Левый берег Стикса - Валетов Ян (онлайн книга без txt) 📗
— У папы тоже, — сказал Марк. — Что ты собираешься делать?
— Нам нужно покинуть дом. — Она потерла виски. Голова побаливала после удара Лукьяненко, да и начавшийся дождь хорошего самочувствия не добавлял. — Через двери этого не сделать. Только через балкон второго этажа. Ты можешь спуститься? По простыням?
— Да. Без проблем, ма.
— Потом я спущу тебе Дашку. Она будет спать. Или будет очень сонная.
— Хорошо.
— Потом спущусь сама. Помогу вам переплыть речку, и вы пойдете к сторожу на плотину. У него есть связь.
— А ты?
— А я вернусь. Не в дом. На этот берег. И постараюсь угнать свою машину. Запасные ключи у меня есть.
— Не пойдет. — Сказал Марк. — Тебе нельзя возвращаться. Они тебя убьют.
— Они будут думать, что вы со мной. И гнаться будут за мной. Вы успеете добраться. И позвонить в город. А я постараюсь доехать до шоссе. Или до города, до поста ГАИ.
— Нет, — повторил он.
— Марочка, но ведь ты не сможешь вести машину.
— Это плохой план, мам. Пять километров по лесу ночью с Дашкой на плечах. Я дойду только к утру. — Он посмотрел ей в глаза твердо, без сомнений, по-мужски. — Я дойду, не сомневайся. А что будет с тобой?
— Со мной все будет хорошо.
Марк покачал головой.
— Это плохой план, мама. Он никуда не годится. Мы не выберемся из дома незаметно. Они будут сторожить.
— Я знаю, сынок. Я знаю, что надо делать.
— Я тоже, — сказал Марк. — Жаль, что тебе никогда не нравился бейсбол. Но мы справимся, мама. Обязательно справимся. Они думают, что мы ничего не будем делать. Они думают, что мы их боимся.
— Он догадался, — подумала Диана. — Он догадался. Увидел, что я принесла биту, и понял — зачем. Ни неприятия, ни ужаса перед действием, от одной мысли о котором у меня ноги становятся ватными.
Она обняла сына и прижала его к груди. Он с благодарностью принял ее ласку, положил голову на плечо, замер, на несколько секунд. Совсем ребенок. Единственная опора. Она бы все отдала за то, чтобы их с Дашкой не было рядом. И чтобы ей не пришлось делать то, что она должна будет сделать.
На все — про все — у Дитера ушло не более сорока минут. Допрос, а Краснову вопросы герра Штайнца более всего напоминали именно допрос, был стремителен, как блицкриг. Теперь Краснов и сам мог с уверенностью сказать, что Штайнц не всю свою жизнь был банкиром. Более того, теперь он не был уверен, стал ли Штайнц банкиром окончательно, в настоящий момент. Во всяком случае, если и стал, то не до конца.
Потом Дитер сделал несколько звонков с мобильного, вызвал в кабинет Габи и быстро, практически на пределе Костиного понимания немецкого, отдал распоряжения. Габи записывала молча, без вопросов, отмечая каждый пункт гортанным: «Йя!».
После ее ухода Дитер схватил трубку многоканального телефона, стоящего у него на столе и опять принялся звонить, отрывисто каркая в микрофон. Все это время Краснов ощущал себя предметом обстановки кабинета: Штайнц совершенно не обращал на него внимания. И ему ничего не оставалось, кроме, как курить сигарету за сигаретой.
Наконец, Штайнц закончил беседу и опять уселся в кресло, напротив Краснова. Где-то с минуту мужчины молчали, потом Штайнц выдохнул, совершенно по-русски, словно выпил стопку водки, и сказал:
— Так. Официально я не могу делать ничто. Ты понимаешь варум?
— Да. — Ответил Краснов.
— Неофициально я кое-что могу. Так. Мало. Я сказал готовить платеж. Я сказал делать трассу. Это плохой банк. На Каймана Айленд. Юнит. Комната, факс. Один служащая. Чёрный ящик. И этот фонд тоже. Деньги входят и дальше ничего. Понимаешь? Никто не может знать — куда потом.
Костя, который сам, недавно, по договоренности со своими прибалтийскими партнерами, открыл счета в двух таких юнитах, на связанные со структурами его банка, фирмы, знал, что получить информацию о движении денег с оффшоров на Каймановых островах дело почти невозможное. Даже для Интерпола.
— У нас только один дорога. Мы должны медлить платеж. Я не имею дайрект вайр на такой банк. Много корреспондент. Если думать — три. Можно четыре. Я контроль. Ты иметь 72 часа на кансел этот деньги. Если хочешь, скажи сейчас. Они выйдут и вернутся. Любой случай. Два дня — и они опять здесь. Это быть опасно. Для твоя семья. Но ты иметь время решить твой проблема. Так?
— Деньги со счета уйдут?
— Да. Если кто видеть твой баланс — денег нет. Ты все сделал. 72 часа.
— Это все?
— Нет. Тебе надо домой. Так. Но кто-то здесь — твой враг. Кто?
— Я не могу сказать наверняка.
— И я. Пока не могу. Ты понимаешь, Костя? И это второй проблема.
— Что ты имеешь в виду, Дитер?
— Ты делать вайр. Деньги уходить. Ты еще нужен жив. Если твой враг есть терпение. Если нет — ты не нужен жить. Ты должен… — он запнулся, подыскивая русское слово.
— Исчезнуть. — Подсказал Костя.
— Исчезнуть. Да. Так. Ты исчезнуть здесь.
— Ты думаешь, что они хотят сделать так, будто бы это я взял деньги?
— Это быть хорошо. Ты не должен говорить никому. Ты делаешь вайр. Ты уехать. Твоя семья уехать. Банк на Каймана. У тебя есть связь с Каймана, так Костя?
— Лично у меня — нет.
— А у твой банк? Я не спрашивать прямая связь. Я говорю — связь, если найти. Понимаешь?
— Есть.
— Вот. Если враг умный — они держать тебя три дня. Деньги есть. Тебя нет. Твоя семья — нет. Ты — вор. Тебя все искать. Их нет. Если глупый — тебя нет сегодня. Я хочу спросить тебя, Костя, кто твой враг? Твой полицай? Нет. Это не он. Он — это рука. Кто голова? Подумай. У тебя нет времени. Но ты — умный. Может не один человек. Но это близко. Очень близко к тебе. Так. Теперь — дальше.
Он встал и прошелся по кабинету. Достал из секретера бутылку виски, стаканы. Он был удивительно спокоен и сосредоточен. Костя мог легко представить Штайнца в компании таких же профессиональных, спокойных людей среднего возраста, холеных, прекрасно одетых, в кабинете штаб-квартиры БНД, в Бонне. Занимающихся разработкой стратегических планов. «За победу… За нашу победу».
Штайнц налил виски в стаканы из толстого стекла, посмотрел на Костю и продолжил.
— Завтра утром ты можешь лететь домой. Сегодня нет рейс. Не в Киев. Нет. — Он сделал резкий жест рукой. — Киев нельзя. Москва. Нет. Далеко слишком. Кишинев. Это 600 километров до твой дом. Граница без компьютер. Почти не граница. Так — шутка. Тебя встретят наш человек. Мой хороший друг. Он везти тебя на Украина. Куда скажешь. Кто может встретить тебя? Кто ты доверяешь? Твои телефоны под контроль.
— Мобильные…
— Ваш мобильный слушать простой сканер. Ты понимаешь, никому в банк звонить нельзя.
— Понимаю.
— Полицай нельзя. КГБ нельзя. Только друзья можно. Но не всем. Это для помощь фрау Даяне и киндер. Слушай, Костя, у тебя есть друзья из криминал?
— Бандиты?
— Да. Чтобы забрать твоя семья.
— Друзья моих друзей.
Дитер внезапно рассмеялся, и Краснов посмотрел на него с недоумением.
— Извини, Костя. Друзья друзей. Так называть мафия на Сицилия. Смешно. Так. Ты можешь просить?
— Наверное, да.
Естественно, у Краснова были знакомства среди криминального мира. Правда, мир этот был не в полной мере криминальным, в обычном понимании. Многие, из расплодившейся в экс-СССР породы бандитов, в спортивных «адидасах» и кожаных куртках, были вчерашними военными, студентами, спортсменами. Из приличных семей, с дипломами о высшем образовании, многочисленными регалиями и медалями. Были среди них и чемпионы Европы и мира, капитаны и майоры, бывшие аспиранты и кандидаты наук. Выброшенные из обычной жизни, они начали жить по новым законам, приспосабливаясь к запросам сегодняшнего дня.
Именно они создавали «ударные группы» из молодых «толстолобиков» — камикадзе, законспирированные разветвленные сети, копирующие структуры спецподразделений, бригады, созданные по образу и подобию военных формирований. Профессионалы мстили стране за изгнание — мстили с фантазией, изобретательно. Силой брали «долю», в набирающей ход, новой жизни. К ним шли вчерашние школьники, соблазненные «девятками» асфальтового цвета, силой стаи и запахом «легких» денег, ПТУшники, студенты — пушечное мясо для одноразового использования. Их и использовали, как презерватив или китайский ТТ, который «клинило» после трех выстрелов — для разовых акций. Как курьеров, киллеров и бомбистов. И даже кличку им дали презрительную — «быки». Из них пробивались наверх единицы — в избытке наделенные хитростью, смекалкой и жестокостью. Остальных несли на кладбище, в дорогих и не очень, гробах, «пацаны» в кожанках.
