Долг чести - Клэнси Том (книги без сокращений .TXT) 📗

Ну что ж, тогда Москва права, решил Щеренко. Для того чтобы избежать подобной ситуации, необходимо полное сотрудничество. Америке требуется узнать расположение пусковых шахт с размещёнными в них ракетами. По-видимому, американцы намереваются уничтожить их. А если им это не удастся, тогда мы сами уничтожим эти ракеты.

Майор поддерживал личную связь с тремя агентами. Остальные работали под контролем его подчинённых. Щеренко руководил составлением записок, которые попадут в тайные «почтовые ящики», расположенные в разных районах Токио. Содержание записок было одинаковым: что вам известно о… Сколько агентов ответят на его требование об информации? Опасность заключалась не в том, что агенты, завербованные русской разведкой, могут не иметь доступа к необходимым ему сведениям, а скорее в том, что один из них — или несколько — воспользуется заданием как возможностью прийти с повинной к японским властям. Запрашивая у своих агентов информацию такой огромной важности, майор Щеренко шёл на риск вдруг кто-то из них решит проявить патриотизм, сообщит властям о новых указаниях и тем самым попытается снять с себя клеймо предателя. Но такой риск был необходим. После полуночи он отправился на прогулку, выбирая районы с особенно оживлённым движением, там опустил записки в «почтовые ящики» и одновременно поставил своих агентов в известность о необходимости их изъять. Майор надеялся, что та половина СУОБ, которую контролировал завербованный им контрразведчик, ведёт наблюдение за этим районом города. Щеренко полагал, что дело обстоит именно так, но ведь всегда возможна ошибка, не правда ли?

Кимура знал, что рискует, но теперь это перестало его беспокоить. Он надеялся лишь на то, что действует из патриотических побуждений, что каким-то образом соотечественники поймут и оценят это уже после его казни за измену. Утешало его и то, что он умрёт не один.

— Я могу организовать вам встречу с бывшим премьер-министром Когой, — сказал он.

Проклятие, пронеслось в голове у ошеломлённого Кларка. Но ведь я всего лишь чёртов шпион, хотелось ему сказать. Я не служу в долбанном Государственном департаменте. Его успокаивало только то, что Чавез никак не отреагировал на это. Не может быть, подумал Джон, сердце у него наверняка остановилось в это мгновение, в точности, как у меня.

— Чего мы добьёмся этим? — спросил он.

— Возникла крайне серьёзная ситуация, верно? Кога-сан не имеет к этому никакого отношения. Он по-прежнему сохраняет немалое политическое влияние. Ваше правительство должно проявить интерес к его точке зрения на происходящее.

Да, пожалуй. Но ведь Кога не входит теперь в правительство и, возможно, решится на то, чтобы обменять жизнь нескольких иностранцев на шанс вернуться к активной политической жизни. А может быть, он является человеком, который ставит судьбу своей страны выше личных интересов, — эта возможность могла вмешаться в любое предположение, которое только мог вообразить Кларк.

— Прежде чем дать ответ, я должен запросить мнение своего правительства, — ответил Джон. Он редко шёл на то, чтобы пытаться выиграть время, но сейчас возникла ситуация, которая выходила за рамки его опыта.

— Тогда советую сделать это. И как можно быстрее, — добавил Кимура, встал и вышел.

— Мне всегда казалось, что степень магистра в области международных отношений когда-нибудь пригодится, — заметил Чавез, глядя в стакан, до половины наполненный коктейлем. — Разумеется, сначала нужно дожить до того дня, когда мне вручат такой диплом. — Потом можно жениться, обзавестись детьми, может быть, даже вести нормальную жизнь, подумал он, но промолчал.

— Рад, что у вас все ещё сохранилось чувство юмора, Евгений Павлович.

— Нам ответят, чтобы мы так и поступили. Вы ведь знаете это. — Да. — Кларк кивнул. Стараясь сохранить свою легенду, он пытался решить, как поступил бы в такой ситуации русский. Интересно, есть ли в уставе КГБ раздел, посвящённый подобным проблемам? В правилах поведения сотрудника ЦРУ нет ничего подобного, это уж точно.

Как всегда, записи на магнитной плёнке оказались более ясными, чем мгновенный анализ операторов, проводившийся в реальном масштабе времени. По мнению аналитиков из японской разведки, там было по крайней мере три, а скорее всего, принимая во внимание тактику американцев, четыре самолёта, прощупывавших противовоздушную оборону Японии. Впрочем, это определённо не были ЕС-135. Эти самолёты строились по проекту, разработанному почти пятьдесят лет назад. У них на корпусе находилось столько антенн, что они были способны обнаружить любой телевизионный сигнал в полушарии и потому создавали бы гораздо более мощную радиолокационную картинку. К тому же у американцев сейчас и не осталось в строю, наверно, четырех таких самолётов. Так что это было что-то другое, скорее всего их бомбардировщики Б-1Б, решили аналитики. А Б-1Б являлся по своему главному назначению бомбардировщиком и был создан для выполнения гораздо более зловещих задач, чем простой сбор электронной информации. Это значит, что американцы рассматривали Японию как своего врага, противовоздушную оборону которого понадобится преодолеть, чтобы принести смерть и разрушения. Такая мысль не представляла собой чего-то нового для обеих сторон во время войны — если это действительно была война, думали более трезвые головы. Но чем иным это может быть? — считало большинство, решая таким образом главное направление подготовки к ночным операциям.

Самолёты дальнего радиолокационного обнаружения Е-767 снова поднялись в воздух для выполнения операций, причём опять два из них действовали в активном режиме и один находился как бы в засаде. На этот раз радиолокаторы работали на полную мощность, а параметры программного обеспечения, предназначенного для обработки полученных сигналов, подверглись изменениям, чтобы более успешно обеспечивать слежение на большом расстоянии за целями с элементами технологии «стелс». Экипажи самолётов раннего обнаружения полагались при своей работе на законы физики. Размеры антенн в сочетании с мощностью электронных импульсов и частотой излучаемых сигналов позволяли обнаружить практически любые цели. С одной стороны, это было хорошо, а с другой — плохо, потому что теперь они принимали электронные импульсы отовсюду. Впрочем, кое-что изменилось. Когда операторам казалось, что они принимают слабый отражённый сигнал от движущейся цели, они начинали направлять туда свои истребители. «Иглам» ещё ни разу не удалось приблизиться к подозреваемым целям на расстояние в сотню миль. Как только Е-767 переключали свои радиолокаторы с режима длинноволнового обнаружения на режим коротковолнового слежения, сигналы исчезали. Это не предвещало ничего хорошего, поскольку для наведения на цель требовался коротковолновый диапазон. С другой стороны, было ясно, что американцы продолжают прощупывать японскую ПВО и, возможно, подозревают, что за ними следят. Впрочем, думали все, это хорошая практика для лётчиков-истребителей. И если война действительно началась, говорили себе её участники, то она становилась все более и более похожей на настоящую.

— Я не верю этому, — сказал полковник.

— Сэр, мне кажется, что они вели вас. Их радар «освещал» ваш самолёт с частотой, вдвое превышающей скорость вращения антенны. Японские радиолокаторы имеют полностью электронное управление. Они способны направлять свои лучи на цель, и они направляли их на вас. — Сержант говорил с офицером разумно и уважительно, несмотря на то что полковник, возглавлявший первое разведывательное звено, демонстрировал излишнюю самоуверенность и не хотел прислушаться к голосу разума. Лётчик выслушал сказанное и отмахнулся.

— О'кей, может, им и удалось пару раз засечь нас. Мы летели бортом к ним. В следующий раз развернёмся в более широкую фронтальную линию и направимся прямо в охраняемую зону. При этом наш радиолокационный силуэт будет намного меньше. Нам нужно прощупать их противовоздушную оборону, чтобы увидеть, как они будут реагировать на это.