Бомба для председателя - Семенов Юлиан Семенович (книги онлайн полные версии бесплатно .txt) 📗
«Цензура — ваше порождение, — сказал тогда Люс. — Она вас защищает, вами оплачивается, вам служит».
«Милый друг, — поморщился Хосе Мария, — другие времена, другие нравы. В новом веке надо уметь по-новому работать. Цензура у нас сейчас служит самой себе. Это парадоксально, но это истина…»
Люс попросил телефонную станцию отеля соединить его с Мадридом.
— Мсье, Мадрид работает на автоматике, — ответила телефонистка. — Наберите цифру «одиннадцать», дождитесь музыкального сигнала, наберите цифру «пять» и затем ваш мадридский номер.
Люс поблагодарил ее и набрал номер телефона Хосе Мария.
— Алло, — сказал Люс, — это Мадрид? Я прошу сеньора Трокаду.
— Что?
— Вы говорите по-немецки?
— Что? — повторила служанка по-испански.
— А по-французски? Парле ву франсе?
— Немного.
— Где сеньор Трокада?
— Его нет дом…
— Где? Где он?
— Отель «Кастеляна Хилтон». Бар, ресторан…
— А телефон? Какой там телефон?
— Что?
— Я спрашиваю: какой там телефон?
— Моменто… Пасеа де ля Кастеляна… Моменто… 257-22-00. — У служанки был нежный, чуть заспанный голос.
— Мучас грасиас, — сказал Люс.
В Мадриде сейчас было три часа утра — в это время служанки просыпаются, а в ресторанах и барах только-только начинается настоящая жизнь.
Люс соединился с «Кастеляна Хилтон» и попросил найти в баре или ресторане сеньора Трокаду.
— Яволь, майн герр, — ответила ему на другом конце провода с истинным берлинским придыханием.
— Вы немец? — поинтересовался Люс.
— Яволь, майн герр! Карл Йозеф Кубман, майн герр.
Через несколько минут Карл Йозеф Кубман пророкотал в трубку:
— Сеньор Трокада час тому назад уехал со своими друзьями в ресторан «Ля лангуста Американа», на Рикардо Леон, телефон 247-02-00.
— Благодарю вас, — сказал Люс и сразу же озлился на себя: «Идиот, зачем благодарить наци?! Наверняка он наци, который удрал туда в сорок пятом. Проклятая немецкая привычка».
Трокада действительно сидел с друзьями в «Ля лангуста Американа».
— Где вы, милый Люс?! — закричал в трубку Трокада, и казалось, что он сейчас сидит в соседнем номере парижского отеля «Эр Франс». — Немедленно подъезжайте сюда!
— Это трудно, дорогой Хосе Мария, я в Париже..
— Ну и что? Прилетайте. Мы славно попьем ваше любимое «тинто». А?
— Спасибо, старина, думаю, мы это сделаем в следующий раз, может быть, завтра. Если столкуемся сейчас.
— Я вас понял. Считайте, что столковались. Я — «за».
— Мне нужно для начала тысяч семьдесят. Долларов.
— Это возможно. Каким будет второй взнос?
— Еще тысяч сто.
— Считайте, что заметано. Прилетайте завтра, обговорим детали. Клянусь честью, мы с вами сделаем ленту века! Одно условие — только не современность! И без всяких социальных трагедий: здесь это никого не интересует. Вы понимаете? Шекспир, Бальзак, Барроха. И война тоже не надо — у нас свое отношение к прошлой войне. Я, естественно, не разделяю этого отношения к прошлой войне, но надо смотреть на вещи трезво. Классика, мой дорогой друг, все что угодно из классики!
— Классика меня сейчас не интересует!
— Езус Мария, не мне вас учить! Соблюдайте пропорцию форм, и пусть ваши герои говорят о злодеях императорах и о коррупции в сенате Рима! Пусть ваши герои ругают кого угодно, только б они ходили в шкурах или бархатных камзолах!
— Мне не хотелось бы врать. Тем более что речь в моей новой ленте пойдет не о вас, а о Германии.
— Здесь это не пустят. Наше правительство любит канцлера Кизингера! Я догадываюсь, как и что вы хотите снимать о Германии, — наше министерство иностранных дел будет возражать, уверяю вас! Словом, мне трудно объясняться по телефону. Прилетайте, я постараюсь вас убедить…
— Спасибо, — вздохнул Люс. — Я, быть может, перезвоню вам… Салют!..
— Хайль Гитлер! — засмеялся Хосе Мария. — Жду звонка.
«Ему трудно говорить по телефону, — вздохнул Люс, — бедный добрый буржуа. Ему и вправду трудно: у них все, как в Германии сорок четвертого года. А он привык ездить в Париж, где болтают, не оглядываясь на полицию…»
Люс сел на подоконник. Он тоскливо ждал рассвета, а потом спустился вниз, уплатил в «ресепсьон» за номер и телефонные разговоры и пошел к мертвенно освещенной громадине самого красивого европейского аэропорта: там хоть можно быть среди людей, выпить в баре и заодно решить, каким образом завтра же, не позднее середины дня, оформить продажу дома. Или заклад под вексель. А «мерседес», который заводится с пол-оборота, продать надо будет рано утром. А вечером вылетать в Гонконг. Молодец прокурор. Он подобрал такие материалы в библиотеке, по которым можно составить точный маршрут.
Дети? Что ж… Дети. Пусть у детей будут честные отцы — это важней, чем количество комнат в квартире, право слово.
Он взял в баре виски, отошел от стойки, сел в уголке и, повернувшись к стене, уперся взглядом в свой взгляд: стена была зеркальная. Люс оглянулся — в баре было пусто. Он набрал в рот виски и пустил тоненькую струйку в свое изображение на зеркале, и его лицо в зеркале потекло, сделавшись смешным и жалким.
Он поднялся и пошел в «информасьон» — выяснять, сколько стоит билет до Гонконга через Сингапур, Тайбэй, Токио и Кантон.
ЗАБОТЫ ПОЖИЛЫХ МУЖЧИН
Берг неторопливо просматривал утренние газеты. Спешить ему теперь было некуда, поэтому газеты он листал лениво и внимательно.
«Прокурор Берг попросил отставку, ссылаясь на резко ухудшившееся состояние здоровья. По сведениям, полученным из осведомленных источников, министр поручил статс-секретарю министерства доктору Кройцману немедленно вылететь в Западный Берлин для проведения консультации с врачами. Министр выразил озабоченность в связи с состоянием здоровья прокурора Берга. Предполагают, что в случае, если врачи будут настаивать на госпитализации Берга, его дела, носящие чрезвычайный характер, временно примет Кройцман, один из наиболее талантливых учеников Берга». («Д и вельт».)
«В „Байерн-курир“ появилась заметка, в которой уход Берга в отставку трактуется как „признание прокурором собственного бессилия“. Подобного рода комментарий может рассматриваться лишь как полная некомпетентность или злостное сведение счетов с одним из самых уважаемых юристов Федеративной Республики. Берг не щадил сил, отдавал всего себя созданию нашего демократического законодательства. Писать так о человеке, состояние здоровья которого считается далеко не нормальным, не в духе нашей прессы. Комментарий баварской прессы прозвучал резким диссонансом в серии откликов на это событие, с которыми выступили ведущие газеты. Мы, со своей стороны, можем лишь принести прокурору Бергу глубокую признательность за все то, что он сделал для нашего правосудия». (Г. Краузе. «Гамбургеррундшау».)
«Демократическая перепалка в нашей „демократической“ прессе лишний раз свидетельствует о том духе „изящной“ коррупированности, который царит в ФРГ. Надо смотреть правде в глаза: Берг уже давно неугоден ХДС/ХСС, с тех пор, как он привлек в 1964 году к ответственности семь высших офицеров бундесвера за злодеяния, совершенные ими в России и Франции во время войны, когда эта семерка носила не зеленые, а черные мундиры. Берга вынудили уйти в отставку. Нам лишь остается сожалеть, что прокурор не проявил гражданского мужества и не продолжил борьбу». (Г. Кроне. «Телеграф».)
Берг сунул газеты в карман халата и пошел в ванную комнату. Каждое утро он подолгу растирал тело жестким полотенцем и считал, что это спасло его от склероза, поскольку кровообращение получало допинг — не фармакологический, а естественный. «Лоси тоже трутся в лесу об деревья, — думал Берг, — а надо во всем брать пример с животных. Черчилль правильно делал, что спал после обеда: все звери спят после обеда. Жирный? Ну и что? Лучше помереть жирным стариком, чем стройным молодым мужчиной».
