Уже мертва - Райх Кэти (серии книг читать бесплатно .txt) 📗

2

Последующий день с самого утра был таким же теплым и солнечным. В обычных условиях это непременно положительно повлияло бы на мое настроение. Я отношусь к тому типу женщин, чье восприятие мира напрямую зависит от показаний барометра. В это утро на погоду я не обратила никакого внимания.

В девять я уже вошла в четвертый кабинет – кабинет аутопсии, самое небольшое из отделений "Лаборатуар де медисин легаль", специально оснащенное дополнительной вентиляционной системой. Я часто здесь работаю, потому что большинство дел, которыми я занимаюсь, требуют хорошего проветривания. Хотя и проветривание не особенно помогает. Полностью уничтожить выдержанный запах смерти не может ничто – ни вентиляторы, ни дезинфицирующие средства.

За работу над останками, найденными у Гран-Семинер, я тоже, разумеется, принялась в четвертом кабинете. Прошлым вечером, быстро поужинав, я вернулась на место обнаружения костей, и мы тщательно его обследовали. В двадцать один тридцать останки уже были доставлены в морг. Теперь они лежали в специальном пакете на каталке справа от меня. Дело под номером 26704 мы обсудили сегодня утром на планерке. После стандартной первичной обработки найденного трупа им должен был заняться один из пяти патологоанатомов, работавших в нашей лаборатории. Так как труп почти превратился в скелет, а оставшиеся мягкие ткани слишком сильно прогнили для обычной аутопсии, к делу подключили меня.

Один из патологоанатомов позвонил утром и сообщил, что заболел. Просто ужас – на сегодня было запланировано целых четыре аутопсии. Следовало вскрыть и обработать тела найденных дома мертвыми пожилых супругов, подростка, прошлой ночью покончившего жизнь самоубийством, и человека, изуродованного до неузнаваемости в загоревшемся автомобиле. Я сказала, что буду работать со скелетом одна.

Облачившись в зеленые хирургические одежды, защитные пластиковые очки и латексные перчатки, я очистила и сфотографировала голову. Сегодня же утром должны были сделать ее рентген, потом прокипятить для удаления разложившейся плоти и мозговой ткани. Лишь после этого я могла заняться детальным исследованием черепных особенностей.

Я усердно изучила волосы, надеясь обнаружить в них какие-нибудь волокна или другие трассеологические доказательства. Разъединяя влажные пряди, я невольно представляла себе, как жертва в последний раз в своей жизни расчесывается, гадала, что она испытывала в те минуты – удовольствие, разочарование, безразличие? Хорошо укладывались в тот день ее волосы или не очень? Без пяти минут мертвые волосы.

Прогнав из головы посторонние мысли, я положила в пакетик образец волос и отправила его биологам для микроскопического анализа. Вантуз и полиэтиленовые упаковки, в которых лежали голова и туловище, уже передали в лабораторию для проверки на наличие отпечатков пальцев, жидких выделений организма жертвы или убийцы либо каких-нибудь других следов.

Три часа, потраченных нами вчера вечером на ползание по грязи, прочесывание травы и листьев и переворачивание камней и веток, не принесли никаких результатов. Мы работали до тех пор, пока не наступила темнота, но так ничего и не нашли. Ни одежды. Ни обуви. Ни драгоценностей. Ни личных вещей. Следственно-оперативная группа намеревалась продолжить поиски и сегодня, но я сомневалась, что им удастся что-нибудь обнаружить. Я уже настроилась на то, что ни этикетки или бирки производителей, ни застежки, ни пряжки, ни украшения, ни оружие, ни веревки, ни порезы либо входные отверстия пуль в одежде – ничто не поможет мне в работе. Я была уверена, что найденное тело привезли на место обнаружения уже обезображенным, абсолютно голым и лишенным всего, что связывало его с жизнью.

Я вновь повернулась к пакету с остатками ужасающих костей, собираясь предварительно осмотреть их. Туловище и конечности тоже должны были очистить для осуществления полного анализа.

Кстати, руки и ноги мы нашли почти сразу. Убийца аккуратно уложил их в отдельные пакеты и тоже выбросил подобно скопившемуся за неделю мусору.

Я загнала разгоревшуюся ярость в дальний угол души и заставила себя сосредоточиться.

Достав расчлененные части тела жертвы, я разложила их в анатомическом порядке на стальном столе для вскрытия посередине кабинета. Первым делом расположила в самом центре туловище грудной клеткой кверху. Оно сохранилось хуже всего остального, ведь в отличие от головы, лежавшей в плотно закрытом пакете, было доступно всем насекомым. Кости довольно прочно крепились друг к другу сухими, походившими на выделанную кожу мускулами и связками. Я только сейчас заметила, что в позвоночнике не хватает самых верхних позвонков, но понадеялась, что найду их прикрепленными к голове, которую уже унесли. Внутренние органы практически отсутствовали.

По бокам туловища я приложила руки, к нижней части – ноги. Солнечный свет на конечности, хранившиеся в плотно закрытом пакете, не попадал, поэтому они не иссушились, как ребра и позвоночник, и их покрывали разложившиеся мягкие ткани. Я старалась не обращать внимания на влажные бледно-желтые дорожки, образовывавшиеся под каждой рукой и ногой жертвы, пока я осторожно переносила их из пакета на стол. Когда на труп попадает свет, из него начинают выползать личинки. Вот и сейчас личинки падали на стол, со стола на пол, прямо к моим ногам, медленным нескончаемым дождем. Блекло-желтые корчащиеся зернышки. Я старалась не наступать на них. Никак не могу привыкнуть.

Я взяла планшет и принялась заполнять форму.

Имя: Inconnue. To есть – неизвестно.

Дата проведения аутопсии: 3 июня 1994 года.

Следователи: Люк Клодель, Мишель Шарбонно. Отдел убийств, полиция города Монреаль. Сокращенно КУМ.

Добавляя номер полицейского отчета, номер морга и номер "Лаборатуар де медисин легаль", или сокращенно ЛМЛ, я с уже привычным негодованием размышляла над пренебрежительной безразличностью существующей системы. Когда человек погибает насильственной смертью, он лишается всего личного. У него отнимают не только жизнь, но и достоинство. Тело обрабатывают, обследуют, фотографируют и на каждом этапе обозначают новым набором цифр. Жертва становится уликой, экспонатом для полицейских, патологоанатомов, специалистов судебной медицины, судей и присяжных. Нумерация. Фотоснимки. Образцы. Бирка на пальце ноги. Я – активный участник этой системы и не могу смириться с ее безличностью. Она наводит на мысли о лишении человека чего-то самого сокровенного. Я по крайней мере давала бы жертвам имена. И тогда к списку страданий, которые умерший уже перенес, не добавлялось бы еще и обезличивание смертью.

Описание скелета я вопреки своим привычкам оставила на потом. В данный момент детективам требовались лишь данные о половой принадлежности, возрасте и расе.

Определить расу жертвы не составляло труда. Ее волосы были рыжими, кожа, судя по всему, светлой, хотя гниение порой вытворяет с трупами невероятные вещи. Для подтверждения своих предположений – о том, что останки принадлежали белому человеку, – мне следовало тщательнее изучить скелет после очистки.

Черты лица жертвы отличались сравнительным изяществом, строение тела – хрупкостью, из чего я сделала вывод, что работаю со скелетом женщины. Длинные волосы ни о чем не говорят.

Я внимательнее рассмотрела таз. Углубление с внешней стороны подвздошной кости широкое и неглубокое. Взглянула на лобковую кость, на место соединения правой и левой частей таза. Кривая, образованная их нижними краями, представляла собой широкую дугу. Спереди каждую половину лобковой кости покрывали небольшие бугорки, формирующие в нижних углах треугольники. Типичная особенность женского скелета. Позднее для достоверности мне следовало произвести точные измерения и компьютерный анализ, но я практически не сомневалась, что имею дело с останками женщины.

Я как раз клала на лобковую кость влажную тряпку, когда телефонный звонок заставил меня вздрогнуть. Я и не сознавала, что работаю в полной тишине. Или что чрезмерно напряжена. Старательно обходя личинки, я прошла к письменному столу и подняла трубку.