Тривейн - Ладлэм Роберт (онлайн книга без txt) 📗
– Но вы требовали честности, господин президент, – четко проговорил Хилл.
– Что вы понимаете под честностью, господин посол? – парировал президент. – Напомнить вам о ваших собственных предостережениях по отношению к правде и чистоте? Нет-нет, мистер Тривейн, я вовсе не стараюсь показаться добрым. Или заботливым. Просто убежден, что вы действовали из лучших побуждений, – конечно, как вы их понимаете. Но это облегчает мою задачу. По ряду причин я конфисковал доклад, и главная из них – не дать вам разорвать страну на части. Остановить вас в вашем намерении через «Дженис индастриз» разрушить важную часть экономики страны. Отобрать средства к существованию, порушить репутации всех без разбора. Можете представить мое удивление, которое я испытал, читая доклад.
– Я считаю ваше утверждение странным, господин президент. – Тривейн взглянул президенту прямо в глаза.
– Не более странным, чем ваш доклад. Как и тот факт, что вы отказались назвать точную дату, – по крайней мере, отдельным лицам, – когда вы намерены дать ему ход. Вы ни о чем не сказали правительственному издательству, вы ничем не помогли экспертам из министерства юстиции.
– Я ничего не знал о подобной практике. Но если б и знал, это мало что изменило бы.
– Вежливость, целесообразность, элементарная самозащита должны были побудить вас ознакомиться с подобной практикой, – вмешался Хилл. – Но вы сосредоточили свой ум на других, более важных проблемах. Я вижу...
– Господин посол, вы стали давить на меня, едва я вошел в кабинет. Мне это не нравится. При всем уважении к вам вынужден просить вас остановиться.
– Не из самого большого уважения к вам, мистер Тривейн, должен заметить, что буду говорить так, как считаю нужным, если только господин президент не остановит меня.
– В таком случае, я прошу вас остановиться, Билл, – тут же сказал президент. – Мистер Хилл давно уже занимается такими проблемами, мистер Тривейн. Он пришел сюда задолго до моего появления. Неудивительно, что он более резок в отношении ваших действий, чем я. – Президент мягко улыбнулся. – Посол не был и никогда не станет настоящим политиком: Он уверен, что вы просто не хотите предоставить мне возможность остаться на второй срок. Что ж, желаю удачи, хотя и не уверен, что вам это удастся. Или удалось, если быть более точным.
Тривейн судорожно глотнул воздух.
– Ничего подобного не произошло бы, будь я хоть на секунду уверен, что вы собираетесь баллотироваться на второй срок. Извините. Мне действительно очень стыдно.
Улыбка исчезла с лица президента. Хилл попытался что-то сказать, но президент резким движением руки остановил его.
– Объяснитесь, пожалуйста, мистер Тривейн.
– Мне сказали, что вы не собираетесь выдвигать свою кандидатуру на второй срок... Что это ваше окончательное решение.
– И вы безоговорочно согласились с этим...
– При обсуждении моей кандидатуры это заявление было главным, даже единственным основанием.
– А вам объяснили причину моего отказа?
– Да... Простите.
Президент какое-то время так пристально изучал Тривейна, что тот в конце концов почувствовал себя не в своей тарелке. Ему хотелось отвести глаза от этого доброго, прекрасного человека, но он знал, что лучше не делать этого.
– Что-то связанное с моим здоровьем? – спросил президент.
– Да.
– Рак?
– Так я понял... Извините.
– Не стоит извиняться. Это ложь. Вы поняли? Ложь!
– Очень рад.
– Нет, вы меня не понимаете. Я говорю – ложь. Грубейшая и простейшая из тех, что могут быть использованы в политике.
Напряжение, охватившее Тривейна, понемногу спадало. Он смотрел на волевое с четкими чертами лицо человека, сидящего напротив него. Глаза президента смотрели твердо, подтверждая только что сказанное.
– В таком случае, я полный идиот.
– Да и я не лучше... Так вот. Я намерен представлять интересы своей партии, баллотироваться на второй срок и остаться в Белом доме. Вы меня поняли?
– Конечно.
– Мистер Тривейн, – мягко проговорил Уильям Хилл, – примите мои извинения. Вы вовсе не единственный идиот в этом кабинете. – Он попытался изобразить улыбку, но губы по-прежнему были напряжены. – Мы оба движемся к одной цели... И должен сказать, что оба выглядим довольно нелепо.
– Вы не можете назвать мне того, кто зачитал вам некролог по поводу моей преждевременной кончины? – спросил президент.
– Мне сказали об этом дважды. Первый раз в Джорджтауне, на вилле «Д'Эсте». Я отправился туда с намерением выяснить, кто поспешит откупиться от моего доклада. К моему удивлению, произошло обратное: никто... Вышел я оттуда на три четверти кандидатом...
– Вы не сказали мне...
– Извините. Это был сенатор Алан Нэпп. Со всей убедительностью он объявил мне, что вы намерены удалится с поста президента. А интересы страны – превыше всего.
Президент повернул голову в сторону Хилла.
– Улавливаете, Билл?
– Этот проворный сенатор сам удалится со своего поста, не пройдет и месяца, – сказал Хилл. – Пусть это будет ему рождественским подарком.
– Продолжайте, мистер Тривейн.
– Второй раз я услышал то же самое в Нью-Йорке, в «Уолдорфе». У меня состоялся там занятный разговор с Ароном Грином и Йаном Гамильтоном. Я подумал было, что выиграл. И вот результат – тот вариант доклада, который вы прочитали. Гамильтон утверждал, что на второй срок вам уже не хватит жизни, что вы выдвинете на свое место либо вице-президента, либо губернатора Нью-Йорка. Ни одна из этих кандидатур их не устраивала.
– Опять Сцилла и Харибда, а, Билл?
– Они слишком многое себе позволяют!
– Всегда позволяли. Да не трогайте вы их лучше!
– Понятно.
Тривейн с интересом наблюдал разыгрываемую между двумя старейшинами партию.
– А мне непонятно, господин президент: как вы можете говорить такое? Этих людей следовало бы...
– Мы еще к этому вернемся, мистер Тривейн, – остановил его президент. – У меня к вам последний вопрос: когда вы узнали, что вас используют? Причем используют мастерски, как я теперь понимаю.
– Меня натолкнул на эту мысль Пол Боннер.
– Кто?
– Майор Пол Боннер.
– А, тот, из Пентагона, – понимающе протянул президент. – Тот самый, что убил человека в вашем поместье в Коннектикуте?
– Да, сэр. И спас мне жизнь. Обвинение в убийстве с него снято, теперь предстоит трибунал: хотят с позором выставить его вон...
– Вы считаете это несправедливым?
– Да. Я не всегда согласен с майором, но...
– Я займусь этим делом, – быстро проговорил президент, делая пометку в блокноте. – Так что сказал вам ваш Боннер?
Эндрю немного помолчал, чтобы собраться с мыслями: он должен говорить четко и быть абсолютно точным. Должен – ради Боннера.
– Бригадный генерал Лестер Купер утверждал, что я кандидат от Пентагона. Генерал был взволнован и подавлен одновременно. Ирония ситуации для Боннера заключается в том, – Тривейн секунду помедлил, – что трибунал может быть отменен только решением президента...
– О Господи, – устало выдохнул Хилл.
– И что же дальше?
– Я не видел смысла в происходящем. Свою встречу с Грином и Гамильтоном я расценивал как успех, как их капитуляцию. Я был уверен в двух положениях: во-первых, я не их кандидат и, во-вторых, – они приняли мои условия и собираются отойти от дел... Но то, что сказал мне Боннер, противоречило всему, во что я верил.
– Итак, вы встретились с Купером, – сказал президент.
– Да. И выяснил, что не просто являюсь кандидатом от Пентагона, а значит, и от «Дженис индастриз», но изначально был им! Все военные ресурсы – армейская военная разведка, тайные промышленные группировки, даже международные службы, занимающиеся выборами, – все были подключены, чтобы обеспечить мне победу на выборах. Система управления, профсоюзы, все блоки... «Дженис» позаботилась обо всем. И Нью-Йорк не возражал. Все они энергично взялись протаскивать меня. Если бы это произошло – упаси Бог! – мне пришел бы конец. Чтобы стать независимым, чтобы разоблачить их полностью, пришлось бы разоблачать самого себя.
