Миссия выполнима - Гарфилд Брайан (книги онлайн полные версии бесплатно txt) 📗
Заявление Этриджа получило должное освещение в прессе, но не вызвало никакого отклика в обществе; как и следовало ожидать, публика была занята только похищением Фэрли. Количество приходивших в Вашингтон телеграмм не поддавалось исчислению, и все они резко делились на две части в отношении того, следует ли Соединенным Штатам соглашаться с требованиями террористов. Левые хотели благополучного возвращения Фэрли; правые требовали образцово-показательного истребления радикальных экстремистов.
Фицрой Грант, лидер республиканцев в сенате, заявлял, что достоинство нации не позволяет ей отступить перед наглым шантажом преступников. Грант призывал администрацию дать понять похитителям, что все огромные ресурсы мировой охранительной системы, включая полиции и армии, будут брошены на поимку террористов, поэтому они должны освободить Фэрли немедленно и безоговорочно, в качестве единственного шага, который может смягчить их вину, предупредить неизбежное возмездие и помешать мировому сообществу окончательно искоренить все левое движение.
Уэнди Холландер, демократ, представлявший ультраправое крыло партии, неустанно требовал от Вашингтона арестовать всех находящихся в стране радикалов и ежедневно казнить их целыми партиями, пока Фэрли не будет освобожден.
Эндрю Би и умеренные либералы из обеих партий выражали озабоченность по поводу воинственных кличей Холландера и его сторонников. Предложения Холландера напоминали им о массовых репрессиях нацистов. Даже разумные консерваторы вроде Фица Гранта осуждали кровожадные воззвания Холландера, зато они получали пугающую поддержку у таких людей, как глава национальной гвардии Уебб Брекениер и директор ФБР Клайд Шэнкленд, бывший протеже Гувера.
Би и либералы напоминали общественности, что институт президентства гораздо важнее, чем чувство гнева и желание возмездия. На карте стоит жизнь новоизбранного президента. Если тщательно взвесить все обстоятельства, чаша весов должна склониться в пользу Клиффорда Фэрли; что делать потом – с семью фанатиками в Вашингтоне, с похитителями и со всем леворадикальным движением в стране – можно будет решить позднее.
И левое, и правое крыло использовали логику и соображения целесообразности для поддержки мнений, основанных на эмоциях. У либералов это было сострадание, у правых – гнев и возмущение. Как обычно, Этридж видел сразу обе стороны проблемы: он сам испытывал и сострадание, и жажду справедливого возмездия. В конце концов решающим фактором осталось то, о чем он подумал с самого начала: какие возможности будет иметь Фэрли, если вернется в Вашингтон живым, для проведения государственных реформ, способных создать стабильное демократическое общество и исключить в будущем повторение печальных событий, с которыми они сталкивались сегодня.
Но консервативная оппозиция не собиралась отступать. Призывы к репрессиям раздавались в полный голос; Говарду Брюстеру приходилось к ним прислушиваться. Пентагон, большинство членов Совета национальной безопасности, главы силовых ведомств и все правое политическое крыло говорили о необходимости суровых мер против радикальных активистов. Нация бурлила. Мало кто поддерживал идею Холландера о показательных казнях, но многие хотели пересажать всех радикалов за решетку.
В этом мнении была своя логика, и она имела право на существование. Но если начать репрессии, они неизбежно приведут к общенациональному конфликту, к борьбе не на жизнь, а на смерть между истеблишментом и радикалами. Это как раз то, чего хотят наиболее воинственные представители с обеих сторон. А между ними стоит хрупкий центр, пытаясь удержать противников на расстоянии вытянутой руки – или, лучше сказать, на расстоянии удара.
В висках стучал пульс, боль то усиливалась, то затихала, угнездившись за его правым глазом. Она не беспокоила его, но вызывала раздражение. Обезболивающие средства, прописанные ему Диком Кермодом, притупляли ум, и Этридж их не принимал. Он уже прошел через бесконечные обследования в кабинете Кермода и в Уолтер-Рид: пробы спинномозговой жидкости, рентгеновские снимки черепа, электроэнцефалограмма, глубокое изучение глазного дна, тесты на сгибание конечностей и чувствительность подошвы вместе с десятком других анализов, которых он уже не помнил. Никаких результатов. Он знал, что они ничего не найдут. Это был всего лишь стресс; чего еще можно было ожидать? Люди должны как-то реагировать на стрессовые обстоятельства. У одних развивается язва, у других – сердечные болезни, у третьих – астма или подагра; а вот у Этриджа – пазушные головные боли.
Он взглянул на стоявший возле кровати будильник с зелеными индикаторами. Почти пять часов утра.
Пройдя босиком по ковру в сторону ванной, он почувствовал слабость и головокружение и, ухватившись за ручку двери, немного постоял, чтобы восстановить силы. Возможно, он поднялся с кровати слишком быстро, и кровь резко отхлынула от головы.
Он посмотрел через плечо на покинутую постель. Свет от уличного фонаря падал в комнату сквозь кружевные занавески и ложился на двуспальную кровать, где спала Джудит.
Он вошел в ванную и, прежде чем потянуться к выключателю, плотно закрыл дверь: ему не хотелось, чтобы свет разбудил жену. Рука нащупывала выключатель, но внезапно он понял, что его пальцы ничего не чувствуют.
Он попробовал сделать то же самое левой рукой. Лампочка включилась.
Свет был слишком ярким для его глаз. Он стоял перед раковиной, покрываясь потом, и смотрел на свою правую руку. Он попытался согнуть пальцы – рука ответила как сквозь вату, откуда-то издалека.
Ему стало не по себе. Волосы поднялись дыбом, он провел левой рукой по лицу, чувствуя, что его начинает колотить дрожь.
Когда он взглянул на себя в зеркало, его лицо было искажено от боли – неестественно бледное, в каких-то страшных серых пятнах.
Резкий красный взрыв – ослепительная вспышка боли в голове.
Глаза в зеркале еще успели отразить панический страх.
Где-то вдалеке он услышал стук своего тела, рухнувшего на край ванны.
10.30, континентальное европейское время.
Лайм сидел за рулем синей «кортины» и следил за фасадом банка на другой стороне улицы, ожидая, когда оттуда появится Марио Мецетти.
Пустить за ним «хвост» было лучшее, что он мог придумать. Сегодня четырнадцатое января; инаугурация Фэрли назначена на двадцатое; значит, осталось шесть дней, включая время, которое понадобится для перевозки Фэрли в Вашингтон из того места, где он будет обнаружен. Достаточно большой срок, чтобы выделить для слежки за Мецетти несколько часов, а может быть, один или даже пару дней. Если это ни к чему не приведет, Лайм попробует другие варианты.
Оставив Мецетти на свободе, они быстро получили массу полезного материала. Мецетти снял номер в отеле «Куинз» на Гранд-Парад, но, кажется, сегодня собирался из него выписаться, поскольку не продлил срок пребывания в гостинице и договорился с «Мецетти индастриз» о самолете и летчике, который должен был доставить его в Каир. Группа слежения в Каире была немедленно предупреждена, и все возможные пункты промежуточной посадки взяты под контроль. В распоряжении Лайма находился реактивный самолет с британскими опознавательными знаками, чтобы можно было следить за Мецетти прямо в воздухе – на случай, если он захочет изменить маршрут.
Тем временем Мецетти каждые два часа делал телефонные звонки. Поскольку связь была международной – из Гибралтара в Испанию, – не составляло особого труда проследить принимающий телефонный номер: он находился в Альмерии. Каждый звонок начиная с восьми часов прошлого вечера отслеживался британскими и американскими агентами, однако ничего интересного они не услышали, поскольку на звонки Мецетти никто не отвечал. Мецетти ждал на протяжении четырех сигналов, а потом вешал трубку.
Лайм сообразил, что это условный знак. Каждый четный час кто-то должен был находиться недалеко от принимающего телефона и ждать сигнального звонка. Если телефон не зазвонит, значит, Мецетти арестован. Лайм распорядился установить наблюдение за домом в Альмерии. Оно началось вчера вечером с десяти часов; с тех пор Мецетти звонил семь раз, но возле дома никто не появлялся. Испанская полиция обыскала здание и нашла его пустым. Все соседние дома были тщательно обследованы, а их жители задержаны и подвергнуты проверке, но никто из них не оказался связан с похитителями. Линию связи проследили от дома до центральной телефонной станции в Альмерии, чтобы проверить, не установили ли похитители где-нибудь жучка, но ничего подозрительного не нашли. Допросили даже операторов междугородной связи.
