Тривейн - Ладлэм Роберт (онлайн книга без txt) 📗
– Но это все-таки, наверно, лучше, чем камера, – сказал Тривейн.
– Ни черта подобного... – ответил Боннер.
– Может, вы не считаете возможным обсуждать эти темы, – осторожно начал Тривейн, – но мне хотелось бы вам помочь. Думаю, мне не придется вас уговаривать?
– Нет. Только вряд ли мне понадобится чья-то помощь.
– Вы говорите так уверенно...
– Через несколько дней вернется Купер... Однажды я уже проходил через такую же мясорубку, помните? Крик, куча формальностей, а затем все уладится, и меня переведут куда-то еще...
– Вы верите в это?
– Да, верю... – чуть подумав, сказал Боннер. – По многим причинам. Ведь если бы я находился на месте Купера или его шефов, я бы сделал то же самое, дал пару выйти из котла. Я уже думал об этом, – усмехнулся Пол. – Пути армии неисповедимы...
– А вы читали газеты?
– Конечно... Я их, кстати, читал и три года назад, когда меня минут десять полоскали в семичасовых известиях. Сейчас-то что, пустяки. Но я благодарен вам за заботу. Особенно если учесть, что при последней нашей встрече я послал вас к черту!
– Подозреваю, что вы не хотите выдать мне обратный билет?
– Нет, Энди: вы принесли много вреда. А я нанес лишь небольшой ущерб, о котором все скоро забудут...
– Надеюсь, вы не убаюкали себя ложным сознанием собственной безопасности?
– Типично штатское рассуждение! Мы по-разному понимаем это слово... Ну, так что вы хотели со мной обсудить?
– Почему вас все это время преследует Родерик Брюс?
– Да я и сам часто думал об этом... Военный психиатр сказал, что я представляю собой все то, что Брюс хотел бы иметь. Вот он и выплескивает свою агрессию на пишущую машинку.
– Все это чепуха! Вы когда-нибудь с ним встречались?
– Нет...
– И никогда не мешали ему печатать его статьи, написанные в Индокитае? Например, в целях безопасности?
– А как я мог? Не было у меня такой власти... Не думаю, кстати, что он побывал там, где прошел со своей группой я!
– Что же, верно. – Тривейн подошел к единственному стулу, стоявшему в углу, и сел. – Он начал преследовать вас лишь после того, как наше посольство в Сайгоне потребовало, чтобы против Пола Боннера были выдвинуты обвинения... Но прошу вас, Пол, ответьте мне на следующий вопрос: в статьях Брюса говорится, что вас обвиняли в убийстве от трех до пяти человек. Он говорит, что ЦРУ отрицает тот факт, что предоставило вам свободу действий при чрезвычайных обстоятельствах. Может, из-за вас ЦРУ отправило кого-нибудь из знакомых Брюса в отставку?
Какое-то время Боннер молча смотрел на Тривейна. Потом, задумчиво погладив рубцы на шее, медленно сказал:
– Хорошо, я расскажу вам, что случилось на самом деле... Хотя бы для того, чтобы вы оставили ЦРУ в покое: у них и без того проблем хватает. Там было пятеро двойных агентов, и я убил всех пятерых. Трое проникли в мой лагерь и открыли такой огонь, что чуть не разнесли полевой аэродром в щепки. Меня самого там не было: предупредили ребята из ЦРУ, спасибо им. С двумя другими агентами я покончил на границе, перехватив их с северо-вьетнамской почтой. Они использовали наши контакты и подкупали вождей племен... По правде говоря, ЦРУ довольно спокойно вытащило меня из всего этого бардака. А остальное – результат бурной деятельности некоторых горячих голов из военных адвокатов. Пришлось послать их к черту!
– Но почему было столько шуму?
– Вы не знаете, что представляла собой сайгонская политика. Такой коррупции, как в Сайгоне, не было никогда! У двоих из этих агентов оказались братья в кабинете... Но в любом случае о ЦРУ надо забыть.
Достав из кармана толстый блокнот, Тривейн перелистал несколько страниц.
– Обвинения против вас, – сказал он, – были выдвинуты в феврале, а двадцать первого марта Брюс начинает свою охоту. Он проехал от Дананга до дельты Меконга и брал интервью у каждого, кто имел с вами дело...
– Да не с теми он говорил! Ведь я работал в Лаосе, Таиланде и Северной Камбодже. Обычно – с группой в шесть – восемь человек, почти все местные жители, крестьяне.
– А я полагал, – оторвавшись от блокнота и взглянув на Боннера, проговорил Тривейн, – что в специальных войсках были свои команды.
– Были и такие, но не много... У меня хватало знаний для работы с тайским и лаосским языками, ко кхмерского я не знал. И всякий раз, когда мы оказывались в Камбожде и чувствовали, что нам грозит опасность, я укреплял группу. Хотя подобное случалось не очень часто. А раз или два нам пришлось в спешке готовить своих людей.
– Готовить для чего?
– Чтобы остаться в живых. Ведь нам не всегда сопутствовала удача. Взять хотя бы тот же Чанг-Кал!
Они проговорили еще минут пятнадцать, и Тривейн выяснил все, что хотел узнать. Теперь уже Викарсон должен был склеить куски воедино...
Сэм Викарсон позвонил у дома Тривейна в Таунинг-Спринг. Открыла Филис, обменялась с Сэмом крепким рукопожатием.
– Рад видеть вас дома, миссис Тривейн.
– Сегодня выпить не предлагаю, – улыбнулась Филис. – Энди ждет вас внизу!
– Спасибо. Я действительно рад, что вы уже не в больнице!
– Не нужно было туда и ложиться! Но поспешим: ваш председатель в тревоге!
Тривейн находился в комнате для отдыха, превращенной им в офис. Сидя в кресле с телефонной трубкой в руках, он нетерпеливо кого-то выслушивал. Увидев Викарсона, грубовато оборвал беседу.
– Это был Уолтер Мэдисон. Как жаль, что я обещал им играть честно. Его партнеры не желают брать дело Боннера, даже если это грозит им потерей такого клиента, как я... Уолтер заверил их, конечно, что такого не произойдет...
– Но ведь вы можете передумать.
– Мог бы... Они привели довольно глупое объяснение: они, видите ли, с уважением относятся к доводам обвиняющей стороны, у них нет никого, кто мог бы выступить защитником Боннера!
– А почему это кажется вам глупым?
– Да потому, что они не знают и не хотят знать того, что случилось! Они просто не желают быть втянутыми в это дело и защищать своих клиентов, включая меня!
– Действительно глупо... И тем не менее я считаю, что мы сможем превратить этого истеричного газетного пса в покладистого свидетеля в пользу оклеветанного майора, если, конечно, этого захотим. Но заставить его умолкнуть мы сможем в любом случае.
– Кого, Брюса?
– Ну да.
Расследование Викарсона была успешным. Интересующего его человека звали Александр Коффи. Офицер по особым поручениям из Бюро по азиатским делам при Пентагоне вспомнил, что именно Родерик Брюс привлек его внимание к этому человеку. Бюро было счастливо заполучить Коффи, поскольку специалисты по Дальнему Востоку не особенно охотно шли на контакт со спецслужбами. Конечно, офицер выразил сожаление по поводу операции в Чанг-Кале, но кое-что положительное было извлечено – так, во всяком случае, офицеру сказали. Командование лишний раз убедилось, как опасно брать ученого туда, где идут бои... В конце беседы офицер вручил Сэму досье Коффи...
Затем Викарсон направил свои стопы в Смитсоновский архив по Дальнему Востоку. Как выяснилось, главный архивариус хорошо помнил Коффи. Молодой человек был блестящим ученым, но явным гомосексуалистом. Странно, что он никак не использовал это, чтобы уклониться от призыва на военную службу. Архивариус высказал предположение, что молодой человек, полагая, что его будущее связано с консервативными организациями, не пожелал оставлять письменных свидетельств своего отклонения. Архивариус подозревал также, что Коффи хорошо знал того, кто устроил ему блестящий контракт с Пентагоном. Услышав, что Коффи обосновался в Вашингтоне, архивариус понял, что не ошибся. Правда, он ничего не знал о смерти Коффи в Чанг-Кале, и Викарсон не стал его беспокоить печальным известием. Затем архивариус показал Сэму личную карточку Коффи, на которой был записан его адрес, – а жил он на Двадцать первой стрит в Нордуесте, – и имя того, с кем он делил комнату. Это был предыдущий партнер по сексу, как выяснил Викарсон.
