Политика - Клэнси Том (книги онлайн без регистрации полностью .txt) 📗
Он провел пальцем по ее бедру и остановился у полы халата, раздумывая, подниматься ли выше.
— По-моему, тебе следует позвонить ему и сказать, что придешь на полчасика позже.
— Я тоже так считаю и потому не позволю тебе подниматься выше. — Ее рука сжала кисть Макса. — А если серьезно, как ты думаешь?
Он разочарованно вздохнул и постарался скрыть это.
— Не знаю, насколько нарушен график ввода станции в эксплуатацию. В отличие от Скалла, я всегда основываюсь на том, что мне известно. Однако он прав, говоря о необходимости укрепить службу безопасности. Мы глубоко ошибаемся, если думаем, что группа «Меч» создана исключительно для охраны деловых интересов корпорации.
— Отсюда я делаю вывод, что, на твой взгляд, нам нужно подкрепление, заметила Меган.
— Совсем необязательно. Я предпочитаю сохранить службу безопасности в теперешнем составе, только повысить уровень готовности и сосредоточить внимание на мерах предосторожности. Можно многого достигнуть с помощью...
Чириканье телефона, стоявшего на тумбочке рядом с кроватью, заставило его прервать фразу.
Меган посмотрела на Блакберна.
— Ты не думаешь, что это Скалл, а? Неужели у него хватит наглости звонить тебе в квартиру, чтобы отыскать меня?
— Не исключено. — Макс пожал плечами, потянулся к телефону, и на мгновение его рука застыла на трубке. — Если это и вправду Скалл, хочешь, я выругаю его?
— Если звонит Скалл, то я выругаю его сама, — ответила Меган.
Он улыбнулся и поднял трубку.
— Слушаю.
— Макс, извини, что беспокою тебя. Я знаю, что сейчас в Калининграде еще раннее утро. Но у меня очень важное дело, — произнес голос на другом конце телефонного канала.
— Нет-нет, все в порядке. — Блакберн повернулся к Меган, закрыл ладонью микрофон трубки и прошептал:
— Это Гордиан.
На ее лице появилось странное выражение. Неужели это ему показалось или невозмутимая Меган Брйн действительно выглядит взволнованной? Внезапно он вспомнил слухи, что она будто бы томилась по Роджеру с того самого дня, как поступила на работу в корпорацию. Вдруг это правда? Но даже если это и так, какое ему дело до этого? И почему он должен испытывать чувство ревности?
— Макс, ты помнишь группу, за которой следил Пит? — Гордиан явно старался выбирать слова. — Ее члены помешали вечеринке в канун Нового года.
— Да.
— У нас есть их описания, места выезда и места въезда, — сказал Гордиан.
Блакберн выпрямился.
— Думаю, мне лучше поговорить с тобой из своего кабинета — там более защищенный канал связи. Сейчас я положу трубку и перезвоню тебе.
— Жду — ответил Гордиан, и связь прервалась. Блакберн сбросил простыню, встал и поспешил к шкафу за одеждой.
— А у тебя что за пожар? — спросила Меган.
— Одевайся, — сказал Макс, натягивая брюки. — Расскажу по дороге.
Глава 36
Кремль, Москва, 1 февраля 2000 года
Когда Иван Башкиров вошел в кабинет, Старинов стоял у окна спиной к двери, наблюдая за тем, как лучи солнца ослепительно сверкают на золотых куполах Успенского собора. На огромном красного дерева письменном столе российского президента лежала папка. В правом верхнем углу была четкая надпись «Совершенно секретно».
Неслышно закрыв за собой дверь, Башкиров прошел вперед по роскошному бухарскому ковру с великолепным орнаментом. Как всегда, он испытывал чувство благоговения при мысли о Древней истории этого здания. Сколько царей и министров стояли здесь на протяжении веков, подобно тому как стоят сейчас Старинов и он?
— Здравствуй, Иван, — произнес Старинов, не поворачивая головы. — Ты как всегда, точно вовремя, минута в минуту. Ты единственный человек из всех, кого я знаю, чья пунктуальность может сравниться с моей собственной.
— Старая военная выучка, — ответил Банкиров. Старинов кивнул. Он так сильно сжимал руки, что пальцы побелели от напряжения.
— Хочу поговорить с тобой о докладе, — произнес он хриплым голосом. — Ты прочитал его?
— Да.
— Это еще не все. В американском Конгрессе рассматривается проект закона, согласно которому президент будет обязан прекратить всю продовольственную помощь нашей стране и в конечном счете ввести полное экономическое эмбарго. Все деловые отношения между нашими странами будут заморожены.
— Я знаю.
— Избежать этих санкций, как мне сообщили, можно в том случае, если я привлеку к ответственности человека, который, по мнению американцев, стоит во главе гнусного заговора и несет ответственность за террористический акт, повлекший за собой такие ужасные последствия. Человека, который, вне всякого сомнения, заслуживает самого сурового наказания, если удастся доказать выдвинутые против него обвинения.
В кабинете на несколько минут воцарилась тишина. Башкиров стоял неподвижно, словно каменное изваяние. Глаза Старинова смотрели не отрываясь на купола собора, похожие на корону.
— На этот раз, — снова заговорил он, опустив голову, — я хочу быть так же уверенным в своей правоте, как и в дни молодости. Почему рано или поздно нами овладевает чувство неуверенности и мы сходим в могилу, зная меньше, чем в то время, когда были детьми?
Башкиров молчал, глядя Старинову в спину.
— Давай покончим с этим, — сказал он наконец. — Если ты хочешь спросить меня, спрашивай. Старинов покачал опущенной головой.
— Иван...
— Спрашивай.
Старинов глубоко вздохнул, затем повернулся и посмотрел на Башкирова с печалью в глазах. — Мне нужно знать, правда ли то, что говорится в докладе, присланном американцами. Если ты действительно имеешь отношение к взрыву в Нью-Йорке, — сказал он, — я хочу услышать от тебя честное и откровенное признание.
— Тебе нужна правда, — голос Башкирова прозвучал, словно эхо.
Старинов снова кивнул. Что-то промелькнуло в глазах Башкирова.
— Если бы я был человеком, который готов умертвить тысячи людей в трусливом террористическом акте, человеком, считающим, что политические соображения стоят выше пролитой крови беспомощных женщин и детей, будь то американцы, русские или невинные граждане любой другой страны, разве можно в этом случае положиться на мое честное слово? Как можно верить тогда в нашу дружбу? Неужели человек, виновный в подобном заговоре против тебя, способный на такой обман, будет колебаться, прежде чем солгать?
Старинов грустно улыбнулся.
— Мне казалось, что это я задаю здесь вопросы, — сказал он.
Башкиров неподвижно замер на месте. Только щека дрогнула в невольной гримасе, но больше ничто не выдало его чувств. Затем он заговорил снова.
— Я скажу тебе всю правду, Володя. Я никогда не скрывал, что не доверяю американскому правительству, всегда отрицательно относился к твоей политике открытых дверей для американских инвесторов. Я по-прежнему верю в основные идеалы коммунизма и убежден, что нам нужно поддерживать более тесные связи с Китаем, с которым у нас общая граница, протянувшаяся на шесть тысяч километров.
Обо всем этом я говорил честно и открыто. Однако я с отвращением и ужасом отношусь к терроризму. Являясь членом твоего кабинета министров, я всегда защищал политическую линию правительства и действовал в его интересах. Ты можешь сомневаться в тех моих взглядах, которые расходятся с твоими, но не имеешь права подвергать сомнению мою лояльность и честность. Было бы намного лучше, если бы ты принимал меня таким, каков я есть, со всеми моими достоинствами и недостатками, каким я был на протяжении многих лет нашей дружбы. — Он сделал паузу. Его глаза под мохнатыми бровями смотрели прямо в лицо Старинова. — Я не имею никакого отношения к взрыву в Нью-Йорке. Никогда, ни при каких обстоятельствах я не согласился бы принять участие в таком ужасном преступлении. Ты говоришь о моей чести? Никогда больше я не унижусь до ответа на подобный вопрос. Можешь посадить меня в тюрьму, приговорить к смертной казни или, что еще лучше, выдать меня американцам, которые сделают это без малейших колебаний. Я кончил.
