Вендетта по-русски - Гайдуков Сергей (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗
Я просидел на холодном валуне минут пятнадцать, когда услышал шаги приближающегося к цирку человека. Точнее, не сами шаги, а шум, производимый этим человеком при столкновении с различными естественными препятствиями, которых было столь много вокруг цирка. Строители бросили это место, словно в панике спасались от нашествия инопланетян, оставив после себя два жилых вагончика, огромные кучи мусора, незарытые ямы, битый кирпич, кое-какие инструменты и массу бутылок.
Теперь по этому отнюдь не райскому ландшафту пробирался, сопровождая почти каждый свой шаг отчаянным матом, некто с чемоданом в руке. Издали он напоминал заплутавшегося командировочного. А вблизи — Олега Петровича Булгарина, только теперь без гамбургера, без кружки с надписью «Босс», без офиса и без секретарши. Само-собой, он был не в настроении. И само собой, его настроение не улучшилось, когда я подошел к нему сбоку и показал свой «ТТ».
— Фух, — сказал Булгарин, опуская чемодан на землю. — Наконец-то.
Наконец-то добрался. У меня все ноги в синяках…
— Не надо так много и поспешно бегать, — посоветовал я. — Ноги целее будут. И другие части тела тоже.
— Слушай, — обратился ко мне Булгарин, переведя дух. — Как ты меня вычислил? И зачем тебе мои бумажки" а?
— У тебя что в руке? — спросил я. — Чемодан? А у меня — пистолет.
Поэтому вопросы буду задавать я. Зачем тебе было забирать завещание у Лернера? У тебя же есть свой экземпляр, а Лернер держал бумаги в банке, все как надо…
— Не было у меня с собой завещания, — досадливо пробормотал Булгарин. — Я, когда узнал в конце девяносто шестого, что Николая Николаевича шлепнули в Грозном, на радостях все свои бумажки сжег, а то, не дай Бог, жена прочитает или еще кто… Я и у Лернера собирался все забрать, да только некогда было.
А потом ты приезжаешь и говоришь, что Калягина и Леонова грохнули. Я звоню Кожухову, а мне говорят, что он тоже в гробу лежит. Я запаниковал, взял ноги в руки, да и бежать из Москвы, пока меня четвертым трупом не записали.
Думал, что меня сочтут покойником, откроют завещание, да и врежут Николаю Николаевичу по полной программе. И с чего ты вдруг решил, что я хотел забрать у Лернера бумаги? Ничего подобного, я просто хотел его проинструктировать, как себя вести после моей «смерти», — Булгарин усмехнулся. — По телефону стремно, вдруг Яковлев меня на прослушку взял? А так я бы с ним обо всем договорился. У меня же кое-какие бабки на счетах еще имеются… Ну, вот Лернер за десять штук «зеленых» все бы и оформил. Только приезжаю я в родной город, а мне говорят, что Лернера менты забрали… Я жду-жду, потом появляется Лернер и сообщает, что ты ему совсем мозги запудрил, про какое-то преследование наболтал, про какие-то мемуары, и под этим соусом вытребовал все мои бумаги…
— Не так уж их и много, — сказал я.
— Но они мне дороги как память, — возразил Олег Петрович. — Бумаги должны быть у меня. Ты, конечно, хитрый, даже хитрее меня… Я это ценю.
Очень высоко ценю.
— Это хорошо, — кивнул я. — Ты, кстати, куда собрался?
— Туда, — махнул рукой Булгарин. — На Запад. Сначала в Польшу, а там как получится. Может, мне все-таки взять бумаги с собой, пристроить их в какой-нибудь швейцарский супернадежный банк? Как посоветуешь? Будет пожизненная страховка от Николая Николаевича… Лернер — это все-таки провинциальный лох. Вот ты ему мозги запудрил, он тебе все и вынес на блюдечке с голубой каемочкой. И вот еще… — Булгарин нахмурился, словно у него вдруг испортилось настроение. — А ты уверен, что это Николай Николаевич ребят положил?
— А что, есть другие предположения? — внимательно посмотрел я на него.
— Нет, я просто так спросил… А бумаги мои с тобой?
— Попозже об этом, — уклончиво ответил я. — Я их прочитал… Так ты участвовал в убийстве дочери Абрамова? В бумагах об этом как-то невнятно написано…
— Да черт с этим! — нетерпеливо выпалил Булгарин. — Давай мне бумаги, я тебе заплачу десять штук «зеленых». Идет? Я же знаю, зачем ты меня вызвал. — Он ухмыльнулся. — Каждый хочет иметь свой маленький бизнес, да? Десять штук, согласен?
— Абрамов заплатил тебе больше, — заметил я.
— Ты? — выдохнул Булгарин. — Ты и это знаешь? Двадцать тысяч.
— А зачем ты посылал за мной слежку? — продолжал я задавать вопросы. — Такого урода со сломанным носом.
— Ну, — замялся Булгарин. — Для подстраховки… Чтобы выяснить, кто ты, что ты…
— Я показал визитную карточку.
— Ну мало ли кто что показывает! А ты действительно частный детектив?
Хотя наверняка частный детектив, раз меня вычислил. Как ты допер, что я сюда рвану? Я-то надеялся, что все решат, будто со мной что-то случилось…
— Умник, — фыркнул я. — Во-первых, в твоей фирме сразу просекли, что одновременно с тобой исчезли сто пятьдесят тысяч долларов, предназначенных для какой-то там сделки. Это еще ладно, можно подумать, что тебя ограбили и убили из-за этих денег. Но что это за исчезновение, когда человек заранее берет из дома пистолет, зубную щетку и пять пар белья? Такое впечатление, что ты работал не в ФСБ, а воспитателем в пионерском лагере. А в-третьих, ты бросил машину, пусть даже с пулевым отверстием в стекле, но всего лишь в километре от аэропорта «Домодедово». Лень было пешком пройтись чуть побольше? Или за сто пятьдесят тысяч баксов теперь попутку не возьмешь? Ежу понятно, что ты двинул прямиком в Домодедово и полетел, в Город.
— Откуда ты знаешь про пять пар белья? — изумленно произнес Булгарин, — Что, Женька тебе разболтала?
— Когда мужчина бросает женщину безо всяких объяснений и без копейки денег, он не вправе рассчитывать, что она станет хранить его секреты, — сказал я. Что-то меня потянуло на морализаторство. — Я думаю, что она расскажет про твои трусы и в милиции. Польскую границу придется переползать на пузе. Глубокой ночью.
— Значит, у меня совсем мало времени, — сделал вывод Булгарин. — Ладно, вот двадцать пять тысяч долларов. — Он ласково похлопал по чемодану. — Давай бумажки, да я побегу. И еще одна просьба: помалкивай о том, что знаешь. За такие бабки можно и помолчать.
— У тебя в руках что? Чемодан, — напомнил я. А у меня — пистолет.
Наверное, я его не просто так с собой таскаю.
— Наверное, нет, — осторожно согласился Булгарин. — А зачем?
— Как средство убеждения, — пояснил я. — В данный момент мне надо тебя убедить двигаться вон в том направлении. — Я показал на здание цирка. — Польша в другую сторону, я понимаю, но тем не менее…
— Двадцать пять тысяч, — снова затянул свою песню Булгарин, но я ткнул его стволом «ТТ» в бок, и песня оборвалась.
В центр сооружения можно было попасть по трем широким проходам, находившимся под прямым углом друг к другу. Мы шли по среднему проходу.
Булгарин настороженно вертел головой по сторонам, рискуя споткнуться и полететь наземь.
— Что за темень, — недовольно бурчал он.
— Сейчас будет светлее, — пообещал я. Тут я не соврал. Над ареной перекрытий не было, и четверо мужчин стояли под темно-серым утренним небом, поеживаясь от холода. Двое курили, и один из курящих носил фамилию Семенов.
— Это еще кто? — Булгарин встал как вкопанный, едва мы вышли из коридора на открытое место. — Кто это такие?
— Сейчас узнаешь, — пообещал я. — Сейчас ты все узнаешь.
— Продал меня, да? — прошипел Булгарин, выставляя вперед чемодан и прикрывая им живот как щитом. — Не продешевил, нет? Он бурчал еще что-то такое же злобное, а я подумал, что мы стоим на арене, а на арене должны быть опилки. А опилки почему-то ассоциировались у меня с какой-то песней Высоцкого, где были слова «…но в опилки он пролил досаду и кровь». Не самая подходящая ассоциация.
— Константин Сергеевич, — это был первый. Сегодня он был подчеркнуто вежлив и корректен. Не спешил заехать мне ногой в морду. То ли присутствие Николая Николаевича его сдерживало, то ли «ТТ» в моей руке. — Константин Сергеевич, мы готовы дать вам гарантию безопасности, если вы передадите нам интересующие нас документы… А это еще кто? — уставился он на Булгарина.
