Ганнибал (др. перевод) - Харрис Томас (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗

— Перед нами наиболее раннее из всех известных изображений распятия. Оно вырезано на шкатулке из слоновой кости в Галлии и датируется примерно четырехсотым годом. На изображении присутствует повесившийся Иуда, его лицо обращено к удерживающей тело ветви. На ковчеге из Милана (вы его сейчас видите), датируемом началом пятого столетия, и на диптихе из слоновой кости (диптих перед вами) также изображен повесившийся Иуда. Он по-прежнему смотрит вверх.

Маленькая летучая мышь, гоняясь за добычей, промелькнула на фоне светлого экрана.

— На пластине дверей кафедрального собора Беневенто мы видим, что у висящего Иуды выпали кишки так, как описал святой Лука — медик, между прочим, — в Деяниях святых Апостолов. Он висит в окружении гарпий, а в небесах на луне изображено лицо Каина. Посмотрите, как нарисовал Иуду Джотто. И здесь мы видим выпавшие и болтающиеся под телом потроха предателя. И наконец, в прекрасном издании «Божественной комедии» девятнадцатого века имеется гравюра — тело Пьеро делла Винья висит на кровоточащем древе. Я не стал бы отрицать возможности параллели между ним и Иудой Искариотом.

Но Данте не нуждается в иллюстрациях. Гений Данте Алигьери поместил Пьеро делла Винья в Ад и заставил его говорить напряженными шипящими и кашляющими звуками, словно делла Винья все еще находится в петле. Вслушайтесь в слова, которые он произносит, влача свое мертвое тело к терновому дереву, чтобы повеситься:

Surge in vermena e in pianta silvestra:

L'Arpie, pascendo poi de le sue foglie,

fanno dolore, e al dolor fenestra. [33]

Обычно бледное лицо доктора Лектера налилось кровью, когда он воспроизвел для членов «Студиоло» клокочущим, задыхающимся голосом слова агонизирующего Пьеро делла Винья. Пальцы доктора тем временем играли на пульте дистанционного контроля, и на экране попеременно появлялись тела Иуды и делла Винья со свисающими под ними кишками.

Come l'altre verrem per nostre spoglie,

ma non pero ch'alcuna sen rivesta,

che non e giusto aver cio ch'om si toglie.

Qui le strascinertmo, e per la mesta

selva saranno i nostri corpi appesi,

ciascuno al prun de de l'ombra sua molesta. [34]

Вот в таких звуках Данте воспроизводит смерть Иуды и смерть делла Винья, постигшую их за одни и те же преступления — алчность и предательство. Ахитофел, Иуда и Пьеро делла Винья вашего Данте. Алчность, смерть в петле, самоуничтожение. Чрезмерная алчность приравнивается к самоуничтожению, как и самоубийство через повешение. А теперь послушайте, что говорит в конце Песни анонимный флорентийский самоубийца:

Io fei gibetto a me de le mie case. [35]

В следующий раз вы, возможно, пожелаете побеседовать о сыне Данте Пьетро. Это может показаться невероятным, но среди ранних комментаторов «Божественной комедии» он оказался единственным, кто, говоря о тринадцатой Песне, напрямую связывает Иуду и Пьеро делла Винья. Полагаю, что было бы небезынтересно поговорить и о том, что думает Данте о поедании плоти. Граф Уголино грызет затылок архиепископа, трехликий Сатана пожирает Иуду, Брута и Кассия. Трех предателей, как вам известно. Благодарю за внимание.

Ученые мужи восторженно зааплодировали, что выражалось негромким и унылым постукиванием ладони о ладонь. Доктор Лектер, не зажигая света, прощался с ними, называя каждого по имени. Чтобы избежать рукопожатий, он в обеих руках держал по стопке книг. Покидая освещенный лишь работающим проектором Салон лилий, знатоки средневековья и Ренессанса уносили с собой очарование только что услышанной ими лекции. Оставшись вдвоем в большом зале, доктор Лектер и Ринальдо Пацци могли слышать, как спорят о лекции, спускаясь по лестнице, ученые.

— Как вы считаете, коммендаторе, удалось ли мне сохранить работу?

— Я не специалист, доктор Фелл, но и профану видно, какое сильное впечатление вы на них произвели. Доктор, если не возражаете, то я прошел бы вместе с вами до дома, чтобы забрать вещи вашего предшественника.

— Но это же два полных чемодана, коммендаторе, а у вас уже есть портфель. И вы хотите это все унести?

— Я потребую выслать к палаццо Каппони патрульную машину. — Пацци в случае необходимости умел проявлять настойчивость.

— Прекрасно, — сказал доктор Лектер. — Я буду готов через минуту, как только разберусь с этими вещами.

Пацци кивнул, подошел к окну и достал сотовый телефон, ни на секунду не сводя взгляда с доктора Лектера.

Главный следователь видел, что доктор абсолютно спокоен. С нижних этажей доносился шум работающих механизмов.

Пацци набрал нужный номер и, услышав голос Карло Деограчаса, произнес в трубку:

— Лаура, amore, очень скоро я буду дома.

Доктор Лектер собрал с кафедры книги, сложил их в портфель и повернулся к проектору. Вентилятор прибора все еще шумел, а в светлом луче плавали пылинки.

— Мне следовало показать им и это, — сказал доктор Лектер. — Ума не приложу, как я мог пропустить столь важный материал. — На занавеси появилась проекция рисунка с изображением обнаженного человека, висящего в петле под амбразурами палаццо Веккьо. — Эта картина должна представлять для вас большой интерес, коммендаторе Пацци. Подождите, я отрегулирую фокус.

Доктор Лектер повозился с аппаратом, а затем подошел к стене. Его черный силуэт на экране точно соответствовал размерам фигуры висельника.

— Вы можете определить, кто это? — спросил доктор. — Если желаете, изображение можно увеличить. Вот в этом месте его укусил архиепископ. А чуть ниже начертано его имя.

Ринальдо Пацци, еще не подойдя к доктору, почувствовал запах какого-то химического вещества и решил, что пахнет один из химикатов, оставленных реставраторами.

— Вы можете разобрать буквы? Здесь написано «Пацци» и надпись сопровождается оскорбительным стишком. Это ваш предок Франческо, которого повесили у стен палаццо Веккьо как раз под этими окнами, — пояснил доктор Лектер, поймав взгляд Пацци через разделяющий их световой поток. — Теперь еще кое-что, имеющее непосредственное отношение к нашим делам, синьор Пацци. Я начинаю серьезно размышлять, не пора ли мне съесть вашу супругу.

С этими словами доктор Лектер сорвал со стены импровизированный экран. Огромное полотнище упало на Пацци. Главный следователь бился под холстом, пытаясь высвободить голову, его сердце бешено стучало в груди. Доктор Лектер, мгновенно прыгнув к Пацци, со страшной силой охватил сзади его за шею и поднес к покрытому холстом лицу пропитанную эфиром губку. Следователь Пацци, сильный и хорошо обученный рукопашному бою, сумел схватиться за рукоятку «беретты». Когда они валились на пол, Пацци завел руку с пистолетом за спину, нажал на спуск и… поразил себя в заднюю поверхность бедра. После этого для него наступила темнота.

Выстрела из небольшой «беретты» никто не мог услышать. Во-первых, он был произведен под холстом, и, во-вторых, его полностью заглушил шум работающих в палаццо машин. По лестнице никто не поднялся. Доктор Лектер закрыл створки огромных дверей Салона лилий и повернул торчащий в скважине замка ключ…

Придя в себя, Пацци прежде всего почувствовал тошноту, тяжесть в груди и головокружение. Горло жгла боль, и во рту ощущался сильный привкус эфира.

Он сообразил, что все еще находится в Салоне лилий, и обнаружил, что не может двигаться. Ринальдо Пацци был стоя привязан к высокой ручной тележке, на которой рабочие привозили кафедру. Завернутый в холст и обкрученный веревкой, он был похож на напольные дедушкины часы. Рот его был заклеен широкой лентой. Бедро стягивала тугая повязка, и кровь из раны не текла.

Доктор Лектер смотрел на Пацци, облокотившись на кафедру. Глядя на полицейского, доктор вспомнил себя, когда его, связанного таким же образом, доставляли в психушку.