Уже мертва - Райх Кэти (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
– Вы что-то от меня скрываете?
– Бреннан, я рассказал вам все, что мы знаем.
– Я подъеду через тридцать минут.
Я была в лаборатории менее чем через полчаса. Мне сообщили, что перчатки уже в биологической лаборатории.
Я посмотрела на часы – двенадцать сорок. Позвонила в центральный штаб КУМа, собираясь спросить, могу ли я посмотреть фотографии, сделанные в квартире Сен-Жака на Берже. В штабе уже начался обеденный перерыв. Секретарь записал мое сообщение.
Ровно в час я вышла из своего офиса и направилась в отдел биологического анализа. В просторном кабинете не было никого, за исключением женщины с пышными волосами и пухленьким, как у рождественских ангелов, лицом. Она взбалтывала в пузырьке какую-то жидкость. На столе лежали две латексные перчатки.
– Bonjour, Франсуаз.
– А! Я почему-то так и подумала, что сегодня вас увижу. – Херувимские глаза Франсуаз выразили сострадание. – Мне очень-очень жаль. Даже не знаю, как вас поддержать.
– Merci. Все в порядке. – Я кивнула на перчатки. – Что вам удалось выяснить?
– Вот эта чистая. Следов крови нет. – Она жестом указала на перчатку Гэбби. – К обследованию второй я только приступила. Хотите поприсутствовать?
– Да, спасибо.
– Я взяла соскоб с этих коричневых пятен и обезводила его в солевом растворе.
Она взглянула на жидкость сквозь стеклянную стенку пузырька, поместила его в подставку для пробирок, взяла пипетку и нагрела ее стеклянную часть над пламенем.
– Сначала я сделаю тест на определение человеческой крови.
Достав из холодильника малюсенькую бутылочку, она открыла ее и опустила вовнутрь трубку пипетки. Как кровь, всасывающаяся в комара, антисыворотка быстро взбежала вверх, заполняя трубку. Франсуаз подняла ее и быстро заткнула большим пальцем.
– Кровь прекрасно знает собственные белки или антигены. Когда в нее добавляешь чужие антигены, она стремится разрушить их при помощи антител. Некоторые антитела уничтожают чужие антигены, некоторые вынуждают их сблизиться друг с другом. Это сближение называется реакцией агглютинации. Антисыворотку получают в животных, чаще всего в кроликах или курицах путем введения в них крови животного другого вида. Кровь кролика распознает чужаков и, желая защититься, вырабатывает антитела. Если к ней добавить человеческую кровь, образуется человеческая антисыворотка, козью – козья, лошадиную – лошадиная. Когда человеческую антисыворотку смешиваешь с человеческой кровью, происходит реакция агглютинации. Взгляните. Если коричневые пятна на перчатке следы человеческой крови, значит, в пробирке, в которой я сейчас смешаю ее с антисывороткой, появится осадок.
Она взяла пузырек, набрала в другую пипетку растворенный в нем соскоб с перчатки Тэнгуэя, выдавила жидкость в чистую пробирку и добавила к ней антисыворотку.
– А сколько времени уходит на подобную процедуру? – поинтересовалась я.
– От трех до пятнадцати минут. Все зависит от интенсивности антисыворотки.
Мы подождали пять минут и рассмотрели содержимое пробирки под люкс-лампой. Никакого осадка не появилось. Прошло еще пять, десять минут. Жидкость оставалась прозрачной.
– Значит, это не человеческая кровь. Давайте проверим, может, это кровь животного, – сказала Франсуаз, направляясь к холодильнику.
– А вы можете определить, какому конкретно виду принадлежит та или иная кровь? – спросила я.
– Нет. Обычно удается установить только семейство: кошачьи, полорогие жвачные.
Она достала из холодильника подставку с пробирками и поставила ее на стол.
На каждой тонкостенной емкости я увидела название какого-нибудь животного. Коза. Крыса. Лошадь. У меня перед глазами возникли лапы из кухни Тэнгуэя.
– Давайте попробуем собачью антисыворотку, – сказала Франсуаз.
Опять тот же результат.
– Может, беличью или крысиную? – предложила я.
Франсуаз задумалась.
– Да, пожалуй. Возьмем крысиную.
Менее чем через четыре минуты в пробирке, в которой она смешала антисыворотку с жидкостью из пузырька, выпал осадок: желтоватый сверху, прозрачный внизу, туманно белый посередине.
– Ну вот, – произнесла Франсуаз. – Это кровь какого-то мелкого грызуна: крысы или суслика. Не знаю, поможет ли вам эта информация, но другой я не смогу вам предоставить.
– Поможет, – ответила я. – Могу я воспользоваться вашим телефоном?
– Конечно.
Я набрала внутренний номер кабинета, расположенного на этом же этаже.
– Лакруа, – послышалось из трубки.
Я назвала свое имя и объяснила, что мне нужно.
– Конечно. Подходите через двадцать минут, я как раз освобожусь.
Я под роспись взяла перчатки, проследовала в свой кабинет и занялась проверкой и подписанием документов, скопившихся на столе. А спустя двадцать минут вернулась в отделение биологии и вошла в кабинет с табличкой: "Incendie et Explosifs". "Воспламеняющиеся и взрывчатые вещества".
В кабинете перед огромной машиной, называемой рентгеновским дифрактометром, стоял человек в лабораторном халате. Он повернулся и взглянул на меня своими добрыми, как у диснеевского оленя, глазами – с нависшими веками и загибающимися кверху ресницами.
– Bonjour, мсье Лакруа. Comment ca va?
– Bien. Bien. Принесли?
Я показала ему два полиэтиленовых пакетика.
– Давайте начнем.
Я прошла за ним в небольшую прилежащую комнату с машиной размером с фотокопировальный аппарат, двумя мониторами и принтером. На одной из стен здесь висела периодическая таблица Менделеева.
Лакруа натянул хирургические перчатки, положил пакетики для сбора вещественных доказательств на стол, извлек из каждого по перчатке, которые полчаса назад обследовала Франсуаз, и осмотрел их. Они выглядели идентично тем, которые были у него на руках.
– Перво-наперво определим основные характеристики. Вес. Плотность. Цвет. Отделку краев. – Произнося эти слова, он крутил перчатки в руках, изучая их. – Похоже, они одинаковые. Взгляните: края и на той и на другой закручиваются наверх.
Я приблизилась.
– А разве не все перчатки именно такие?
– Нет. Некоторые закручиваются вовнутрь. Так. Теперь выясним их состав.
Он поднес перчатку Гэбби к машине, положил ее на лоток под поднятой крышкой и нажал на кнопку. Аппарат загудел, приступая к работе. В углу загорелась небольшая коробочка: белым на красном фоне высветилась надпись "рентгеновское излучение". На панели с кнопками зажглись огоньки. Красный – рентгеновское излучение. Белый – питание. Оранжевый – крышка открыта.
Лакруа задал параметры, закрыл крышку и сел на стул перед мониторами.
– Присаживайтесь.
Он махнул рукой, указывая на второй стул.
На первом мониторе появилось изображение пустынного ландшафта: зернистые впадины и выпуклости, покрытые тут и там валунами и затенениями. На эту картинку накладывался ряд концентрических кругов. С правой стороны их пересекали две прерывающиеся в нескольких местах линии.
При помощи джойстика Лакруа сдвинул круги, поднимая их над валунами.
– Это наша перчатка, увеличенная в восемьдесят раз. Необходимо выбрать на ней наиболее подходящий для анализа участок и направить лучи именно на него. – На протяжении нескольких мгновений я наблюдала за перемещающимися на экране изображениями. – Вот. Пожалуй, вот этот.
Лакруа нажал на аппарате на какую-то кнопку. Тот загудел как-то по-иному.
– Начался процесс разрежения. Он продлится пару минут. Потом будет произведено сканирование. Очень быстро.
– И мы узнаем, из чего состоит перчатка?
– Qui. Рентгеновское излучение определит, какие элементы присутствуют в перчатке.
Шум стих, и в нижней части правого монитора на голубом фоне повырастали небольшие красные холмики. Спустя мгновение они немного увеличились, а из их верхушек вытянулись тонкие желтые полоски. В нижнем левом углу появилось изображение клавиатуры с названиями химических элементов на каждой клавише.
Лакруа ввел какую-то команду, и на экране высветились буквы. Некоторые из холмиков остались небольшими, некоторые растянулись, превратившись в длинные остроконечные полосы, похожие на гигантские термитники.
