Воители со сновидениями - Кравен Вэс (лучшие книги .TXT) 📗
— С меня довольно, — сказала Симмс. — Когда лее, наконец, вы наберетесь духу посмотреть правде в глаза? Сколько ещё вы будете продолжать возлагать вину на свои сны, а не на собственную слабость? События прошлой ночи больше не повторятся. Начиная с этого момента во время сна двери ваших палат будут закрываться на ключ. Вечером мы начнем давать снотворное — всем.
Чувство ужаса овладело ребятами. Томпсон выразительно посмотрела на Гольдмана, качая головой.
— Нет, вы этого не сделаете! — вскричал Кинкайд. — Никому не дам накачивать меня лекарствами!
Разъяренная Симмс поднялась со стула:
— Только что, мистер, вы приобрели право провести ночь в изоляторе. А теперь, сидеть! Спокойно!
— Нет, это вам нужно сидеть! — возразил Кинкайд.
Симмс нажала на кнопку, вызывая санитаров. Гольдман поднялся, чтобы в случае чего защитить Симмс. Макс и ещё один санитар вошли в комнату.
Кинкайд пинком швырнул стул в их сторону.
— Никто не заставит меня спать! — взревел он.
Санитары скрутили Кинкайда и вытащили его за дверь. Симмс последовала за ними. Гольдман и Томпсон присоединились к ней.
Красная и разгневанная, Симмс смотрела, как уводили Кинкайда. Повернувшись к Томпсон, она сказала:
— Начнем давать снотворное сегодня вечером и начнем с него.
— Вы не должны этого делать, — возразила Томпсон. — Тогда они будут беззащитны против ночных кошмаров.
— Это именно то, что им нужно, — сказала Симмс. — Сон будет продолжительным, и это позволит избавиться от негативной энергии.
Томпсон посмотрела на Гольдмана:
— Нил, пожалуйста.
Гольдман заколебался, не зная, чью сторону принять.
— Элизабет, я прописываю им гипносил, — сказал он наконец. — Он подавляет сновидения. Симмс смотрела на него в ужасе:
— Я знаю этот препарат и не могу поверить тому, что слышу. Как ей удалось уговорить вас?
— Дело не в ней, — возразил Гольдман. — Это мои пациенты и мое решение. Я хочу прекратить сновидения, пока мы не получим некоторые ответы,
— Я не разрешаю этого делать, — заявила Симмс.
— Если нужно, я пойду прямо к Карверу, — настаивал Гольдман. — Или он поддержит меня, или примет мою отставку.
Симмс помолчала.
— Если что-нибудь стрясется, я приложу все усилия, чтобы вы понесли ответственность, полную ответственность! — Она резко повернулась и ушла.
— Не могу поверить, что я это сделал, — сказал Гольдман.
— Как вы думаете, сможем мы получить гипносил к завтрашнему дню? — спросила Томпсон.
— Мы попытаемся.
Гольдман повернулся и пошел прочь, затем остановился и посмотрел на нее:
— Надеюсь, вы понимаете, во что вы нас втягиваете.
Тем же вечером Дженнифер сидела в телевизионной комнате, борясь со сном. Она нажимала на кнопки пульта дистанционного управления и остановилась на программе Дика Каветта, который интервьюировал Салли Келлерман.
— В этом заключается «великая американская мечта», не так ли? — спросил Каветт. — Приехать в Лос-Анджелес и стать телевизионной звездой?
— Да, пожалуй, так, — ответила Келлерман. Дженнифер заморгала глазами, когда изображение на экране затянуло снегом.
— Актер должен учиться, изучать явления, — добавила Келлерман. — Я думаю, это самое важное.
— Кого заботит, что ты думаешь? — вмешался торжествующий голос Фредди.
Глаза Дженнифер широко раскрылись, она замерла, уставившись на экран.
Ничего, кроме снежной метели.
Нахмурившись, она поднялась и слегка стукнула по стенке телевизора, пытаясь вернуть изображение. Но это не помогло.
Внезапно с обеих сторон телевизора выросли две руки, которые представляли собой комбинацию из конечностей Фредди и телевизионных трубок и проводов.
Сверху на телевизоре появилась и начала расти голова Фредди с двумя антеннами, напоминающими заячьи уши, и похожая на какое-то отвратительное насекомое. Дженнифер закричала.
— Вот так, Дженнифер, — сказал Фредди. — Это твое грандиозное появление на телевидении.
Телевизор взорвался, превратившись на миг в облако электрических разрядов и разбивающегося стекла.
Несколькими днями позже Дженнифер и Филипп были похоронены на кладбище на склоне холма. Легкий дождь кропил группу людей у двух могил, вырытых рядом. Среди них были Симмс, Макс и Томпсон.
Гольдман стоял выше по склону под прикрытием большого дуба, но тоже уже промокший. Он смотрел вниз на могилы, убитый горем, и его слезы скрывал дождь.
— Не стыдитесь слез, молодой человек, — сказал мягкий женский голос. — Это место печали.
Гольдман обернулся и увидел монахиню, стоящую рядим. Она выглядела старой, но держалась с бодростью, скрывавшей её годы. Гольдман вытер слезы.
— Какую религию вы исповедуете? — спросила монахиня.
Гольдман выдавил из себя с горьким смехом:
— Полагаю, что науку.
— Печальный выбор, — сказала монахиня.
— Временами она не предлагает большого успокоения, — признал Гольдман. — Я видел вас ранее, сестра?…
— Мария Хелена, — представилась монахиня.
— Вы добровольно работаете в больнице?
— Я прихожу время от времени, когда во мне есть необходимость.
Гольдман посмотрел на похороны, поглощенный своим горем.
— Я мог бы их спасти, — пробормотал он.
— Только одна вещь может спасти детей. Неугомонный дух должен обрести покой. Он ненавидит Бога и человека.
— Простите, я не понял, — произнес Гольдман.
— Нил! — внезапно позвала Томпсон.
Гольдман повернулся и подошел к краю бугра, куда приближалась Томпсон. Все закончилось, и люди расходились.
— Что вы здесь делаете? — спросила девушка.
— Я только что говорил с… — он обернулся, но не увидел монахини.
— С кем?
— Неважно, — сказал Гольдман, пожав плечами.
— Пошли, — сказала Томпсон, — надо спрятаться от дождя.
Когда они уходили, на вершине холма появилась монахиня. В руках она держала венок из роз и шептала молитву, следя за ними глазами.
Вечером Гольдман и Томпсов сидели в её квартире перед камином, заканчивая обед, взятый из китайского ресторана. Гольдман был внутренне спокоен. Он обратил внимание на украшенную орнаментом куклу из бусинок на кофейном столике.
— Что это такое? — спросил он.
— Это малайзийская кукла для снов, — ответила Томпсон. — Она приносит счастье и, как говорят, добрые сны.
— Я бы хотел увидеть такие сны сейчас, — сказал Гольдман.
Томпсон протянули ему куклу:
— Вот, возьмите. Гольдман устало улыбнулся:
— Ну что вы. Я пошутил.
— Я действительно хочу, чтобы вы взяли её.
Гольдман взял куклу. — Спасибо. — Он встал, подошел к окну и уставился на дождь за окном. — Я думал, что смогу что-то сделать для ребят», что-то изменить… но они проскальзывают у меня сквозь пальцы.
— Вы делаете все, что в ваших силах, Нил.
— Да? У меня больше нет ответов. Больной в со стоянии сомнамбулического сна уходит из охраняемой палаты на башню, куда невозможно забраться.
Девочка, находясь одна в комнате, умирает, врезаясь в телевизионный приемник. Ни в чем больше нет никакого смысла.
— Тогда, возможно, вы готовы.
Гольдман обернулся озадаченный:
— К чему?
— К правде.
— Испытайте меня. Томпсон заколебалась:
Только если вы согласны отставить в сторону все, что знаете, и довериться мне. Способны ли вы на это?
Гольдман подумал:
— Способен…
5
На следующий день Томпсон закрыла на ключ изнутри дверь палаты групповой терапии и, обернувшись, посмотрела на оставшихся подростков — Кристен, Кинкайда, Уилла, Тарин и Джо. Гольдман сидел тут же с блокнотом на колене. Симмс многозначительно отсутствовала.
— Окей, здесь говорим только откровенно, — сказал Гольдман.
— Мы являемся группой? — спросила Тарин.
— Гм, неофициально, — ответил Гольдман.
— Довольно скоро нас будет недостаточно, чтобы называться группой.
— Внимание, — сказал Гольдман, — у Нэнси есть кое-что сказать нам. Томпсон выдержала паузу:
