Молчание ягнят (др. перевод) - Харрис Томас (книги бесплатно без онлайн .TXT) 📗

И если эти бусы стали казаться вам пошлыми, что еще может потом, в будущем, оказаться таким же? Интересно, думаете ли вы об этом по ночам? — спросил доктор Лектер самым добродушным тоном, какой только можно себе представить.

Старлинг подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

— Вы видите многое, доктор Лектер. Я не стану отрицать ничего из того, что вы сказали. Но вот вопрос, на который вы мне уже отвечаете, хотите вы этого или нет: хватит ли у вас сил направить эту вашу высоковольтную проницательность на себя самого? Очень тяжко выстоять под такими лучами. Я имела возможность убедиться в этом в последние несколько минут. Так как же? Взгляните на себя и напишите правду о том, что вы увидели. Можно ли найти более подходящий или более сложный субъект? Или вы боитесь себя?

— Вы — человек очень твердый, не правда ли, офицер Старлинг?

— Не кремень.

— И вам ненавистна мысль, что вы такая же, как все. Это вас уязвляет. Еще бы! Нет, вы совсем не как все, офицер Старлинг. Вы только боитесь быть такой. У вас какие бусины, семимиллиметровые?

— Да.

— Позвольте мне дать вам совет. Достаньте тигровый глаз, несколько просверленных камушков от рассыпавшихся бус, и нанижите их вперемежку с вашими золотыми бусинами: одну через две или две через три, как вам самой покажется лучше. Тигровый глаз отразит цвет ваших собственных глаз и блеск волос. Вам случалось получать открытки в День Святого Валентина? [13]

— Ага.

— Сейчас у нас великий пост, до Святого Валентина осталась всего неделя… М-м-м-м, вы ждете открыток?

— Ну как можно знать наверняка…

— Да, верно… Никогда не знаешь… Я вот думал о Дне Святого Валентина. Вспоминается одна забавная вещь. Пожалуй, я могу сделать вас очень счастливой в этот день, Клэрис Старлинг.

— Каким образом, доктор Лектер?

— Прислав вам замечательную валентинку. Надо подумать. А теперь извините меня. Всего хорошего, офицер Старлинг.

— А как же исследование?

— Знаете, во время переписи один счетчик попытался меня квантифицировать. Я съел его печень с белой фасолью и запил бокалом «Большого Амарона». Отправляйтесь-ка назад, в свою Академию, малышка Старлинг.

Ганнибал Лектер, вежливый до самого последнего момента, не мог повернуться к ней спиной: он отступил назад от нейлоновой сети и лишь затем направился к койке, на которую и лег, бесстрастный и отрешенный, словно каменный крестоносец на могильной плите.

Старлинг вдруг почувствовала себя опустошенной как после сдачи крови. Она провозилась дольше, чем требовалось, укладывая бумаги в чемоданчик, потому что боялась, как бы ее не подвели дрожащие колени. Отвратительное чувство провала, досада на себя овладели ею. Старлинг сложила стул, на котором сидела во время беседы, и прислонила его к запертой дверце шкафа. Опять идти мимо Миггза. Барни — очень далеко — что-то читал. Чертов Миггз. Нисколько не страшнее, чем проходить мимо бригады строителей или грузчиков на улицах города. А это ей приходилось делать ежедневно. Она пошла назад по коридору.

Сбоку — совсем рядом — Миггз просипел: — Я прокусил себе руку, чтобы подохну-у-уть, видишь, сколько крови?

Следовало вызвать Барни, но, перепугавшись, Клэрис посмотрела в камеру, увидела, как Миггз встряхнул рукой, и, не успев отвернуться, ощутила на щеке и шее теплые брызги. Она отошла от камеры, убедилась, что это не кровь, а сперма и услышала, что ее зовет доктор Лектер. Голос доктора Лектера звучал теперь иначе: режущий ухо металлический скрежет слышался гораздо явственней.

— Офицер Старлинг!

Он встал с постели и кричал ей вслед, а она шла прочь по коридору, рылась в сумке, отыскивая салфетки. И снова сзади нее:

— Офицер Старлинг!

Клэрис уже овладела собой, словно встав на холодные стальные рельсы собственной воли. Она уверенно шла вперед, к двойным бронированным дверям.

— Офицер Старлинг!

В голосе теперь звучали совсем иные ноты.

Она остановилась. О Господи, почему я так хочу добиться от него ответа? Миггз сипел что-то ей вслед, она не слушала.

Клэрис снова стояла перед клеткой Лектера, и глазам ее предстало редкостное зрелище: доктор волновался. Она знала — он слышит этот запах, он ведь слышит любой запах.

— Я очень сожалею, что так произошло. Невежливость — несказанно безобразна.

Казалось, убийства, совершенные им, сделали его неспособным на небольшую грубость. «А может быть, то, что меня вот так отметили, странным образом возбуждает его», — подумала Старлинг. Она не могла понять, в чем дело. Искры в его глазах слетались во тьму зрачка, словно светлячки во тьму пещеры.

Что бы это ни было, Господи, пусть оно сработает! Она подняла чемоданчик:

— Пожалуйста, сделайте это для меня.

Видимо, она опоздала: он снова был спокоен.

— Нет. Но я сделаю так, чтобы вы не жалели, что приходили сюда. Я дам вам нечто совсем другое. Я дам вам то, что вы больше всего любите, Клэрис Старлинг.

— Что же это, доктор Лектер?

— Продвижение по службе, разумеется. Это получится прекрасно… Я очень рад… День Святого Валентина — какие ассоциации!

Улыбка, обнажившая мелкие белоснежные зубы, могла быть вызвана чем угодно. Он говорил так тихо, что она с трудом смогла расслышать его слова.

— Поищите свои валентинки в машине Распая. Вы слышите? Поищите свои валентинки в машине Распая. А теперь уходите: я не думаю, что Миггз сможет сделать это еще раз — не успеет, хоть он и сумасшедший, а как вы полагаете?

4

Клэрис Старлинг была возбуждена и вымотана до предела, держалась лишь усилием воли. Кое-что из сказанного о ней Лектером было правдой, кое-что лишь походило на правду. Несколько секунд там, перед клеткой, она ощущала, как чуждое сознание обшаривает ее мозг, словно медведь, забравшийся в летний домик, грубо скидывал и валил в кучу разложенные по полочкам вещи.

Ее злило то, что он сказал о ее матери; нужно перестать злиться, ведь она на работе.

Она сидела в своем стареньком «пинто» напротив лечебницы и старалась дышать как можно глубже. Окна машины запотели, и она почувствовала себя огражденной, укрытой от любопытствующих прохожих.

Распай… Она помнила это имя. Он был пациентом доктора Лектера и стал одной из его жертв. Старлинг успела лишь просмотреть дело Лектера: у нее был всего один вечер на весь этот огромный материал. Распай — имя одного из многих убитых. Нужно вникнуть в детали.

Старлинг хотела заняться этим сейчас же. Но понимала что спешка — продукт ее собственного воображения. Дело Распая было закрыто много лет тому назад. Опасность никому не грозила. Времени было вполне достаточно. И лучше сначала получить побольше информации и хороший совет, прежде чем идти дальше. Конечно, Крофорд может отобрать у нее это дело и отдать кому-то из сотрудников. Придется рискнуть.

Старлинг попыталась дозвониться ему по телефону-автомату, но он, как выяснилось, в этот момент выпрашивал в подкомиссии Конгресса дополнительные бюджетные ассигнования для министерства юстиции.

Разумеется, она вполне могла более подробно ознакомиться с делом в Отделе по расследованию убийств Балтиморского департамента полиции. Но убийство — преступление вне юрисдикции федеральных правоохранительных органов, и балтиморцы наверняка вырвут это дело у нее из рук, тут и сомневаться нечего.

Она отправилась назад, в Квонтико, в Отдел криминальной психологии, с его, как дома, уютными в коричневую клетку шторами и серыми папками дел, в которых таился ад. Последняя секретарша ушла, давно стемнело, а Клэрис все сидела, прокручивая бесконечный микрофильм с делом Лектера. Упрямый старый диаскоп светился как вырезанный из тыквы фонарь, а слова и негативы фотографий скользили по ее сосредоточенному лицу.

Распай, Бенджамин Рене, белый, пол мужской, 46 лет, первая флейта Балтиморского филармонического оркестра, был постоянным пациентом доктора Ганнибала Лектера, когда тот имел в Балтиморе психиатрическую практику.