Переговоры - Форсайт Фредерик (список книг .TXT) 📗
– Вы говорите о президенте Соединенных Штатов, – сказал Ли Александер из ЦРУ.
– Он также и отец заложника, – ответил Куинн. – Есть вещи относительно Саймона Кормэка, которые только он может мне сообщить.
– Он ужасно расстроен, – сказал Оделл, – нельзя ли пожалеть его?
– По моему опыту, отцам часто нужно поговорить с кем-то, даже с незнакомым человеком. Может быть, именно с незнакомым. Поверьте мне.
Сказав это, Куинн понял, что надежды на это нет. Оделл вздохнул.
– Я посмотрю, что можно сделать. Джим, договоритесь об этом с Лондоном. Сообщите им, что едет Куинн, сообщите, что мы этого хотим. Кто-нибудь, достаньте приличную одежду. Мистер Куинн, не хотите ли воспользоваться туалетом в холле и освежиться? Я позвоню президенту. Как быстрей всего добраться до Лондона?
– «Конкорд» из Даллеса летит через три часа, – сказал, не раздумывая, Вайнтрауб.
– Зарезервируйте на нем место, – сказал Оделл и встал.
За ним встали и остальные.
У Найджела Крэмера в 10 часов утра появились новости для комитета «КОБРА», заседающего под Уайтхолом. Центр по выдаче водительских прав и постановке машин на учет в Суонси нашел ниточку. Человек, носящий то же имя, что и исчезнувший бывший владелец фургона «Форд транзит», приобрел и зарегистрировал еще один фургон «Шерп» за месяц до этого. Сейчас стал известен его адрес в Лейчестере. В настоящий момент командир Уильям, глава 13-го отдела и официальный следователь летят туда на полицейском вертолете. Если у этого человека фургона больше нет, значит, он его кому-то продал, так как заявления о краже фургона не поступало.
После совещания сэр Гарри Марриот отозвал Крэмера в сторону.
– Вашингтон хочет сам вести переговоры, если таковые будут, – сказал он, – Они посылают своего человека.
– Уважаемый министр внутренних дел, я настаиваю на том, чтобы во всех вопросах приоритет принадлежал полиции Лондона, – сказал Крэмер. – Я хочу использовать двух человек из отдела уголовной разведки для переговоров. Это не американская территория.
– Сожалею, – сказал сэр Гарри, – но в этом вопросе я вынужден отменить ваше решение. Я согласовал это с Даунинг-стрит. Если они хотят этого, там считают, что мы должны разрешить им.
Для Крэмера это было оскорблением, но он уже выразил свой протест.
Потеря приоритета в переговорах только усилила его намерение покончить с этим делом, отыскав похитителей с помощью полицейских детективов.
– Могу ли я спросить, господин министр, кто этот человек?
– Известно только, что его зовут Куинн.
– Куинн?
– Да, вы слыхали о нем?
– Конечно, господин министр. Он работал для одной фирмы компании Ллойд. Я думал, что он отошел от дел.
– Что ж, Вашингтон сообщает, что он вернулся. Он хороший специалист?
– Исключительно хороший. Несколько лет назад показал отличные результаты в пяти странах, включая Ирландию. Тогда жертвой был какой-то британский бизнесмен, похищенный какими-то ренегатами из Ирландской республиканской армии.
В душе Крэмер почувствовал облегчение. Он боялся какого-нибудь теоретика в области поведения, который удивится, что англичане ездят по левой стороне.
– Ну и отлично, – резюмировал сэр Гарри. – В таком случае, нам следует согласиться на это требование с хорошей миной. Обеспечим наше полное сотрудничество. Хорошо?
Можно сказать, что министр внутренних дел был доволен просьбой Вашингтона. В конце концов, если что-нибудь пойдет не так…
Куинна провели в личный кабинет на втором этаже административного здания через час после совещания в комнате Кабинета. Его проводил сам Оделл, и не через Розовый сад, а через коридор в подвале административного крыла, который заканчивался лестницей, ведущей в коридор первого этажа здания. В это время телеобъективы были нацелены на сад с расстояния в полмили.
Президент Кормэк был полностью одет в черный костюм, он был бледен и выглядел усталым. Вокруг рта появились морщины от напряжения, а под глазами были следы бессонницы. Он пожал руку Куинна и кивнул вице-президенту, который тут же вышел.
Пригласив жестом Куинна садиться, он сел за свой рабочий стол.
Защитный механизм, создающий барьер, не хотел расслабляться. Он собирался что-то сказать, но Куинн его опередил.
– Как себя чувствует миссис Кормэк?
Не «первая леди», а просто «миссис Кормэк», его жена. Он был поражен.
– О, она спит. Это был ужасный шок. Она сейчас под воздействием седативов. – Он помолчал, – Вам раньше приходилось заниматься этим, мистер Куинн?
– Много раз, сэр.
– Вы сами видите, что за всей этой помпой и обстоятельствами перед вами просто человек, чрезвычайно озабоченный человек.
– Да, сэр, я вижу это. Расскажите, пожалуйста, о Саймоне.
– О Саймоне? Рассказать что?
– Что он за человек? Как он будет реагировать на… это? Почему он так поздно родился?
Никто в Белом доме не осмелился бы задать такой вопрос. Джон Кормэк посмотрел на Куинна через стол. Кормэк сам был высокий, и этот человек был ему под стать – шесть футов два дюйма. Аккуратный серый костюм, галстук в полоску и белая рубашка – все было взято напрокат, хотя Кормэк этого не знал. Чисто выбрит и загорелый. Жесткие черты лица и спокойные серые глаза создавали впечатление силы и терпения.
– Так поздно? Не знаю. Я женился в тридцать лет, Майре было двадцать один. Я был тогда молодой профессор. Мы думали завести детей через два-три года. Но не получилось. Мы ждали. Врачи говорили, что нет смысла… А затем, после десяти лет семейной жизни, родился Саймон. Мне было тогда сорок лет, а Майре тридцать один. У нас был один единственный ребенок – Саймон.
– Вы его очень любите, не так ли?
Президент Кормэк посмотрел на Куинна с удивлением. Вопрос был настолько неожиданный. Он знал, что Оделл совершенно отделился от своих двух взрослых отпрысков, но он никогда не думал, как сильно он любит своего единственного сына. Он встал, обошел вокруг стола и сел на край прямого кресла, ближе к Куинну.
– Мистер Куинн, он – и солнце, и луна для меня, для нас обоих. Верните его нам.
– Расскажите мне о его детстве, когда он был очень маленьким.
Президент вскочил.
– У меня есть его фотография, – сказал он.
Он подошел к шкафу и вернулся с карточкой в рамке. На ней был крепкий малыш лет четырех-пяти в плавках на пляже, державший в руках ведерко и лопатку. Рядом с ним на корточках сидел гордый отец и широко улыбался.
– Это было в Нэнтакете в 1975 году, меня как раз избрали конгрессменом от Нью-Хейвена.
– Расскажите мне о Нэнтакете, – мягко попросил Куинн.
Президент Кормэк говорил в течение часа. Казалось, это помогло ему.
Когда Куинн встал, чтобы уйти, президент написал на бумажке номер и передал ее Куинну.
– Это мой личный номер. Только несколько человек знают его. По нему вы можете связаться со мной в любое время дня и ночи. – Он протянул руку. – Желаю удачи, мистер Куинн. Да пребудет с вами Господь. – Он пытался сдержать себя.
Куинн кивнул и быстро вышел. Он знал по прежним случаям этот эффект. Этот страшный эффект.
Пока Куинн мылся в туалете, Филип Келли вернулся в здание ФБР – Дж. Эдгар Гувер Билдинг, где его должен был ждать заместитель помощника директора. У него и у Кевина Брауна было много общего, почему он и настоял на его назначении на эту должность.
Когда он вошел в свой кабинет, его заместитель был там и читал досье Куинна. Когда он сел, Кевин кивнул на досье.
– Итак, это наш отчаянный спаситель. Что вы думаете о нем?
– Он был довольно храбрым в бою, – согласился Браун. – А в остальном – хитрожопец. Единственно, что мне нравится в нем, так это его имя.
– Что ж, – сказал Келли, – они взяли его через голову Бюро. Дон Эдмондс не возражал. Может быть, он думает, что, если все дело сорвется… И все же эти ублюдки, кто все это совершил, нарушили, по крайней мере, три закона Соединенных Штатов, и это находится в юрисдикции Бюро, хоть это и совершено на британской территории. И я не хочу, чтобы этот парень действовал сам по себе без присмотра, кто бы мне ни приказывал.
