Долг чести - Клэнси Том (книги без сокращений .TXT) 📗
— Разве мы не должны вернуться обратно и…
— Зачем, Динг? — пожал плечами Кларк, опуская в карман ключи после тридцатиминутной поездки по южной части острова. — Иногда лучше дать событиям развиваться самим по себе. Мне кажется, сынок, сейчас дело обстоит именно так.
— По-твоему всё кончилось? — спросил Пит Барроуз.
— А ты посмотри по сторонам.
Истребители продолжали кружить над островом. Только что закончили убирать обломки с аэродрома Коблер-Филд, однако военные самолёты не переместились в гражданский аэропорт, дорожки которого были заняты пассажирскими авиалайнерами. Батареи «пэтриот» к востоку от жилого района продолжали нести боевое дежурство, но солдаты, не занятые в фургонах управления, стояли вокруг маленькими группами и разговаривали, вместо того чтобы заниматься приготовлениями к отражению возможной атаки. Местные жители проводили шумные демонстрации в различных частях острова, и никто их не разгонял и не арестовывал. В некоторых случаях японские офицеры в сопровождении вооружённых солдат вежливо просили демонстрантов не приближаться к военным объектам, и местное население благоразумно прислушивалось к их предупреждениям. Во время поездки по острову Кларк и Чавез стали свидетелями нескольких инцидентов, и во всех случаях ситуация была одинаковой: солдаты казались не столько озлобленными происходящим, сколько испытывали смущение. Все это отнюдь не походило на поведение войск, готовящихся вступить в бой, подумал Джон, но ещё более важным было то, что офицеры удерживали солдат, не давая им переступать рамки дозволенного. Причина этого была очевидной: наверняка сверху поступил строгий приказ держать ситуацию под контролем.
— Значит, конфликт исчерпан? — спросил Ореза.
— Если не случится ничего непредвиденного, Португалец.
Закончив формирование правительства, премьер-министр Кога сразу пригласил американского посла Чарлза Уайтинга. Назначенный на этот пост по политическим соображениям, Уайтинг пережил четыре тревожных недели, полных напряжения и опасности. Он сразу заметил, что охрана вокруг здания посольства США сократилась наполовину. Посольский автомобиль по пути к зданию японского парламента сопровождал полицейский эскорт. Когда он прибыл ко входу для почётных посетителей, там его ждала толпа фотокорреспондентов и тележурналистов, но их не подпускали близко. Посла встретили два только что назначенных министра и проводили внутрь здания.
— Спасибо, господин Уайтинг, что вы смогли так быстро приехать.
— Господин премьер-министр, я искренне благодарен вам за приглашение. — Они обменялись рукопожатиями, и это, понимали оба, ознаменовало конец напряжённых отношений между их странами, хотя предстояло обсудить множество проблем.
— Надеюсь, вы понимаете, что я не имел никакого отношения к происшедшему…
Уайтинг поднял руку.
— Извините меня, сэр. Да, я знаю это и хочу вас заверить, что такой же точки зрения придерживается и моё правительство. Нам не нужно говорить о доброй воле каждой из сторон. Наша встреча, — закончил посол, — наглядное доказательство этого.
— Итак, какова позиция вашего правительства?
Ровно в девять утра лимузин вице-президента Эдварда Келти въехал в подземный гараж Государственного департамента. Агенты Секретной службы провели вице-президента к лифту для почётных посетителей, который поднял его на седьмой этаж. Там его встретил один из личных помощников Бретта Хансона и проводил к двойным дверям кабинета государственного секретаря.
— Привет, Эд, — произнёс Хансон, вставая из-за стола и направляясь навстречу человеку, которого он знал на протяжении двух десятков лет как на правительственной службе, так и вне её.
— Здравствуй, Бретт. — На лице Келти не было заметно печали. За последние недели он многое понял и примирился со случившимся. Сегодня вечером он сделает заявление, в котором принесёт публичные извинения Барбаре Линдерс и ещё нескольким женщинам, называя их по имени. Однако прежде Келти должен сделать то, чего требует от него Конституция США. Он достал из кармана конверт и вручил его государственному секретарю. Хансон вынул из конверта лист бумаги и прочитал два коротких параграфа, в которых Келти сообщал о своей отставке с поста вице-президента Соединённых Штатов. Произносить что-нибудь вслух не требовалось. Два старых друга обменялись прощальным рукопожатием, и Келти направился к выходу из Государственного департамента. Отсюда он вернётся в Белый дом, где секретари и помощники собирали его личные бумаги и вещи. К вечеру кабинет будет готов для преемника Келти на этом посту.
— Джек, Чак Уайтинг передаёт сейчас наши условия урегулирования конфликта, и они практически ничем не отличаются от тех, что ты предложил вчера вечером.
— У вас могут возникнуть из-за этого политические неприятности, — заметил Райан, испытывая облегчение от того, что президент Дарлинг принял решение пойти на такой риск.
Человек, сидевший за огромным резным столом, покачал головой.
— Не думаю, но если такое случится, я сумею выдержать. Нужно, чтобы в войска был немедленно передан мой приказ прекратить активные действия и применять оружие только для самообороны.
— Отлично.
— Пройдёт немало времени, прежде чем восстановятся прежние нормальные отношения.
Джек кивнул.
— Это верно, сэр, но мы постараемся сделать всё возможное, чтобы этот процесс проходил как можно более цивилизованно. Граждане Японии никогда не поддерживали подобной авантюры. Почти все несущие ответственность за неё уже погибли. Нам следует это подчеркнуть. Вы считаете, что я должен заняться этим?
— Хорошая мысль. Давай поговорим об этом сегодня вечером. Может быть, ты пригласишь жену к нам на ужин? Чисто дружески, для разнообразия, — с улыбкой предложил президент.
— Думаю, Кэти это будет приятно.
Профессор Кэролайн Райан заканчивала операцию. Обстановка в операционной чем-то походила на сборочный цех электронных приборов. Ей даже не нужно было надевать хирургические перчатки, а процедура мытья рук заметно отличалась от той, что существовала при обычных операциях. Вместо анастезии использовалось всего лишь лёгкое успокоительное, а хирург смотрела в объектив лазера, напоминающего оптический прицел, разыскивая последний повреждённый кровеносный сосуд на поверхности сетчатки глаза пожилого пациента. Она навела перекрестие с тщательностью охотника, прицеливающегося в горного козла на склоне Скалистых гор с расстояния в полмили, и нажала на кнопку. Сверкнула мгновенная зелёная вспышка, и кровеносный сосуд был «заварен».
— Мистер Рединг, я закончила, — негромко произнесла женщина, прикоснувшись к плечу пациента.
— Спасибо, доктор, — сонным голосом пробормотал мужчина. Кэти Райан выключила лазерную установку, встала с высокого табурета и потянулась. За процедурой операции следила из угла помещения специальный агент Андреа Прайс, одетая в медицинский халат персонала больницы Хопкинса. Обе женщины вышли из операционной и наткнулись на профессора Бернарда Катца, который смотрел на них с широкой улыбкой под усами, делавшими его похожим на Бисмарка.
— Как дела, Берни? — рассеянно спросила Кэти, делая пометки для больничной карты мистера Рединга.
— У тебя есть свободное место на каминной доске, Кэт? — Тут уж она оторвала взгляд от блокнота. Катц вручил ей телеграмму, что по-прежнему оставалось традиционным методом передачи таких новостей. — Ты только что удостоена премии Ласкера, дорогуша. — С этими словами Катц заключил её в такие объятия, что Андреа Прайс едва не выхватила свой пистолет.
— О, Берни!
— Вы заслужили это, доктор. Кто знает, может быть вам ещё доведётся и в Стокгольм съездить бесплатно. Десять лет работы. Это чертовски важный прорыв в медицине, Кэти.
Вокруг собрались и другие сотрудники больницы, аплодируя и пожимая ей руки. Для Кэролайн Мюллер Райан, доктора медицины и члена Американской офтальмологической ассоциации, такой момент мог сравниться только с рождением ребёнка. Ну, подумала она, почти…
