На орлиных крыльях - Фоллетт Кен (прочитать книгу txt) 📗
Хауэлл решил отказаться от своей первоначально занятой на переговорах позиции, заключавшейся в том, что ЭДС не может вносить залог, потому что это противоречит американскому страховому законодательству. В равной мере бесполезно было и требовать предъявления Полу и Биллу обвинений и фактов, свидетельствующих о нарушении ими законов: Дэдгар может отвергнуть такое требование, заявив, что не закончил еще следствия. Хауэлл, однако, не придумал новой стратегии вместо прежней. Он блефовал, не имея козырей на руках. Может, сегодня Дэдгар будет сговорчивее.
Дэдгар начал беседу, рассказав, что персонал Организации социального страхования хотел бы, чтобы ЭДС передала ему аппаратуру под названием «Дейта центр-125». Хауэлл припомнил, что это такой небольшой компьютер, с помощью которого начислялись пособия по безработице и пенсии сотрудникам Организации социального страхования. Персонал этого департамента заботился только о себе и желал получать свои деньги, даже когда большинство иранцев не могли пользоваться законными пособиями по социальному страхованию.
– Это не так-то просто, – ответил Кин Тэйлор. – Передача аппаратуры – довольно сложная операция, с привлечением большого числа подготовленных сотрудников. Но все они уже вернулись в Штаты.
– Тогда вы должны вызвать их обратно, – ответил Дэдгар.
– Я не такой дурак, – коротко заметил Тэйлор.
«Сказывается благородное воспитание Тэйлора в морской пехоте», – подумал Хауэлл.
– Если он так будет отвечать, то отправится в тюрьму, – пригрозил Дэдгар.
– Так же как и все наши сотрудники, которых я вызову обратно в Иран, – огрызнулся Тэйлор.
Хауэлл не замедлил вмешаться:
– Не можете ли вы представить правовые гарантии, что ни одного вернувшегося сотрудника не арестуют или не потревожат иным способом?
– Я не могу дать официальных гарантий, – ответил Дэдгар. – Однако я дал бы свое честное слово.
Хауэлл быстро метнул на Тэйлора беспокойный взгляд. Тот ничего не сказал, но всем своим видом показал, что не дал бы за честное слово Дэдгара и ломаного гроша.
– Конечно же, мы сможем изучить пути передачи аппаратуры, – сказал Хауэлл. Наконец-то Дэдгар дал ему зацепку для торга, хотя и малюсенькую. – Конечно, должны быть какие-то меры предосторожности. К примеру, им придется подтвердить, что оборудование передано в надлежащем порядке, но, возможно, мы пригласим для этого независимых экспертов.
Хауэлл вел тренировочный бой с воображаемым противником. Если передавать центр данных, то должна быть и цена – освобождение из тюрьмы Пола и Билла.
Но своей следующей фразой Дэдгар отверг подобную мысль, заявив:
– К моим помощникам поступают все новые и новые жалобы на вашу компанию, эти жалобы оправдывают увеличение суммы залога. И вместе с тем, если вы окажете помощь в передаче аппаратуры «Дейта центр-125», я, в свою очередь, не приму во внимание новые жалобы и воздержусь от повышения суммы залога.
– Черт бы тебя побрал, это же самый настоящий шантаж! – не выдержал Тэйлор.
Хауэлл понял, что вопрос о компьютере «Дейта центр-125» – это только предлог. Без всякого сомнения, Дэдгар поднял вопрос о нем по настоянию местных чиновников, а вообще-то ему наплевать на этот компьютер, ему нужны более солидные уступки. Какие именно? Что его интересует?
Хауэллу пришла на ум история с Лючио Рэндоне, который несколько дней сидел в одной камере с Полом и Биллом. Когда Рэндоне предложил помочь им, менеджер ЭДС Пол Буча отправился в Италию на переговоры с компанией «Кондотти д'Аква», в которой работал Рэндоне. Потом Буча сообщил, что эта компания вела в Тегеране строительство жилых кварталов, но иранские кредиторы отказались дальше финансировать работы. Компания, естественно, прекратила строительство, но многие иранцы к тому времени уже полностью внесли свой пай за квартиры. В сложившейся в стране ситуации не приходилось удивляться, что всю вину за прекращение работ взвалили на иностранцев, а Рэндоне сделали козлом отпущения и упекли за решетку. Его компании все же удалось найти новые источники финансирования, и работы возобновились, а Рэндоне выпустили из тюрьмы в результате договоренностей, достигнутых иранским адвокатом Али Азмейшем. Кроме того, Буча сообщил, что итальянцы все время повторяли: «Помните, Иран всегда остается Ираном, он никогда не меняется». Он воспринял эти слова, как намек на то, что составной частью деловых отношений с иранцами должна быть взятка – бакшиш.
Хауэлл знал также, что традиционным путем передачи взятки является гонорар адвоката: он, как говорят, делает работу на тысячу долларов, а взятку дает десятитысячную, после чего сдирает с клиента одиннадцать тысяч. Намек на коррупцию заставил Хауэлла немало поволноваться, но он все же пересилил себя и отправился на переговоры с Азмейшем, который заявил: «Перед ЭДС стоит не правовая проблема, это – проблема бизнеса». Если ЭДС сумеет договориться с Министерством здравоохранения, Дэдгар отступит. Но Азмейш ни словом не обмолвился о бакшише.
«Все это началось с проблемы бизнеса, – подумал Хауэлл. – Заказчик не может платить, а подрядчик отказывается продолжать работы. А нельзя ли здесь достичь компромисса, по которому ЭДС снова включит компьютеры, а министерство оплатит хотя бы часть долгов?» Он решился спросить об этом Дэдгара напрямик.
– А поможет ли делу, если ЭДС возобновит работы по контракту с Министерством здравоохранения? – спросил он прямо в лоб.
– Можно очень на это надеяться, – ответил Дэдгар. – Такой шаг не будет правовым решением нашей проблемы, но он, возможно, приведет к политическому решению. В ином случае будет жаль, если вся проделанная работа по компьютеризации министерства пойдет насмарку.
«Интересный поворот, – подумал Хауэлл. – Они хотят создать современную систему социального страхования или же вернуть потраченные деньги назад. Засадить Пола и Билла в тюрьму и потребовать залог в тринадцать миллионов долларов – это, видимо, их метод поставить ЭДС перед выбором, а третьего не дано. Наконец-то мы подошли непосредственно к переговорам».
Он решил прикинуться, будто не понимает, в чем дело:
– Но, конечно же, и вопроса не может быть о начале переговоров, пока Чиаппароне и Гэйлорд сидят в тюрьме.
– Если вы согласитесь пойти на честные переговоры, министерство сообщит мне об этом, и условия, по-видимому, изменятся, сумма залога уменьшится, а Чиаппароне и Гэйлорда могут даже освободить под их личные гарантии.
«Яснее не скажешь, – подумал Хауэлл. – Сотрудникам ЭДС лучше всего встретиться с Министерством здравоохранения».
С тех пор, как министерство прекратило платежи по счетам, иранское правительство сменялось дважды. Доктора Шейхолеслами-заде, который сидит сейчас в тюрьме, сменил какой-то генерал, а потом, когда премьер-министром стал Бахтиар, вместо этого генерала пришел новый министр. Кто же этот новый человек? И что он из себя представляет? Такие вопросы сами лезли Хауэллу в голову.
– Господин министр! Звонит господин Янг из американской компании ЭДС и просит переговорить с вами, – доложил секретарь.
Доктор Размара тяжело вздохнул.
– Скажите ему, что американским бизнесменам больше не следует поднимать телефонную трубку и звонить министрам иранского правительства, воображая, что мы будем разговаривать с ними, как подчиненные с начальниками, – ответил министр. Он возвысил голос: – Эти дни ушли в прошлое.
Затем он приказал принести ему папку с документами ЭДС.
На рождественские праздники Манухер Размара вылетал в Париж. Он учился во Франции, стал кардиологом и женился на француженке. Поэтому он свободно говорит по-французски, а Францию считает своим вторым домом. Он является также членом Иранского национального медицинского совета и входит в круг близких друзей Шахпура Бахтиара. Став премьер-министром, тот сразу же вызвал своего приятеля Размара из Парижа и предложил ему пост министра здравоохранения.
Досье на ЭДС принес ему доктор Эмрани, его заместитель, ведающий вопросами социального страхования. Эмрани пережил уже две смены правительства – он работает в министерстве с самого начала беспорядков в стране.
