Выборы - Томас Росс (книги онлайн полные .TXT) 📗
— Пит, вы только посмотрите, что наша французская красавица сотворила для майора. Меню составляла она. У меня прямо слюнки текут.
— Я смотрю, что и у тебя сегодня не разгрузочный день, — шепнул я Анне.
— Естественно, — улыбнулась та. — Сколько можно есть бутерброды с ореховым маслом.
Майор ждал нас за одним из круглых, накрытых белой скатертью, столиков. На каждом стояло ведерко с несколькими бутылками вина, обложенными льдом. У ведерка застыл стюард.
Майор хотел, чтобы мадам Дюкесн села справа от него, а Анна — слева. Шартелль нарушил его планы и уселся справа от майора, между ним и мадам Дюкесн. Я позволил Анне сесть слева от Чуку, чтобы вконец не испортить тому вечер. Стюард налил майору вина, тот пригубил и кивком одобрил его качество.
Я съел все. Свинину, индейку, жареное мясо. Устрицы и салаты. Половину французского батона. Расправился с цветной капустой, а потом спросил Анну, не хочет ли она добавки.
— Я бы съела немного салата, — ответила она, и я поблагодарил ее взглядом. Положил себе рыбу, которую проглядел в первый раз, жареного мяса, индейку, тушеную свинину, а салат — Анне. На этот раз я запивал еду вином, которое мне очень понравилось, о чем я не преминул сказать майору.
— Это все мадам Дюкесн, — ответил тот. — Холостяку не под силу организовать такой прием. Она меня спасла.
На десерт подали печенье и кофе с коньяком, вероятно, той марки, что поставляла в Дагомею вдова Клод. Коньяк был отменный.
Шартелль отказался от сигары, предложенной майором, и раскурил свою. Пальцы мадам то и дело как бы невзначай касались его руки.
— Как представляется вам здешняя политическая ситуация, мистер Шартелль? — спросил майор.
Шартелль затянулся и выпустил струю дыма.
— Такой же, как и везде, майор. Кто-то хочет сесть в кресло, другой старается его выпихнуть, потому что присмотрел его для себя.
— Жаль, что убили Читвуда.
— Конечно. К тому же около нашего дома.
— Меня очень занимает один аспект вашей деятельности. Ничего, что я задаю столько вопросов?
— Ну что вы, сэр. Я с удовольствием отвечу на них.
— Так вот, проводя подобную кампанию, вы преследуете личные цели? Вовлечены в нее, так сказать, эмоционально? Другими словами, поражение огорчит вас так же, как кандидата?
— Прекрасный вопрос, майор. Пожалуй, я отвечу, что нет. Кампанией руководит мой рассудок, но не сердце. Эмоции затуманивают перспективу, а кандидат, нанимая меня, рассчитывает и на то, чтобы я ясно видел, что у нас впереди. Но, должен признать, разочарование будет велико, если мой кандидат потерпит поражение… Пока я проиграл только одну кампанию, но я знаю, что когда-либо мне предстоит проиграть и вторую. Об этом я никогда не забываю.
— И вы занимаетесь этим ради денег? То есть это ваша профессия?
— Я зарабатываю этим на жизнь и мне нравится моя работа. Нравится подготовка кампании и реализация задуманного. Нравится борьба идей. Во всяком случае, это гораздо интереснее, чем руководить страховой кампанией.
— Ваша профессия, ее необходимость и полезность, основывается на существовании народной демократии?
— Не обязательно народной, — Шартелль пристально смотрел на майора. — Но демократии, при которой люди имеют право проголосовать за того, кому они хотят платить налоги.
— Вы, должно быть, убежденный сторонник демократической формы правления государством.
Шартелль улыбнулся.
— Нет, сэр, совсем нет. Я часто думаю, что Соединенным Штатам пошел бы на пользу великодушный диктатор. Беда в том, что достаточно великодушного человека, кроме меня, нет, а у меня нет голосов. Вам в голову не приходили такие мысли, майор?
— Возможно, и приходили, мистер Шартелль, но только под самое утро. Я все-таки думаю, что армия не должна вмешиваться в политику.
— Вот это правильно.
На этом политическая дискуссия закончилась. Майор повернулся к Анне, Шартелль — к мадам Дюкесн. А я отдал должное коньяку.
Мадам Дюкесн наклонилась к майору, коснулась его руки.
— У меня ужасно разболелась голова. Монсеньор Шартелль любезно согласился проводить меня домой. Наверное, тебе придется самому попрощаться с гостями.
Лгала она хорошо, подумал я. Майор словно ни о чем и не догадался. Казалось, его заботило лишь самочувствие мадам.
— Вы очень добры, мистер Шартелль. Не знаю, как и отблагодарить тебя, Клод, за те чудеса, что ты сотворила для меня. Прием прошел великолепно. В Убондо о нем будут говорить не одну неделю, — я решил, что он-таки сошел со страниц «Космополита».
Мадам Дюкесн приложила руку к голове.
— Голова просто разламывается. Я рада, что тебе понравилось. Стюардам я все объяснила. Они знают, что нужно делать.
Майор встал. Помог подняться мадам Дюкесн. У меня создалось впечатление, что она не нуждалась в помощи.
— Мистер Шартелль, я ваш должник за столь любезное предложение проводить мадам Дюкесн.
— Я сделаю это с большим удовольствием.
Майор сухо улыбнулся.
— Я в этом не сомневаюсь.
Анна подала мне знак, и мы тоже встали. Поблагодарили майора за прекрасный вечер, похвалили еду и пошли к машине. Шартелль и мадам Дюкесн следовали за нами. Она приехала на своей машине, старой ТР-3 с открытым верхом. Шартелль, естественно, предложил сесть за руль. Мадам Дюкесн надела на голову легкую сеточку, чтобы ветер не растрепал волосы. Шартелль завел мотор, улыбнулся нам, и они унеслись в ночь.
Я помог Анне сесть в «хамбер», и мы не спеша покатили домой. «ТР-3» стояла у крыльца, радиостанция Информационной службы США в Конровии передавала блюз, а Шартелль и мадам Дюкесн танцевали на веранде, прижавшись друг к другу. Ее головная боль, похоже, прошла.
— Пити, — посмотрел на меня Шартелль, — не смогли бы вы, после того как закончите те два заявления для прессы, оставить записку Самюэлю? Я подумал, его надо предупредить, что завтракать мы будем вчетвером.
Глава 20
Следующим утром Анна одолжила мадам Дюкесн юбку из джинсовой ткани и одну из моих рубашек. Юбка, вместе с бермудскими шортами, тапочками и блузкой попали в комод двумя днями раньше.
— Если мне приходится возвращаться домой в восемь утра, я не хочу выглядеть так, словно вечеринка затянулась на всю ночь, — объяснила мне Анна, укладывая одежду в нижний ящик.
Шартелль ходил гоголем, а вдова Клод лучилась от удовольствия, только что не мурлыкала. Когда я появился в гостиной, они пили кофе, а Анна — вторую чашку чая. Шартелль также читал заявления, которые я отстучал перед тем, как лечь спать.
— Интересно вы пишете, Пит. Адвокат, оказывается, покидает вождя Акомоло, потому что тот представляет собой угрозу для… демократии. А второй парень выходит из партии, потому что вождь — «символ неофашизма, который стремится поглотить Африку».
— Разве это неправда, Клинт? — спросила вдова Клод.
— Что именно?
— Фашисты сейчас снова на подъеме.
— Возможно, дорогая, но едва ли они прячутся за Акомоло. Вам не кажется, юноша, что вы даете оппозиции слишком мощное оружие? Читая эти заявления, я сам рассердился на вождя.
— По ходу кампании его обвиняют в куда более тяжких грехах.
— Вы уже навесили на него все ярлыки, разве что не назвав белым.
— Даже я не мог зайти так далеко, Шартелль.
За завтраком, когда нас по очереди обслуживали Самюэль, Чарльз и Маленький Мальчик, последний немного нервничал. Зазвонил телефон. Приятель Шартелля, мистер Оджара, сообщил, что нам звонят из Лондона, и он, мистер Оджара, лично соединит нас с лондонским абонентом, как только тот возьмет трубку.
— Премного вам благодарен, мистер Оджара, — ответил Шартелль. — Как ваша семья? Младшенький уже поправился? Отлично. Да, у меня тоже все в порядке. Хорошо, жду вашего звонка.
Лондон дали через десять минут. Даффи кипел от гнева. Шартеллю пришлось отставить трубку на добрый фут, чтобы не оглохнуть от доносившихся из нее воплей.
— А теперь успокойся, Поросенок, и повтори все сначала, только медленнее. Совершенно верно… Мы просили у тебя самолеты, вычерчивающие слова в небе… Ты пытался… Подожди, Поросенок… Он пытался достать нам эти самолеты, Пит.
