Пасьянс на красной масти - Шелестов Кирилл (серии книг читать бесплатно .txt) 📗
— Не думал я, что ты такой! — с обидой сказал он. — Знал бы, ни за что с тобой бы не связался!
Я не ответил. Он постоял еще немного, потом сгреб со стола деньги и вышел, не прощаясь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
1
Второй тур выборов в Нижне-Уральске был назначен через три недели после первого. После того как Бомбилин поддержал Силкина, шансы последнего сразу пошли вверх. И хотя сам Бомбилин, дав свое памятное интервью, куда-то пропал и нигде не появлялся, энергичный Петрович развернул бурную агитацию за действующего мэра.
Опросы, впрочем, показывали, что Рукавишников, лидер первого тура, не терял голосов. Он даже их набирал. Но медленно и трудно. Чаша весов явно начала склоняться в пользу Силкина. Внимательно следя за этими переменами, губернатор, уже готовый было после первого тура открыто поддержать Рукавишникова и в едином с ним порыве рвать грудью победную финишную ленточку, снова изменил свою позицию. Он затаился. На вопросы журналистов он невнятно отвечал, что выбирать предстоит жителям города и влиять на этот процесс он не считает правильным, хотя свое мнение у него, конечно же, есть. В чем именно оно заключается, он не говорил. Рукавишников бесился.
В понедельник, за шесть дней до выборов, были назначены теледебаты между Рукавишниковым и Силкиным. Предполагалось, что это станет поединком, в котором все и решится. По телевидению шли беспрерывные анонсы, газеты строили догадки, дойдет ли до драки в прямом эфире, или соперники обойдутся грязными оскорблениями. В любом случае схватка ожидалась жаркой.
В Нижне-Уральске, да и во всей области, дебаты ждали с нетерпением. Обыватели обсуждали их в магазинах и электричках, предвкушая забаву. Чиновники, в преддверии смены власти, нервно замерли: иные — в надежде повышений, иные — опасаясь отставки. Бизнесмены,
которым волей-неволей пришлось делать ставки либо на одного, либо на другого кандидата, не находили себе места, как игроки на тотализаторе. Но тут вмешался Ильич.
Ильича не заботили государственные проблемы. Вряд ли он читал газеты и следил за выпусками телевизионных новостей. Он занимался грабежом и насилием и стрелял тогда, когда считал это необходимым, не интересуясь общественным мнением и политической целесообразностью.
И потому Сява Рукавишников, сын почти что мэра, почти что самого богатого города России, закончил свой извилистый жизненный путь в воскресенье. За день до теледебатов, о которых Ильич, скорее всего, даже и не слышал.
В лучший мир Сява отошел шумно. Его взорвали в собственной машине, солнечным утром, когда он собирался выезжать на природу, чтобы подышать кокаином и свежим воздухом.
Сяву и водителя разнесло в клочья. Охрана сидела в другой машине и не пострадала, лишь осколками посекло их автомобиль. Кстати, только из милицейских сводок я узнал, что настоящее имя Сявы было Савелий. Но теперь это уже не имело значения ни для меня, ни, наверное, для него.
Это был чудовищный удар по противникам Ильича. Они еще не успели прийти в себя после убийства Ломового, когда Ильич вновь обрушил на них свой дробящий татуированный кулак. Конечно, Сява, по своему характеру и в силу пристрастия к наркотикам, был далеко не лучшим лидером разрозненных бандитских масс, но отныне не стало и его.
Его смерть, по сути, ставила точку в войне. Начиналась стадия добивания. Этим ударом заодно пришибло и Рукавишникова.
Возможно, он не очень гордился успехами Сявы на поприще криминала, возможно, даже не испытывал к нему острой родительской любви. Но выйти на следующий день после гибели сына в прямой эфир он не решился.
Вместо этого он дал короткое интервью журналистам, в котором ссылался на постигшее его несчастье и глухо намекал на политическую подоплеку страшного преступления. Я видел его в новостях. Выглядел он ужасно: враз постаревший, с серым морщинистым лицом. Он был похож на дряхлого актера, с которого сняли грим.
Однако поскольку прямой эфир отменять не стали, Силкин целый час вдохновенно солировал, бесстыдно хвастаясь своими достижениями на посту градоначальника и обещая безоблачное будущее жителям Нижне-Уральска. В конце он так растрогался от своих заверений, что даже принес свои соболезнования Рукавишникову.
После этого события в Нижне-Уральске не оставалось человека, который сомневался бы в том, кто победит на выборах.
Будучи уверен в их исходе, я не следил в воскресенье за результатами голосования. И лишь в понедельник, придя на работу, узнал, что Силкин, как и ожидалось, выиграл с преимуществом в восемь с половиной процентов.
2
Окрыленный победой, Силкин не стал тянуть с инаугурацией и назначил ее на вторник. Официальное мероприятие проходило во Дворце культуры автомобильного завода. Мы прибыли в свите губернатора, с милицейским сопровождением. Чтобы придать особую значимость событию, движение по основным магистралям Нижне-Уральска было перекрыто, и народ, изнывающий от жары и пыли на автобусных остановках, с ненавистью смотрел на наш нескончаемый кортеж, летящий на бешеной скорости, под завывание сирен и блеск мигалок. Храповицкий ехал в губернаторском автомобиле и сейчас сидел подле него в центральном ряду, прямой и надменный, рассеянно внимая происходящему на сцене и презрительно оттопырив нижнюю губу.
После того как Николаша приступил к управлению нашим банком, особые отношения губернатора с моим шефом стали достоянием общественности. Они повсюду появлялись вдвоем, при этом губернатор всячески демонстрировал свою приязнь и уважение, сажая Храповицкого рядом с собой на всех протокольных мероприятиях и публично называя его крупнейшим промышленником области.
Лидерство Храповицкого в губернском бизнесе получило, таким образом, официальное признание. Поток посетителей в его приемной возрос втрое, хотя количество людей, попадавших в его кабинет, наоборот, вдвое сократилось. Даже высокопоставленные чиновники теперь спешили выказать ему свою почтительность и звонили не напрямую, а через секретаря, поскольку во время звонка он мог быть занят с губернатором.
Столь стремительный взлет Храповицкого меня скорее беспокоил, чем радовал. Нарушение баланса в пользу одного человека было не в природе Лисецкого, и я не сомневался, что он втайне уже строит редуты безопасности и задумывает новую интригу по нашему ослаблению.
Зато, в отличие от меня, Храповицкий был горд новым званием лучшего друга губернатора и купался в лучах славы. Он все чаще появлялся на работе в темных костюмах, ходил с откинутой головой и здоровался не со всеми. Если раньше охрана таскала только его сумки и документы, то сейчас он считал ниже своего достоинства брать в руки даже мобильный телефон и сигареты, которые держали поблизости его телохранители и подносили по его кивку.
Он велел своему пресс-центру записывать все новостные сюжеты, где его показывали вместе с Лисецким, притворно жаловался на свою усталость от официальных совещаний и ревниво следил за рейтингами влиятельности, где он прочно утвердился на втором месте, сразу после Лисецкого.
Отныне даже в разговорах с близкими он за глаза называл губернатора не «Егоркой», как бывало, а по имени-отчеству. Что же касается посторонних, то он в каждой фразе намекал, что не принимает ни одного решения, не посоветовавшись с губернатором, при этом многозначительно закатывал глаза и показывал пальцем куда-то наверх. Когда он отказывал даже в самых невинных просьбах, например о выдаче взаймы тысячи долларов, то делал это со ссылкой на отсутствие соответствующих распоряжений от Лисецкого.
В кабинете шефа появились две фотографии: на одной он был запечатлен в обнимку с Лисецким на охоте. На другой — парадной, предназначенной для прессы, — они оба позировали в кабинете Лисецкого, в галстуках, с вдумчивыми лицами, явно озабоченные судьбами губернии и тем, что бы еще украсть у народа.
