Дни барабанного боя - Шелби Филип (лучшие бесплатные книги txt) 📗
Ей вспомнились подслушанные обрывки разговора:
«Чарльз, ты не можешь так поступить. Это чудовищно!»
«Выбора у вас нет, согласиться придется...»
Холленд стала лихорадочно пытаться вставить эти слова в контекст. Что именно чудовищно? Раскрыл ли Уэстборн тайны Болдуина съехавшимся в Дубки сенаторам? Может, это он угрожал Комитету по этике, а не наоборот? И с чем они должны были «согласиться»?
Вопросы эти вертелись в голове Холленд. Она окунулась в ужас того, что услышала. То были уже не бесплотные, безучастные вестники. Слова надвигались на нее, теснили, проникали под кожу, превращали в сообщницу. Нагоняли страх, даже заставляли трепетать.
Холленд изгнала их из сознания. Перед ее глазами медленно возникла картина. Она снова оказалась в библиотеке Уэстборна. Сенатор сидит за столом, вид у него испуганный, словно его оторвали от какого-то занятия. Перед ним на блокноте две дискеты. Он тянется к правой...
И внезапно передумывает! Рука его замирает, потом берет левую! Он совершает ошибку и отдает мне не ту дискету!
Холленд села на софу и подтянула колени к груди. Содержание дискеты не имеет никакого отношения к законопроекту или законодательной инициативе. Это должно быть на той дискете, которую Уэстборн сунул в карман.
— Он дал мне совсем не ту дискету! — произнесла она вслух в пустой комнате.
Когда голос ее отразился от стен и потолка, она чуть не рассмеялась, как люди, впадающие в истерику.
Холленд потянулась к телефону, но тут ей вспомнилось истерзанное тело Уэстборна. Перед ней встал последний вопрос: может ли кто-нибудь — например, некий секретный отдел военного министерства — пойти на убийство, чтобы этот материал никогда не увидел света?
Фрэнк Шуресс у себя в кабинете злобно смотрел на телефон. Он ждал звонка уже больше часа, и ему надоело ломать голову над неподатливыми вопросами и проблемами.
Из головы не шли привезенные Кокраном сведения. Может, Арлисс Джонсон все еще сомневался, но Шуресс теперь был твердо убежден, что Уэстборна убили не близнецы.
Тогда кто же? И если Крофт узнал об этих фактах, почему молчит?
Шурессу требовалась дополнительная информация. Ради этого он переступил границу дозволенного. Джонсон велел ничего не обсуждать с Уайеттом Смитом. Но не сказал напрямик, что нельзя обращаться куда-то еще. Шуресс понимал слабость оправдания, однако это был единственный способ осуществить задуманное.
Шуресс думал, что, располагая фотографиями и записанным на пленку разговором, Джонсон станет действовать быстро. Но ничего не произошло. Холленд оставалась не у дел, ее не только заранее обвинили, но и осудили. Если удастся разорвать паутину, которой ее опутали обстоятельства, Холленд будет оправдана. А там уже не важно, что скажет или сделает Джонсон.
Раздался долгожданный звонок. Шуресс выслушал, поблагодарил собеседника и потянулся за курткой. Когда взялся за ручку двери, телефон зазвонил опять.
— Фрэнк, это я.
— Послушай, Холленд, я спешу...
— Что-то выяснилось? В связи с Макналти?
Шуресс заколебался. Ему очень хотелось дать Холленд проблеск надежды, но пока что он не имел права ничего сообщить ей. И Шуресс заговорил, старательно выбирая слова:
— О близнецах никаких новостей. Я сейчас вышел на другой след. Холленд, мне пора бежать.
— Фрэнк, постой!
Шуресс впервые в жизни услышал в ее голосе панику.
— Что случилось, Холленд? — резко спросил он.
Когда до него дошел смысл того, что она выпалила бессвязной скороговоркой, он пришел в изумление. Уэстборн дал ей дискету с файлами по медицинским экспериментам Пентагона на людях?
— Это далеко не все, Фрэнк. Материала там на много часов. Ты должен приехать, посмотреть сам. Я...
— Холленд, говори медленней!
Пауза, затем вновь зазвучал ее голос, уже более спокойно:
— Извини. Фрэнк, мне нужна твоя помощь. Этот материал пугает меня!
— Ты говорила о нем еще с кем-нибудь?
— Нет!
— Правильно. Держи язык за зубами. О том, что Уэстборн отдал тебе дискету, не знает никто. Дело займет у меня час, полтора от силы. Как только освобожусь, приеду.
Молчание на другом конце провода говорило, что его слова не вызвали восторга.
— Холленд, час-другой погоды не делают. А мои дела не терпят отлагательства. Выбора у меня нет. — Шуресс закусил губу, но слова все равно сорвались с языка: — Кажется, я вышел на то, что может помочь тебе.
— Фрэнк, объясни!
— Объяснять нечего — пока что. Но чем раньше я уйду, тем скорее мы сможем заняться тем, что ты обнаружила, и решить, как вести себя дальше. Я приеду, Холленд. Я люблю тебя.
— Побыстрее, Фрэнк, — прошептала она. — Пожалуйста.
12
Посторонним старая библиотека сената казалась лабиринтом узких длинных коридоров с множеством зигзагов, тупиков и поворотов, где легко было запутаться. Фрэнк Шуресс осуществлял связь между секретной службой и сенатским Комитетом по разведке, поэтому прекрасно знал здесь все ходы.
В конце как будто никуда не ведущего коридора была дверь, десятки раз перекрашенная, за которой, казалось, находился чулан уборщицы. Но она была обита листовой сталью и снабжена электронным замком. Шуресс вставил кодовую карточку, набрал нужный номер, и замок с жужжанием открылся.
По винтовой лестнице Шуресс поднялся этажом выше, в круглую комнату с куполообразным потолком, которую можно было принять за библиотеку какого-то чудака или миниатюрную обсерваторию.
Она не была ни тем, ни другим. В эту комнату, изыск архитектора, получившую название «Тауэр», являлись в течение последних пятидесяти лет наиболее значительные шпионы и перебежчики, здесь они сообщали добытую информацию избранным представителям, работающим рука об руку с разведслужбами страны.
Шуресс окинул взглядом старые, но удобные диваны, столы с подпалинами от сигарет и единственный большой стол, на котором стояли компьютер и несколько телефонных аппаратов. Здесь он всегда нервничал. Каким бы чистым ни был воздух, Фрэнку всякий раз чудился запах боязни, подозрительности, предательства.
— Добрый день, Фрэнк.
Это произнес Джеймс Крофт, влиятельный член сенатского Комитета по разведке. Как и Шуресс, он был подтянутым, жилистым, словно боксер-легковес. Фрэнк полагал, что в юности Крофт умел работать кулаками. Лицо сенатора было на редкость неприятным, и Шуресс невольно задумывался, какие жестокости выпали в прошлом на его долю.
— Спасибо, что сразу согласились принять меня, сенатор, — сказал молодой агент, снимая куртку.
Крофт махнул тщательно наманикюренной рукой:
— Как долго мы уже сотрудничаем, Фрэнк?
Три года? Больше? Я считаю, из нас получились хорошие напарники.
Шурессу приятно было это слышать. Крофт всегда относился к нему дружелюбно. Внимательно слушал, задавал дельные вопросы, вступался за секретную службу, когда находил, что это справедливо, а не политически выгодно.
— Ну так что у тебя? — спросил Крофт. Голос его звучал беззаботно, но в глазах светился жгучий интерес.
Шуресс сделал глубокий вдох:
— Сенатор, вы знакомы с ирландцем по фамилии Кокран?
— С Робертом Кокраном? Разумеется. У британцев он бельмо на глазу, но мы с ним ладим.
Изуродованные губы Крофта скривились в единственной разновидности улыбки, на какую он был способен.
— Фрэнк, теперь я слушаю тебя с полным вниманием.
Шуресс заговорил:
— Насколько я понял, Кокран шесть дней назад звонил вам из Ирландии.
Глаза Крофта сузились.
— У тебя очень точные сведения, Фрэнк. Да, звонил.
— Тогда он сказал вам, что, по его мнению, эти двое террористов, Макналти, не представляли угрозы никому в Соединенных Штатах, включая Чарльза Уэстборна?
Крофт слегка подался вперед:
— Мы вступаем в запретную зону, Фрэнк. Подробности того разговора огласке не подлежат. Однако могу сказать вот что: разведка сообщила, что некоторые террористические группы весьма интересовались местонахождением и планами передвижений нескольких высокопоставленных лиц, в том числе и двух сенаторов.
