Рандеву с Валтасаром - Абдуллаев Чингиз Акифович (хорошие книги бесплатные полностью .TXT) 📗
– Я хочу выпить за вас, – сказала Виржиния. – Вы – человек-праздник. Я несколько дней наблюдаю за вами. Вы всегда хорошо выбриты, вкусно пахнете. Так можно сказать по-русски?
– Можно, – улыбнулся он.
– Вот-вот. И вы нравитесь нашим женщинам.
– Я этого не знал. – пробормотал Дронго, – спасибо.
После следующей рюмки текилы Виржиния уже опиралась на стойку бара. Дронго по-прежнему чувствовал себя спокойно. Он не любил пить, но мог выпить очень много, практически не пьянея. Сказывались и масса тела, и возможности организма.
Виржиния попросила еще рюмку, и бармен снова подал две порции текилы. Драгана с некоторым испугом поглядывала на подругу.
– Мне нравится, как вы держитесь, – одобрительно сказал Дронго, – но, кажется, нам не хватает еще одного человека.
– Кого? – удивилась Виржиния.
– Вашего соотечественника. Павла Борисова. Он произвел на меня хорошее впечатление.
– Да, – согласилась она, – он интересный человек.
– И вы давно его знаете? – поинтересовался Дронго.
– Давно, – кивнула она, – уже несколько лет. Он живет во Франции, но часто приезжает в Софию. Был учредителем крупного болгаро-французского журнала.
– Неужели у него так много денег?
– Нет, – улыбнулась она, – но у него всегда было много влиятельных друзей.
– И поэтому вы с ним дружите?
– Нет, не поэтому, – нахмурилась Виржиния, – просто, он мне нравится. И он мой земляк.
Дронго сделал знак бармену. Драгана дипломатично вмешалась в разговор.
– Вы видели, как встречали французского поэта Жака Жуэ? Он пользовался успехом.
– Очевидно, – согласился Дронго, – но я видел, что зрители тепло встречали и нашу Виржинию.
– Не подхалимничайте, – сказала она. – Так говорят по-русски?
– Я говорю правду. Мы стояли с Яцеком, и он восторгался вами.
– А я его там не видела, – вставила Драгана.
– Он был вместе со мной, – Дронго повернулся к Драгане, чтобы сказать ключевую фразу, нужную ему в разговоре с Виржинией: – Он даже рассказал мне, как Виржиния говорила ему о моей ссоре с бедным Густафсоном.
– Говорила, – подтвердила Виржиния, видя, что на нее даже не смотрят, – но я не думаю, что это вы могли его убить.
– Надеюсь, – пробормотал Дронго, поднимая рюмку текилы. – За успех нашего путешествия! И за наших прекрасных женщин!
Они снова выпили.
– Я все время про вас думаю... – сказала Виржиния, чуть качнувшись. – Как вы относитесь к нашим женщинам, я знаю. Вы галантный кавалер, настоящий джентльмен. Всегда в отглаженном костюме, всегда ухоженный, аккуратный. А как такой джентльмен относится к проституткам. Ой... извините, я, кажется, говорю иногда глупости... Но вообще-то мне интересно знать, как вы к ним относитесь.
– Хорошо, – удивился Дронго, – я вообще к людям отношусь хорошо. Не вижу смысла делить людей по их профессиональным обязанностям.
– И вы пользуетесь их услугами? – кажется, удивилась Виржиния.
Он задумался. Почему-то не хотелось врать.
– Иногда пользовался, – признался он.
– И вам нравилось? – не отступала она.
– Не всегда. – Дронго взглянул на стоявшие перед ним рюмки, – впрочем, не могу сказать, что я был несчастлив в любви. Мне нравились женщины, и некоторых я любил.
– А с проститутками встречались, когда любили настоящих женщин или в перерывах? – не унималась Виржиния.
Он почему-то вспомнил Хемингуэя.
– «Я знал много женщин, – процитировал по памяти он, – но каждый раз, встречаясь с ними, я бывал одинок, а это в конечном итоге худшее из одиночеств».
– Браво, – качнулась она. – Это ваша фраза?
– Это сказал Хемингуэй.
– Хорошо сказал. – она выпила еще рюмку. – Вы на него похожи, – вдруг сказала она. – такой большой, сильный, умный мужчина. Вам не говорили, что вы на него похожи?
– Нет, – улыбнулся он, – вот этого мне никогда не говорили.
– Я вам говорю, – она посмотрела на пустую рюмку, и он снова поднял руку, чтобы бармен в очередной раз принес им текилу.
Драга на взяла подругу за руку.
– Нам нужно идти, – тихо сказала она.
– Сейчас, – вырвала руку Виржиния. – Я думаю про вас. Вы – наш маленький Хемингуэй. Он любил много работать, много выпить, любил много женщин. И его любили.
Спорить с ней не хотелось. Слушая Виржинию, он наблюдал за входом. В отель никто не входил.
– Вы должны быть, как он, – не унималась Виржиния. – Сейчас я посмотрю, какой вы человек.
Она попросила бармена принести бутылку воды. Бармен поставил перед ней стакан, чтобы налить воды, но она покачала головой, добавив, что хочет именно бутылку. Бармен открыл стеклянную бутылку и поставил перед ней.
– Сейчас я брошу эту бутылку, – она оглянулась, – вон в этих немцев. Не люблю немцев. Сейчас я брошу в них бутылку. А вы будете за меня драться. Я хочу, чтобы вы были как Хемингуэй, настоящий.
– Не уверен, что ему бы это понравилось, – заметил Дронго, взглянув в ту сторону, где сидели немцы. Их было человек восемь. Трое или четверо из них были комплекции самого Дронго, высокие атлеты с накаченными мышцами. «Если бутылка полетит в их сторону, мне придется нелегко», – подумал Дронго.
– Сейчас брошу, – сказала Виржиния, пододвигая к себе бутылку.
Драгана схватила ее за руку.
– Не нужно, – попросила она подругу, – уже поздно. Нам пора спать.
– Я брошу, – не уступала Виржиния, – а он пусть дерется. Мы посмотрим, какой он человек.
– Виржиния, – мягко попросил Дронго, – я не могу ничего сделать с такой группой мужчин. Их там человек восемь. Неужели вы считаете меня суперменом?
– Вы струсили? – презрительно спросила Виржиния.
– В таком случае – бросайте! – предложил он. – С двумя, может быть, с тремя я справлюсь. Но восемь против одного – шансы слишком неравные. Меня убьют на ваших глазах. Бросайте бутылку.
Она взглянула на него с явным одобрением.
– Вы настоящий мужчина, я не буду бросать бутылку. Оставайтесь без нас. Спокойной ночи.
– Странно, – сказал он, – какой же я настоящий? Только что я признался вам, что меня могут побить. А вы говорите, что я настоящий. Я просто струсил.
– Вы меня не обманете. – снова качнулась она, и если бы Драгана ее не удержала, наклон мог стать достаточно опасным. – Только очень сильный мужчина может признаться в своей слабости.
Она попыталась подняться. Драгана ей помогла.
Женщины вышли из бара. Дронго почувствовал, что у него заболела голова. Он подозвал бармена.
– Сколько мы выпили? – недовольно спросил он.
– Восемнадцать рюмок, – любезно сообщил бармен. – по восемь рюмок вы и ваша спутница плюс еще две рюмки и две чашки кофе другая молодая женщина. Вы хотите счет?
– Нет. Крепкий чай. И с лимоном, если можно. – он взглянул на часы и устало подумал: «Надеюсь, до завтра никто уже не спустится вниз».
В половине пятого утра в холле появился заспанный Пацоха. Дронго кивнул поляку и отправился принимать душ, чтобы уже через два часа спуститься вниз и посмотреть, как будут отправлять чемоданы на вокзал. Оставалось ждать, когда Джеймс Планнинг расскажет о результатах проверки.
Москва. 14 июня
Полковник вышел на улицу. Он был профессионалом и знал, как важно не суетиться в подобных случаях. Значит, его пленник, войдя вместе с Голубевым, сумел каким-то образом отвлечь внимание своего сторожа, чтобы нанести ему точный удар и, невероятным образом отрубив наручники вместе с кистью, оказаться на свободе. Очевидно, Мирза сразу понял, что раскрыть эти наручники невозможно, и решил попытаться бежать другим, более кровавым способом. При воспоминании об отрезанной кисти полковник снова поморщился. Но на все это у Мирзы должно было уйти не меньше минуты. Или двух. Значит, далеко он уйти не мог.
Баширов убрал пистолет. Прошел дальше. Если Меликов сбежал... Но об этом думать не хотелось. У дальней стены стояли двое мужчин. Полковник шагнул к ним.
– Здесь никого не было? – спросил он. – Никто не пробегал?
