Пресс-центр - Семенов Юлиан Семенович (читать книги онлайн бесплатно полные версии txt) 📗
Мари села, сразу же потянулась за водой, губы ее были сухие, потрескавшиеся; Степанов заметил, что вокруг рта за эти дни залегли морщинки, которых раньше не было.
— Отделите злаки от плевел, — сказал корреспондент из Йоханнесбурга. — Не путайте масонов с делом Грацио… У меня создалось впечатление, что вы бабахнули этот материал, чтобы привлечь к себе дополнительное внимание, это не профессионально, мисс Кровс.
Мари смутилась, не нашлась, что ответить, ей стало страшно, словно этот злой человек подслушал ее разговор с профессором Ричардсом (он не подслушивал, его просто попросили сказать это в самом начале пресс-конференции).
— А почему вы так тревожитесь за Гаривас? — начал атаку один из парагвайских журналистов; Мари не знала его, он приехал совсем недавно.
— Потому что, — ответила Мари, — все происходящее там очень напоминает ситуацию, предшествовавшую убийству Альенде.
— Вы брали интервью у Санчеса, — продолжил свой вопрос тот же журналист. — Это мало кому удавалось, только вам да еще Жюлю Бреннеру из Парижа, который передал, что на днях его примет полковник. Во время интервью Санчес говорил вам что-либо такое, что просил бы не предавать гласности?
Степанов закурил и, медленно затушив спичку, заметил:
— Вы не отрекомендовались, коллега… Какую газету вы представляете?
— «Опинион», Парагвай, с вашего позволения.
— Это новая газета? — осведомился Степанов, сдерживая улыбку. — Или хорошо реанимированная старая?
— Нас сюда пригласили задавать вопросы, — ожесточился журналист. — И я задаю свои вопросы. Это по правилам. Когда я приглашу вас на мою пресс-конференцию, я стану отвечать вам, а сейчас хотел бы услышать ответы фройляйн Кровс.
Мари как-то ищуще посмотрела на Степанова, в глазах у нее он заметил растерянность.
— Да, — сказала наконец Мари, — некоторые свои ответы полковник Санчес просил не публиковать.
— Какие?
— Он же просил меня не публиковать их… Следовательно, я не могу ответить на ваш вопрос.
— Вы знали полковника Санчеса в те годы, когда он учился в Бонне?
— Да, — ответила Мари. — Знала.
Фриц Узен поднял палец над головой.
— Фройляйн Кровс, почему вы не публикуете то, что знаете?
— Те органы прессы, к которым я обращалась, отказались печатать мои материалы… Я приготовила копии, вот они, — Мари положила ладонь на папку, — каждый может взять их и, если сочтет нужным, использовать…
— Господин Степанов, — спросил журналист из Голландии, — вы получили задание от своих властей проводить расследование вместе с Мари Кровс?
Степанов пожал плечами.
— Здесь был искалечен мой коллега… И ваш, кстати, тоже… Лыско… Он лежит без сознания в госпитале в Москве… Его изуродовали потому, что он взял материалы фройляйн Кровс, — Степанов кивнул на папку, что лежала на столе. — Я считал своим долгом войти в этот поиск, речь идет о судьбе и жизни моего согражданина…
— Вы, так же как фройляйн Кровс, убеждены, — спросил журналист из Туниса, — что убийство Грацио, покушения на Шора, на Лыско и Анжелику фон Варецки как-то связаны с тем, что происходит в Гаривасе?
— Полагаю, что да. Особенно если вы проанализируете ситуацию на бирже, а она загадочна.
— Расскажите обо всем подробно, — сказал Роберт Лойпенгайм из Нью-Йорка. — В абсолютной последовательности, с самого начала…
Десять человек из тех, кто был на пресс-конференции, отправили сообщения в свои газеты и журналы.
Главный редактор «Нахрихтен», получивший телекс из Шёнёф от своего корреспондента, аккредитованного при Пресс-центре, созвонился с Фрицем Труссеном, банкиром, который, как полагали, собирался вместе с Грацио финансировать энергопроект Санчеса; семнадцать процентов акций журнала принадлежало концерну Труссена с шестьдесят пятого года, его слово было определяющим, хотя он никогда не позволял себе жать, только совет, размышление вслух, не обидная, вполне дружеская подсказка.
…Они встретились в ресторане «Мовепик» за завтраком; разговор был, как всегда, доверительным; редактор не сразу попросил Труссена прокомментировать вопрос о Гаривасе; легко спросил о Санчесе, о возможной связи между гибелью Грацио и судьбой маленькой заокеанской республики и сделал это только перед кофе, когда все основные дела были обсуждены и новые анекдоты рассказаны.
— Хотите выступить со статьей? — поинтересовался Труссен. — Не преждевременно ли? Пока, во всяком случае… Когда слишком много черных дыр, возможна непредсказуемость… Это в равной мере приложимо и к астрономии, и к нашей земной суетной практике… Впрочем, не мне решать, вы журналист, вам и карты в руки…
Главный редактор «Ньюс» получил информацию Лоппенгайма, дважды прочитал ее и позвонил Барри Дигону; тот держал через третьих лиц двадцать один процент акций его журнала; выслушав редактора, Дигон посмеялся и ответил в обычной своей манере, с мягким стариковским юмором:
— Джордж, я не вправе вам советовать, печатайте что хотите, пусть себе, но только мне не совсем понятно, зачем нам разрешать позорить американский бизнес? Зачем связывать какого-то мафиозо Валлоне с Уолл-стритом? Хватит, право! Надоело! Пусть об этом пишет русская пресса, а не наша… Разве я виноват в том, что адвокат, обслуживающий один из моих банков, подрядился защищать этого самого порнографического магната!
— Барри, я считал своим дружеским долгом позвонить вам.
— Спасибо, мой дорогой, повторяю, я переживу и это, но в данном случае мне просто-напросто обидно за моих коллег по Уолл-стриту.
(Майкл Вэлш, выслушав Дигона — тот был растерян, весь запас юмора истратил на то, чтобы верно провести разговор с главным редактором, — ответил, что немедленно займется этим вопросом; я сделаю все, добавил он, и погашу этот скандал в зародыше, не тревожьтесь, Барри.)
Директор «Уорлд интернешнл» бегло просмотрел материал, недоуменно пожал плечами:
— Мы уже подготовили анализ по узлу Гариваса, и я согласен с этим анализом, незачем путать читателей, они не любят, когда сшибаются две полярные точки зрения… И потом, отчего мы должны предоставлять свои страницы красным? Естественно, этот самый Степанов обязан говорить то, что ему предписано Кремлем… Нет, мы этого не станем печатать, копию отправьте в государственный департамент, пусть ознакомятся, а нашему корреспонденту в Шёнёф передайте, что телекс стоит денег, больших денег и платим за него мы, а не он…
И лишь газеты, которые негласно и тайно контролировала корпорация Ролла, получили осторожный совет вынести на первую полосу шапку: «Барри Дигона обвиняют в заговоре». Впрочем, подробности было рекомендовано опустить, имя Степанова не упоминать вовсе, а Кровс ни в коем случае не называть левой, это «девальвирует сенсацию». Однако же в информации было вымарано все, имевшее отношение к Гаривасу, хотя упоминались мафия, Дон Баллоне, гибель Франчески Сфорца, загадка покушения на Шора. О главном было сказано сквозь зубы, полунамеком.
Тому делу, которое прежде всего тревожило Мари Кровс, эта публикация помочь не могла, даже наоборот — скандалу был придан характер светский; очередная сенсация, которую к тому же надо еще документировать, хотя и Дигону придется раскошелиться на пару кусочков мыла, чтобы отмыться…
Слово, произнесенное Доном Баллоне, когда он звонил из Ниццы в Нью-Йорк — короткое и странное слово «скандальте», — обрело свое материальное выражение.
Степанов просмотрел все вечерние газеты; долго с карандашом изучал то, что было написано о Дигоне, заметив, что надо постараться выяснить, у кого контрольный пакет акций в этих органах американской прессы, и заключил:
— В этом, кстати, может быть зарыта собака…
Закурив, Мари устало махнула рукой.
— Я ни во что не верю более… Страшно жить… Очень даже страшно…
