Экспансия – III - Семенов Юлиан Семенович (читать книги бесплатно полностью без регистрации .txt) 📗
Перестав хохотать над разъяснением Штирлица, Мэри и Хэлен отрицательно покачали головами; седой, укоризненно поглядев на присутствующих, заметил:
— Нужно ли все называть своими именами?
— Наш инструктор мистер Брунн, — быстро заговорил Ганс, стараясь исправить неловкость, — настолько силен на склонах, что ему здесь прощают все… Они психи, эти тренеры, настоящие психи, но что мы без них можем?
— Мистер Брунн не псих, — Хэлен сбросила куртку. — Просто он любит точность. И мне это нравится. Правда, Эрни? — она обернулась к высокому мужчине в клетчатой куртке. — Ты согласен?
— С такой женой, — усмехнулся Штирлиц, — ни один муж не рискнет не согласиться… А вообще-то, леди и джентльмены, я вас проверял: я вожу на склон только тех людей, которые не выпендриваются… Иногда ведь начинающих горнолыжников надо — за грубые ошибки — ударить палкой по попе, как детей, и это по правилам, иначе не научитесь… И это надо простить тренеру, потому что горные лыжи есть некий момент любви и самоутверждения, вы в этом убедитесь через час… А теперь все, хватит болтовни, дамы раздеваются первыми в комнате наверху, берут брюки и куртки, я поднимаюсь к ним с ботинками через пять минут, мужчины — так и быть — раздеваются при мне…
…На вершине было холодно, нос Ганса сразу же сделался сосулистым, но капля, которую так ждал Штирлиц все эти недели, что они работали вместе, так и не появилась, он так хитро дотрагивался до щек перчатками, запрокидывая голову, или, наоборот, резко присаживался, вроде бы поправляя крепления, что успевал смахнуть ее совершенно незаметно; раньше Штирлиц потешался над этим, сегодня начал анализировать каждый жест молодого хефе; он вообще сегодня смотрел на Ганса по-новому, очень цепко и — поэтому — внешне совершенно не обращал на него внимания.
— Между прочим, я вам не представился, — сказал седой коротыш, опустив уши своей шапочки. — Меня зовут Дик Краймер, я работаю в сфере рекламы… Нашу поездку финансировал нью-йоркский филиал лондонской туристской фирмы «Кук и сыновья»…
— Намерены прославлять наши восхитительные склоны? — сразу же заинтересовался Ганс. — Я готов передать вам, совершенно безвозмездно, материалы об уникальном озере Уэмюль, об его индейском изначалии…
— Изначалие у него вулканическое, — буркнул Штирлиц, и американцы весело рассмеялись: эта нация не терпит угодничества и не считает нужным хитрить по мелочам.
Ганс посмеялся вместе со всеми, но в глазах у него промелькнуло то, прежнее, что Штирлиц прочел во время их первой встречи; тем не менее этот человек умеет проигрывать, отметил он, и обладает отменной выдержкой; сумасшедший Роберто полез бы с кулаками, а как же иначе, над ним смеялись сеньорины, смех — оскорбление для кабальеро, все по правилам…
— Безвозмездно никто ничего не передает, — продолжал между тем Штирлиц, поглядывая на облака, которые становились все более высокими, легкими; в них угадывался розовый цвет, значит, они вот-вот разорвутся и выглянет солнце. — Безвозмездно — значит неинтересно. Или, хуже того, лживо. Правда, мистер Краймер?
— Вообще-то да, мы не очень верим в безвозмездность, когда речь идет о бизнесе, — согласился тот. — Но если там всякие фонды и пожертвования, то это, конечно, другое дело.
— Э, бросьте, — Штирлиц махнул рукой, — фонды не облагаются налогом, можно спрятать десяток миллионов долларов от ищеек из финансового ведомства, да и потом реклама, связанная с благотворительностью, даст неплохую прибыль, нет?
— Вы американец, — утверждающе заметил Краймер. — Не отказывайтесь.
— А кто сейчас отказывается от вашего зеленого картона? Победители, денег тьма, девушки, — Штирлиц кивнул на Мэри и Хэлен, которые прилаживали лыжи, — хорошенькие, дурак откажется… Ладно, хватит болтать! Представители мистера «Кука» должны оценить своими задницами крутизну, а вы неверно приладили лыжи, давайте помогу.
Он опустился перед женщиной на колени, взял ее левую лодыжку, вогнал ботинок в крепление, затянул и вдобавок обвязал кожаной тесемкой; в сумочке, которая служила ему одновременно и поясом, у него были медикаменты, ремешки, мазь против ожога и плоская фляжка со спиртом.
— Теперь не жмет? — спросил Штирлиц. — Удобно?
— Было бы прекрасно, наладь вы мне и правую ногу таким же образом.
Штирлиц поднял голову; зрачки у женщины стали громадными, подрагивающими; неужели кокаин, подумал он, или муж опостылел; роман на склоне, отдушина на полгода, будет что вспомнить; все же женщины тоньше нас, они подданные чувства, их безрассудство окаяннее нашего, а потому поэтичнее.
Штирлиц приладил ей и правую ногу, поднялся, задрал голову и крикнул:
— Солнце, давай! Время!
И, послушное ему, солнце разорвало радужные, легкие тучи; американцы дружно зааплодировали.
Ганс шепнул:
— Ну и сукин же ты сын, Макс.
— Мальчик, зависть погубила Сальери, а он был довольно одаренным композитором… Ну, «кукины дети», — Штирлиц обернулся к американцам, — признавайтесь, кто из вас хоть раз стоял на лыжах?
— Один раз я корячился, — сказал Краймер. — Но у меня ничего не вышло…
— Где это было?
— В прошлом году в Австрии, около Теплицзее, я там кончал армейскую службу…
Штирлиц посмотрел на Ганса; тот, однако, не спросил, в каком это месте было, кто тренировал, где останавливался американец; поди ж ты, а как много рассказывал про тамошние склоны; впрочем, катается он отменно плохо, так что, быть может, не хочет позориться передо мною.
— Кто вас тренировал? — спросил Штирлиц.
— Какой-то паршивый Фриц, наверняка эсэсовец, они все эсэсовцы, эти поганые фрицы…
— Это уж точно, — согласился Штирлиц, — что верно, то верно, особенно Бах и Моцарт…
Мэри засмеялась:
— Дик, вас умыли холодной водой из-под крана… Мой дедушка, кстати, был фрицем, самый настоящий немец из Гамбурга…
— Ладно, — Штирлиц отчего-то вздохнул. — Объясняю, как надо спуститься с этого склона живым. Все зависит от того, как вы меня будете слушать. Сначала давайте разберемся с палками. Смотрите, как надо продевать руку сквозь тесемки… Поняли? Если потеряете на склоне палку, то не сможете подняться, когда шлепнетесь. А это — конец, особенно после того, как задул ветер… Здесь это происходит в минуту: ясное солнышко, благодать, как вдруг заметет, ни зги не видно и ни хрена не слышно… Замерзнете за милую душу…
— Ну вас к черту, — сказал долговязый муж Мэри. — Вы инструктируете нас, словно мы приехали в крематорий.
— Простите, сэр, больше не буду, — смиренно ответил Штирлиц. — Но если вы потеряете палки и замерзнете, мне придется сопровождать вашу жену в ее траурном турне до Нью-Йорка… Я не хочу этого, право… Если же вам вообще не нравится моя манера — валяйте вниз и бегом к нашему конкуренту, сумасшедший Роберто станет спускать вас на руках, как Дюймовочку…
— Ты несносен, — сказала Мэри своему долговязому. — Мистер Брунн обладает — в отличие от тебя — чувством юмора. У тебя какая-то страсть делать всех людей похожими друг на друга… Продолжайте, Мэксим! Посмотрите, я правильно просунула кисть, чтобы не потерять палку?
— Вы умница. Прирожденная горнолыжница, — кивнул Штирлиц и обернулся к остальным. — Ну-ка, все поднимите руки! Молодцы! Понятливые. Теперь давайте-ка поглядите, что такое плуг… Это — основа основ первого дня обучения… Спуск с торможением — я это называю «плугом»… Вот, я поехал, наблюдайте!
Он оттолкнулся палками, чуть согнул ноги, словно приготовившись к прыжку, слегка развел их и, чуть не упершись кончиком правой лыжи в левую, начал соскальзывать вниз, придавливая опорную ногу так, что еле-еле ехал по довольно крутому склону, будто какой незримый тормоз сдерживал его там, где по всем законам физики человека должно нести вниз с устрашающей, всевозрастающей скоростью.
— Видите, — кричал Брунн, обернувшись к американцам, — смысл в том, чтобы держать корпус развернутым к склону, постоянно чувствовать ноги, собранность спины и радоваться тому, что вы управляете скоростью, а не она вами!..
