Фигляр дьявола - Смит Мюррей (читать книги онлайн без регистрации .TXT) 📗
И Гарри не испытывал угрызений совести, он прекрасно понимал, что внедрение в картель одного тайного агента все равно не спасет много жизней. Его задача — сблизиться с Энвигадо и в подходящий момент схватить его и доставить властям. Но до того момента, и это неоднократно подчеркивалось, ему следовало передать секретной службе как можно больше сведений о картеле, его людях, планах на будущее, связях в Европе и с другими отделениями картеля в Колумбии. О связях с отделениями в Кали и Боготе, с Панамой после ухода Норьеги, с боливийскими и бразильскими торговцами наркотиками, с тщательно засекреченными лабораториями в Эквадоре.
Задание довольно сложное, но оно устраивало амбициозного и честолюбивого Гарри Форда. Он понимал, что если останется в живых (а он очень надеялся остаться) и сумеет сделать то, что не удалось Управлению по борьбе с наркотиками и ЦРУ, то ему обеспечена блестящая репутация и карьера. Ведь он оставался тем же Гарри Фордом, который прыгал с парашютом в глубокий тыл противника в Ираке, выполнял опасные и стратегически важные задачи, надеясь в душе на успешную карьеру в рядах специальных воздушно-десантных войск.
В глубине души у него теплилась надежда, что после года успешной работы на секретную службу он сможет вернуться в специальные воздушно-десантные войска, покомандует ротой и, если все пойдет успешно, то получит звание подполковника, а там и должность, о которой мечтал, еще будучи кадетом Сандхерста, девять лет назад. Командира 22-го специального воздушно-десантного полка. И, даже изучая внушительный список боевиков картеля, Гарри продолжал с упоением думать об успешной карьере.
Пабло Энвигадо встал и любезно помог подняться старому священнику.
Мурильо, который стоял прислонившись спиной к кривому стволу тропического дерева, что-то сказал по рации. Гарри услышал, как с другой стороны плантации раздался шум, и безошибочно угадал, что это запустили двигатель вертолета «Аугуста-Белл-212». Вертолет находился в полном распоряжении картеля, хотя по документам он принадлежал студии документальных фильмов из Медельина, управлял им пилот немецко-боливийского происхождения, оператор и любитель приключений, снявший несколько фильмов о дикой природе Колумбии. Работал он в небольшом офисе в столице Антьокии, жил с хорошенькой двадцатидевятилетней женой-колумбийкой, владеющей баром в фешенебельном квартале Эль Побладо.
Пока Пабло Энвигадо вежливо поддерживал под руку старого священника, шум вертолета все нарастал, земля задрожала, и громадная махина с вращающимися лопастями появилась над розовой шиферной крышей гасиенды. Дон Пабло пытался что-то прокричать в ухо священнику, но тот явно все равно ничего не слышал. Вертолет с шумом завис над крышей, тихонько двинулся в сторону и плавно опустился на траву, подняв вокруг такой вихрь, что Гарри был вынужден крепко прижать блокнот к коленям.
Энвигадо и Мурильо осторожно подвели священника к вертолету и помогли ему забраться в кабину. Пока Мурильо застегивал ремни безопасности, священник поднял вверх правую руку, его старческое надменное лицо сияло. Он перекрестил дона Пабло Энвигадо, благославляя его. Вертолет оторвался от земли и пролетел прямо над Гарри, который широко расставил ноги, чтобы его не сбило воздушной волной.
Шум вертолета становился все тише и тише, а потом и вовсе исчез.
Пабло Энвигадо откинул волосы назад и направился к веранде, где его ожидал Луис Рестрепо. Поднимаясь по ступенькам, он бросил взгляд на Гарри Форда — или, как он думал, на Карлоса Нельсона, — а затем на Рестрепо.
— Ты знаешь, что говорит старик?..
— Нет, Пабло. Что он говорит?
— Я могу построить тюрьму по собственному проекту в любом месте, иметь собственных телохранителей и доступ к секретным линиям связи.
— И все же это тюрьма, Крестный.
— И еще, через два года я буду на свободе, уплатив свой долг обществу.
— И что вы тогда будете делать, дон Пабло?
Энвигадо покрутил усы, которые отросли довольно быстро, глаза его озарились вдохновением без малейшего намека на юмор.
— Луис, — ответил он, усмехаясь, — я выставлю свою кандидатуру на выборах.
— Каких выборах, Пабло?..
— В конгресс. Позволь мне напомнить тебе, что Колумбия — родина демократии в Южной Америке. И я намерен получить место в конгрессе, народ без сомнения отдаст мне свои голоса.
— А если нет, Крестный?
Глаза Пабло сузились, улыбка исчезла с лица.
— Так заставь его, Луис. — Он снова бросил взгляд на Гарри Форда. — Ты, Хесус Гарсиа и Карлос, не сомневаюсь, что вы обеспечите мне голоса…
Дон Пабло хмыкнул, а Рестрепо внезапно почувствовал пробежавший по спине холодок.
— Здорово, — сказала Элизабет.
Она стояла возле гладильной доски в гостиной квартиры на Тайт-стрит в одной из старых белых рубашек Джардина, воротник у которой настолько истрепался, что ее уже нельзя носить на работе, но вполне можно надевать для игры в крикет на поляне рядом с загородным домом. Она гладила светло-голубую рубашку Дэвида из стопки четырех или пяти рубашек, все еще теплых от сушильного шкафа.
Дэвид Джардин смотрел на нее снизу вверх, сидя на полу, прислонившись спиной к старому библиотечному креслу с подлокотниками. Рядом с ним на полу стоял массивный хрустальный стакан с виски, а на коленях лежал томик избранных стихотворений У. Б. Йитса.
— Да, но не совсем верно, — ответил он, и Элизабет бросила на него взгляд, которым хотела сказать: «Да хватит тебе ворчать».
И вдруг Дэвид живо представил себе Стивена Маккрея, дергающегося на Кейт Говард и сверкающего своими знаменитыми нефритовыми с золотом запонками. Сегодня четверг, а по четвергам сэр Стивен всегда отпускает шофера. Но его велосипед так и остался пристегнутым цепью к трубе на автомобильной стоянке, да и, сказать по правде, одно колесо у него спущено. Раньше, вечером по четвергам, сэр Стивен ездил домой в Далидж на велосипеде, но последнее время его жена считает, что он занят какой-то секретной работой, о которой и говорить даже нельзя. Одно из преимуществ их работы, обеспечивающее свободу действий.
— Как там у него сказано? — спросила Элизабет Форд, которая иногда просто поражала своего любовника проницательностью, основанной на природном уме и хорошем образовании.
Удивительно, конечно, но она успешно закончила колледж леди Маргарет Оксфордского университета. Дэвиду как-то не хотелось вспоминать, что несколькими годами раньше и Дороти закончила этот же колледж. Мысль о том, что у Элизабет есть что-то общее с его женой (на самом деле она совсем не похожа на Дороти в этом возрасте, потому что в те годы Дороти отличалась редкой красотой) расстроила Дэвида. Такая мысль заставляла его страдать… от предательства. А раньше у него никогда не возникало подобное чувство.
— У кого? — спросил он, хотя понимал, что Элизабет имеет в виду Йитса.
— И срывал время от времени, — процитировала Элизабет, — золотые яблоки солнца… и серебряные…
Она замялась, и внезапно показалось, что готова расплакаться.
— …серебряные яблоки луны. О Боже, только посмотри на меня. — Она промокнула слезы светло-голубой рубашкой, которую гладила. — Проклятый Йитс, всегда заставляет меня плакать.
Еще несколько дней назад романтик и повеса, новообращенный католик и искатель маленьких наслаждений в жизни Дэвид Джардин встал бы, взял у нее рубашку, нежно вытер ее слезы и занялся бы с ней любовью. Но сейчас он знал точно, никогда еще не испытывал в жизни такой абсолютной уверенности, что он влюбился в Элизабет Форд, в ее глаза и губы, в ее голос и взгляд, который делал его беспомощным, уничтожая разумный, хладнокровный контроль над ситуацией. Сейчас он точно знал, что дело зашло слишком далеко.
Но она была женой другого человека. Человека, который доверил ему свою жизнь. Теперь он даже не нуждался в постоянных прощениях отца Уитли.
Джардин прошептал в уме молитву о прощении, обращенную к своему былому приятелю Богу, который теперь из хорошего парня превращался в грозное божество, и на его воображаемом лике не было и тени улыбки.
