременно затянулись и выпустили в утреннее небо ядовитый дым. Чемпионат по синхронному курению. Первое место.

– Спасибо, – сделав еще пару затяжек, негромко пробормотал Фокин, морщась от боли.

– Все нормально, брат…

Разумеется, благодарил некурящий Ромка не за сигарету.

Шкафыч – Миронов не скрывал радости. ФСБ Бараева третий год ловит, да не выловит, а парни его взяли, да еще живым. Это как олимпийское золото получить. Но горький опыт подсказывал, что расслабляться нельзя. В доме могут ждать сюрпризы.

Заперев басмача в БТР, Митрич подозвал к себе оперативников и старших групп.

– Борщов – дом. Шевченко – двор и сарай. По огороду с миноискателем пройдись обязательно… Сыскари – гараж. Оружие, боеприпасы и все такое… Ром, как сам?

– Терпимо.

Ромке уже оказали относительно квалифицированную помощь, обработав бровь перекисью и стянув рану пластырем. Швы отрядный врач наложит на базе.

– Короче! На все – полчаса. Крот с Маймуном – на чердак. Начнет собираться толпа – сразу сигнальте. Все, работаем! Следаки с комитетчиками выехали.

Бойцы рассыпались по двору.

Конечно, лучше, чтобы в гараже прятался нелегальный танк, но, увы. Всего лишь отечественная жутко грязная «Нива».

– Простенько и со вкусом, как говорила товарищ управдом, – прокомментировал Туманов, потирая подвернутую во время схватки ногу, – зато в глаза не бросается… Поглядим…

Двери салона оказались не заперты. Заднее сиденье и багажник были забиты картонными коробками. Пришлось выгружать и открывать каждую, однако этикетки не соврали – в коробках действительно находились металлические банки с тушенкой. Под ковриком в багажнике тоже не нашлось ничего интересного, кроме инструментов. Зато под задним сидением ждал сюрприз, гарантировавший небольшие, но премиальные. Тайничок. А в нем сокровища – четыре ручных гранаты и сверток из ткани с орнаментом. Разворачиваем, смотрим, радуемся.