Выборы - Томас Росс (книги онлайн полные .TXT) 📗
— Вы остаетесь?
— Да, — кивнула она. — Я должна остаться. Вы знаете.
— Знаю.
И я знал. Не только о чем они говорят, но и о том, что слишком поздно. В тридцать четыре года не участвуют в чьей-то революции. Я встал и ушел в свою спальню. Достал чемодан и побросал в него одежду. В нижнем ящике я нашел юбку из джинсовой ткани и белую блузу. Положил их в чемодан, затем достал и сунул обратно в ящик. Я не нуждался в сувенирах. Собрав чемодан, я отнес его в гостиную. Анна говорила по телефону.
— Благодарю вас, — услышал я, и она положила трубку. — Звонили из консульства. Им уже сообщили, что вы объявлены persona non grata. Тебя отправят первым же рейсом. Если ты хочешь улететь.
— Мне не нравятся альбертийские тюрьмы.
Шартелль все также сидел в кресле, вытянув ноги.
— А может, вы передумаете, Пит. Возможно, мы неплохо позабавимся.
— Мне хватило сегодняшних забав.
Шартелль подтянул ноги, оторвался от спинки, достал ручку и блокнот, начал что-то писать. Затем вырвал листок и протянул его мне.
— Уильям вернулся. Заглянул в гостиную, пока вы собирали вещи. Он отвезет вас в Барканду в «ласалле». Я возьму «хамбер» и позабочусь о том, чтобы Анна добралась до дому в целости и сохранности.
— Благодарю. Что это за записка?
— Помните маленький бар на пути в Барканду… «Колония»? Там нас обслуживал американец, Майк.
Я кивнул.
— Отдайте записку ему. Посмотрите, что там.
Я прочел: «Майк, если вы продаете то, что, я думаю, вы продаете, мне понадобится ваш товар. Свяжитесь с мадам Клод Дюкесн в Убондо. Шартелль».
Я сложил листок и убрал в карман.
— Вы подставляете ее под удар.
Шартелль выпустил струю дыма и задумчиво посмотрел на меня.
— Полагаю, это мое дело, юноша, и ее.
Уильям подогнал «ласалль» к крыльцу. Верх он поднял. Вошел в гостиную, взглянул на меня, начал что-то говорить, передумал, подхватил мой чемодан и отнес к машине.
— Пожалуй, мне тоже пора собираться, — Шартелль шагнул к своей спальне. — Если вы передумаете, Пит, дайте мне знать. Вы где-то третий в мире по качеству вашей работы. Мы нашли бы применение вашему таланту.
Я кивнул.
— Прощайте, Шартелль.
Он задержался у двери, глубоко затянулся, выдохнул дым, подмигнул мне в последний раз.
— Прощайте, юноша.
Анна сидела на кушетке со стаканом коньяка. Я присел рядом.
— Это не конец, ты знаешь.
В ее глазах стояла боль.
— Для меня это не кончится никогда, дорогой. Мне просто плохо, вот и все. Мне плохо, потому что ты должен уехать, а я — остаться. Мне плохо, потому что я не могу быть с тобой.
— Это ненадолго.
— Я буду писать каждый день.
— Я много езжу по свету.
— Но возвращаешься в Лондон?
— На два-три дня.
— Я люблю тебя, Пит.
— Домик на берегу. Помни о нем.
Я обнял и поцеловал ее. Почувствовал, а не услышал сотрясающие Анну рыдания, вновь поцеловал, встал, прошел на крыльцо по ступенькам и сел на переднее сиденье, рядом с Уильямом. Тот не возражал.
— Поехали.
— Барканду, са?
— Аэропорт.
Я оглянулся. В проеме двери я видел Анну, сидящую на кушетке с недопитым стаканом коньяка в руке. Она не пошевельнулась, не подняла головы. Похоже, она плакала.
Мы ехали быстро, старый автомобиль легко вписывался в повороты. Солдаты остановили нас лишь однажды, и мы добрались до «Колонии» за сорок пять минут. Оставив Уильяма за рулем, я зашел в бар. Майк стоял за стойкой, слушая «Радио Альбертии», объясняющее необходимость военного переворота, и наблюдая за вращающимися под потолком лопастями вентилятора. В зале не было ни души.
— Что будете пить?
— Двойное шотландское.
Он кивнул, наполнил бокал, поставил передо мной.
— Как я понял, небольшая заварушка.
— Еще какая, — я протянул ему записку. — От Шартелля.
Он прочитал, порвал записку, кивнул.
— Вы остаетесь?
— Нет. А вы?
— Побуду немного. Может, дела пойдут лучше.
— Оружие?
Он ответил лишь взглядом.
— Выпьем за счет заведения, — он налил нам обоим двойное виски. Я выпил, поблагодарил его и направился к двери. Но остановился у порога и обернулся.
— Вы раньше знали Шартелля?
Он кивнул.
— Мы встречались. Давным-давно. Во Франции. Он думал, что я француз, пока не наступил мне на руку и я не обозвал его сукиным сыном.
— Он сказал, что знаком с вами.
— У него хорошая память.
Я сел в машину, и Уильям довез меня до аэропорта за пятьдесят минут. Народу было полно, но представитель консульства достал мне билет. До посадки оставалось двадцать минут. Я пригласил Уильяма в бар. Взял себе виски, ему — пива.
— Как твой брат?
— Он в школе, са. Очень хорошей школе, где мадам Анна — учительница.
— Он пойдет в школу завтра?
На лице Уильяма отразилось недоумение.
— Да, са. Он ходит каждый день.
Я кивнул.
— Уильям, чего ты хочешь больше всего?
Он застенчиво улыбнулся.
— Я хочу такси, са.
— Одну из этих «моррис майнор»?
— Да, са.
— Сколько тебе нужно денег?
— Очень много, са. Триста фунтов.
Я достал бумажник. У меня осталось 132 альбертийских фунта. Я отдал их Уильяму.
— Вот тебе на первый взнос. От Шартелля и меня.
Прежде чем он успел поблагодарить меня, объявили посадку на мой самолет. Я пожал ему руку, и он проводил меня до пункта проверки паспортов. Я поднялся в самолет, а он поехал в Убондо. Полет проходил как обычно. Мы развернулись над океаном и пролетели над Барканду, взяв курс на Сахару и Рим. Я посмотрел вниз.
— Роскошная бухта.
Мой сосед сделал вид, что не слышит.
Глава 28
Два месяца спустя я сидел в новеньком кабинете новенького редакционного здания в одном из новеньких городов, выросших на восточном побережье Флориды. Новенькая табличка на двери гласила: «Главный редактор». Положив ноги на стол, я читал ежедневное письмо Анны Кидд: "Они умолили меня остаться еще на шесть месяцев, в должности директора школы. Я буду уже не добровольцем К.м., но обычной школьной мымрой. За шесть месяцев я смогу подготовить себе замену, а потом уеду. Не могу объяснить, почему я согласилась. Я лишь надеюсь, что ты меня поймешь. Правда?
Вчера я виделась с Клод, и она дала мне записку от Шартелля, чтобы я переслала ее тебе. Я переписала ее слово в слово: «Маленькому, но растущему движению сопротивления в Западной Африке требуется компетентный, энергичный специалист по общественным отношениям. Возможно быстрое продвижение по службе. Наши работодатели в курсе».
Я дочитал письмо, сложил и убрал в карман. Я прочел его уже в четвертый раз. Еще один — и я выучил его наизусть.
Джордж Секстон, телеграфный редактор, вошел в кабинет и положил передо мной статью АП и снимок, полученный по фототелеграфу. Первым делом я взглянул на снимок.
— Вы знаете этих парней? — спросил Секстон.
Я их знал. Всех четырех. Декко стоял в центре, суровый и решительный. Дженаро, в неизменных солнцезащитных очках, широко улыбался слева от него. Доктор Диокаду стоял справа, с обычным ворохом бумаг под мышкой. Шартелль попал в объектив случайно, слева и сзади Дженаро. Он выглядел так же, как и на других фотографиях: словно старался вспомнить, выключил ли он плиту, на которой жарилось мясо.
— Я их знаю, — ответил я и потянулся за статьей. Ее написал Фостер Мамашед и отправил из Барканду. В редакторском предисловии указывалось, что это первое после переворота интервью вождя Декко. Статья включала две тысячи слов и мне понравилось. Похоже, Шартелль сдержал слово, данное ветерану АП.
Декко, базируясь в буше, причинял военному режиму немало хлопот и намеревался расширить сферу своих действий. Мамашед мельком упомянул Шартелля и последние пятьсот слов посвятил прогнозированию политического будущего Альбертии. Прогноз получился весьма и весьма мрачный.
— Сократите статью до восьмисот слов и давайте на девятой полосе, — решил я. — Заголовок оставьте.