Заговор патриотов (Провокация) - Левашов Виктор Владимирович (бесплатные версии книг .txt) 📗
Кому все это понадобилось? Зачем?
А ведь кому-то понадобилось. Об этом свидетельствовал даже размах презентации.
Что все это, черт возьми, значит?
Не придя ни к какому выводу, я допил остывший кофе из термоса и вернулся к помосту, на котором режиссер Март Кыпс проводил показательную репетицию — мастер-класс.
Начало смеркаться. Над речушкой, призванной исполнять роль Векши, стелился туман, словно загустели заросли ивняка и краснотала на низинном берегу. Заработала передвижная электростанция, питающая осветительные приборы. Мощные юпитеры вспыхнули над помостом, на котором проводилась пресс-конференция. Теперь он превратился в съемочную площадку. Реквизиторы установили дощатый стол, расстелили на нем штабные карты, расставили гильзы от сорокапятимиллиметровых снарядов, наполненные соляркой, в которой плавали матерчатые фитили, — коптилки военной поры.
Тусовка съежилась. Телевизионщики уехали готовить материал к эфиру, солидные гости, отметившись, поспешили к своим делам. Но некоторые остались. Почему-то остался правительственный чиновник Генрих Вайно. Остался член политсовета Национально-патриотического союза Янсен, не отпускавший от себя внука национального героя Эстонии. Рядом с Вайно и Янсеном независимо держался генерал-лейтенант Кейт, но какая-то зависимость все же, вероятно, была, иначе командующий сразу улетел бы, как любой занятый человек, отбывший протокольное мероприятие. Были еще несколько газетчиков и единственная телевизионная группа таллинских «Новостей».
— Суть эпизода в следующем, — объяснял Кыпс не столько артистам, сколько почетным гостям, для которых на краю помоста были поставлены раскладные дачные стулья. Меня и Муху, как представителей международного арт-агентства «МХ плюс», он тоже отнес к почетным гостям. Поэтому и для нас нашлось место — правда, в самом заднем ряду. — Передовые части дивизии генерала Волкова, в сценарии я называю его Воликовым, выдвинулись на рубеж реки Векши и попытались с ходу атаковать позиции Эстонского легиона, но были отброшены батальонами Альфонса Ребане. Русским пришлось отступить и окопаться на правом берегу. Генерал Воликов получил приказ от маршала Жукова в кратчайший срок прорвать оборону противника. Он не знал, какие силы ему противостоят. Нужно было произвести разведку и взять «языка» — лучше всего штабного офицера. Эту задачу Воликов и ставит перед одним из лучших полковых разведчиков лейтенантом Петровым. Его роль исполняет актер Злотников. Семен, на точку!
Артист вошел на освещенную прожекторами площадку и остановился у стола. Вид у него был, прямо скажем, не слишком веселый. Совсем невеселый. А если быть точным, вид у него был такой, что я обложил себя за то, что согласился с его желанием остаться. Нужно было скрутить его, кинуть на заднее сиденье «мазератти» и как можно быстрей увезти в Россию. Скрутить Артиста было, конечно, непросто, но вдвоем с Мухой мы как-нибудь справились бы. Ну, сломал бы он нам по паре ребер, для друга не жалко.
В духовной атмосфере современной демократической Эстонии даже я чувствовал себя не очень уютно. А Артист и подавно. Он, конечно, соответствовал типажу «простецкий русский парень из крестьянской семьи». Но на самом-то деле был евреем.
— Текст! — приказал Кыпс.
— Какой? — хмуро спросил Артист. — Ты же не дал мне сценария.
— Я повторяю: мой метод — импровизация! Что должен сказать лейтенант, когда его вызвали к генералу?
— А кто генерал?
— Я. Текст!
— Товарищ генерал, лейтенант Петров прибыл по вашему приказанию!
— Очень хорошо, — кивнул Кыпс. — Вольно, лейтенант. Слушай приказ. Нужен «язык». Сегодня ночью идешь на тот берег. И без «языка» не возвращайся. Возьмешь четырех самых лучших разведчиков... Разведчиков на площадку!
Появились четыре солдата из массовки, одетые так же, как и Артист: в телогрейки и яловые сапоги. На груди у них висели тяжелые дисковые автоматы ППШ.
— У них же фейсы эстонские, — заметил Артист. — Получается: эстонцы против эстонцев?
— Ты прав, — немного подумав, согласился режиссер. — Ладно, потом сменим. Мы договорились с Ленин-градским военным округом, — объяснил он гостям. — Пришлют батальон солдат. На съемках будут наступать настоящие русские, так что подлинность будет соблюдена. А подлинность, господа, — основа моего творческого метода. Подлинность и еще раз подлинность!
— Что же происходит дальше? — продолжал Кыпс. — Разведгруппа удачно форсирует Векшу и проникает в расположение Эстонского легиона. Но эстонские легионеры — опытные воины. Их роли, кстати, будут исполнять бойцы спецподразделения «Эст», элита Сил обороны. Специально для этого и место съемки мы выбрали поблизости от расположения их части. Генерал Кейт, я видел показательные выступления ваших питомцев. Я восхищен. Мои поздравления!
— Спасибо, Март, — поблагодарил генерал-лейтенант. — Я передам ваши слова моим бойцам. Это их вдохновит.
Он произнес это с иронией, но чувствовалось, что слова Кыпса доставили ему удовольствие.
— В скоротечной ночной схватке четыре советских разведчика погибают, а лейтенант Петров попадает в плен, — вернулся Кыпс к описанию эпизода. — Его приводят к Альфонсу Ребане. И тут начинается самое интересное!.. Садитесь, товарищ лейтенант, — предложил он Артисту, входя в роль Альфонса Ребане.
Не знаю, какой он режиссер, но актером он был вроде бы неплохим. И эдакая усталость в тоне, и глубинная озабоченность ситуацией. И слово «товарищ» он произнес хорошо, без издевки, но с вывертом.
Артист сел на подставленный реквизитором табурет.
— Что нужно Альфонсу Ребане? — продолжал Кыпс, адресуясь к гостям. — Чтобы русские не узнали, какие силы им противостоят и как укреплена линия обороны? Это так, да. Но ему гораздо важней другое: убедить русских, что Эстонский легион малочислен и истрепан в боях, что никакого укрепрайона нет, а есть наспех вырытые окопы и, главное, что на вооружении Эстонского легиона лишь легкое стрелковое оружие и ручные пулеметы. Если бы в этом удалось убедить генерала Воликова, тот не стал бы ждать подхода танков и артиллерии, а повел бы утром наступление силами своих пехотных полков. Но как этого добиться? У Альфонса Ребане был только один способ: перевербовать захваченного разведчика, заставить работать на себя, передать через него дезинформацию русскому генералу. И Альфонс Ребане сделал это. Да, сделал!
— Перевербовал лейтенанта-разведчика? — удивился Артист. — Куда-то ты полез не в ту степь. Как он мог его перевербовать?
— Объясняю. Кого видит перед собой полковник Ребане? Простого русского парня, крепкого, здорового, с лицом, не отмеченным печатью излишней образованности.
Муха ухмыльнулся и подтолкнул меня локтем. Я сделал знак: не мешай — творческий процесс!
— Явно — из деревенских, из крестьянской семьи, — продолжал Кыпс. — Работящий, сноровистый. Раз сумел стать лейтенантом-разведчиком — значит, сноровистый. И следовательно — из работящей крестьянской семьи. Логично? — спросил он у Артиста.
— Ну, допустим, — кивнул тот, озадаченно морща свое не отмеченное печатью излишней образованности лицо.
— А что такое работящая крестьянская семья в 3О-е го-ды? Это кулаки, господа. И это значит, что отец нашего разведчика наверняка был раскулачен и сослан в Сибирь или даже расстрелян. Твой отец, Семен, — кулак. Это по Станиславскому — предлагаемое обстоятельство. Можешь ты это допустить?
— Вообще-то мой отец — альтист, профессор Москов-ской консерватории и почетный член десятка академий. Но могу и допустить, что кулак. Со Станиславским спорить не буду. Допустил. И что из этого следует?
— Из этого следует все! — торжествующе объявил Кыпс. — И прежде всего — неосознанная, сидящая в самой глубине твоей души ненависть к большевистскому режиму, уничтожившему всю твою большую дружную семью. И Альфонс Ребане помог тебе понять самого себя. Он убедил тебя, что быть подлинным патриотом — значит бороться против коммунистического режима.
— И я побежал к своим и доставил им всю эту туфту?
