Долг чести - Клэнси Том (книги без сокращений .TXT) 📗
Несмотря на простоту замысла, осуществление его на практике было невероятно сложным. Истребителям, равно как и самолёту раннего радиолокационного обнаружения, обеспечивающему их поддержку, необходимо было знать своё точное положение в трехмерной системе координат. Радиолокационные импульсы, испускаемые Е-767, были совершенно точными по времени. Всё остальное сводилось к чисто математическим действиям. Зная положение радиолокационного передатчика и свои координаты, «иглы» могли принимать импульсы, отражающиеся от целей, и рассчитывать их положение с такой точностью, словно данные поступили от их бортовых систем. Представляя собой комбинацию разработанных русскими бистатических радиолокаторов и американской технологии радаров, размещённых на самолётах, эта система опережала их. Японский радиолокатор на борту Е-767 действовал с переменной частотой и был способен мгновенно переключаться с длинноволнового режима поиска на коротковолновую систему управления огнём и мог наводить на цель ракеты «воздух-воздух», выпущенные истребителями. Кроме того, радиолокатор на борту Е-767 обладал достаточными размерами и мощностью излучения, чтобы — это было общее мнение — обнаруживать вражеские самолёты, созданные на основе технологии «стелс».
Уже через несколько минут стало ясно, что система действует. Четыре ракеты класса «воздух-воздух», подвешенные под крыльями истребителя Сато, представляли собой учебные макеты и не имели двигателей. Однако на них были установлены настоящие головки поиска цели, и бортовые приборы показывали, что системы поиска следили за приближающимися к Японии и улетающими от неё самолётами даже с большей чёткостью, чем при наведении на цель радиолокатором истребителя. Это был первый исключительно важный прорыв в области военной технологии. Ещё несколько лет назад Япония, возможно, предложила бы другим странам купить лицензию на его производство, почти несомненно Америке, — такие изобретения ценились на вес золота. Однако ситуация в мире изменилась, теперь американцы могли и отказаться тратить деньги на покупку такой системы. К тому же Япония не собиралась продавать её, особенно сейчас, подумал Сато. Да, именно сейчас.
Их отель не отличался особенно высоким классом. Несмотря на то что в нём обычно останавливались иностранцы, администрация понимала, что далеко не все гайджин относятся к числу богатых. Комнаты были маленькими, с низкими потолками, коридоры узкими, завтрак состоял из стакана сока, чашки кофе и одной булочки, но все это обходилось постояльцам только в пятьдесят долларов, тогда как в других отелях пришлось бы платить почти сотню. По меркам государственной службы США Кларк и Чавез «жили экономно», сберегая деньги, как это приходится делать русским. Вообще-то всё было не так уж и плохо. Несмотря на то что Япония являлась перенаселённой страной, жить в ней оперативникам было всё-таки куда лучше, чем в Африке, а пища, пусть необычная, казалась экзотической и вкусной, пока ещё не исчезла новизна. Динг ворчал про себя, поскольку не мог удовлетворить свою страсть к бургерам, однако не говорил этого вслух, потому что подобная мысль, пусть выраженная по-русски, нарушила бы разработанную для них легенду. Вернувшись в отель после напряжённого дня, Кларк вставил пластиковую карточку в прорезь двери и повернул дверную ручку. Почувствовав рукой небольшую полоску клейкой ленты на внутренней стороне ручки, он на ходу оторвал её и прошёл в комнату, молча показав её Дингу, и тут же направился в туалет, чтобы спустить воду в унитазе.
Чавез осмотрелся, пытаясь догадаться, пришло ли кому-нибудь в голову установить здесь аппаратуру прослушивания. Он всё ещё не осознавал до конца всех тонкостей шпионского ремесла. По крайней мере профессия разведчика действительно казалась таинственной. Узкая полоска клейкой ленты на дверной ручке — кто-то предлагает встретиться. Это Номури, не иначе. Умная уловка, подумал Чавез. Тот, кто оставил условный, знак, просто шёл по коридору и его рука случайно прикоснулась к дверной ручке. Даже внимательный наблюдатель вряд ли заметил бы это. Ну что ж, все тщательно обдумано.
— Пойду выпью чего-нибудь, — произнёс Кларк по-русски. Это означало: «Выясню, в чём дело».
— Ваня, ты слишком этим увлекаешься. — Хорошо, подумал Чавез. В любом случае так следовало сказать.
— А вот ты не похож на русского, — буркнул Кларк на случай, если в комнате установлены микрофоны, и направился к двери.
Как, черт побери, я сумею подготовиться в такой обстановке к экзаменам? — подумал Чавез. Ему пришлось оставить учебники в Корее — все они были, разумеется, на английском языке. Он не мог вести записи или заниматься чем-то ещё. Если я провалюсь на экзамене и не получу звания магистра, решил Динг, потребую от Управления, чтобы мне компенсировали затраты за проваленные предметы.
Бар в середине соседнего квартала оказался совсем неплохим. В зале царил полумрак. Кабины — небольшие и отделены друг от друга толстыми перегородками, а благодаря зеркалу над полками, уставленными рядами бутылок, можно было легко убедиться в отсутствии слежки. Но что ещё лучше, почти все высокие одноногие табуреты перед стойкой бара были заняты, так что Кларку пришлось с гримасой раздражения на лице пройти в глубь зала в поисках свободного месте. Номури уже сидел за столиком, ожидая его.
— Идём на риск, верно? — спросил Джон сквозь грохот музыки. Подошла официантка. Кларк заказал себе рюмку водки местного сорта, чтобы не тратить лишние деньги.
— Приказ из центра, — сказал ему Номури, и тут же встал, явно оскорблённый тем, что какой-то гайджин сел за его столик, не спросив разрешения, и направился к выходу даже без обычного вежливого поклона.
Ещё до того, как вернулась официантка с заказанной рюмкой, Кларк протянул руку под стол и нашёл там пакет, скочем прикреплённый к столешнице. В следующее мгновение пакет лежал у него на коленях и скоро окажется засунутым под широким пиджаком за пояс на спине. Кларк всегда покупал для работы костюмы большого размера, — а маскировка под русского облегчала дело, — так как под широкими плечами образовывалось пространство, где можно было спрятать самые разные предметы, что, считал он, являлось ещё и лишним стимулом для поддержания физической формы.
Принесли заказанную им рюмку, и он выпил её не спеша, поглядывая в зеркало над стойкой бара и пытаясь убедиться, что не видит в нём отражения лиц, которые встречались ему раньше и были занесены в его мысленную картотеку. Такая привычка стала у Кларка второй натурой, и, хотя была утомительной, он понял на горьком опыте, что игнорировать её не следует. Оперативник пару раз посмотрел на часы, оба раза стараясь не привлекать внимания, на третий раз — открыто, тут же встал и направился к выходу, оставив на столе достаточно денег, чтобы расплатиться за выпитую рюмку. Русские не славятся щедрыми чаевыми.
Даже в такое позднее время улицы были полны народа. Всю прошлую неделю Кларк взял за правило заходить в бар, чтобы выпить рюмку-другую на ночь, а также побродить по соседним магазинам. Этим вечером он сначала выбрал книжный магазин с длинными извивающимися проходами между полками. Японцы любили читать, и здесь всегда толпились люди. Кларк походил по магазину, выбрал журнал «Экономист», затем пошёл вглубь, где стояли люди перед полками с японскими комиксами манга. Он был выше остальных и потому смотрел на комиксы через головы покупателей, стараясь не подходить слишком близко и стоя спиной к выходу. Минут через пять Кларк вернулся обратно и расплатился, выслушав вежливую благодарность продавца, аккуратно завернувшего журнал. Далее он заглянул в магазин электронных товаров и посмотрел на продающиеся там проигрыватели компакт-дисков. На этот раз он столкнулся с двумя покупателями и попросил извинения по-японски — эту фразу он выучил после приезда в Монтерей самой первой. Затем Кларк вышел на улицу и направился обратно в отель, пытаясь понять, сколько времени из последних пятнадцати минут было им потрачено напрасно. Ни единой секунды, сказал себе Кларк. Именно так и следует поступать.
