Взгляд врага - Гайдуков Сергей (читаемые книги читать txt) 📗
— Ну, не всегда эти дела провальные, — влез я в его прочувственный монолог.
— Девяносто процентов, — уверенно сказал Макс. — И ты всегда приходишь слишком поздно. Приходишь в последний момент. Однажды ты припрешься со вспоротым пузом и потребуешь, чтобы я тебя заштопал.
Я представил эту картину, и мне стало нехорошо. Вот в чем неприятные стороны богатого воображения.
— Но в нынешнем случае ничего непоправимого еще не произошло, — сказал я. — По-моему...
— По-твоему? — буркнул Макс. — Ну да... Ничего непоправимого не произойдет, если ты будешь делать то, что я тебе сказал. Поедешь к Фокиным и повторишь слово в слово мое предложение. Либо они обращаются в милицию, либо ты выходишь из игры. Наркомафия, коррупция у ментов, рэкет, похищение людей — это слишком крупные рыбы, чтобы ловить их твоим дырявым сачком.
— Это как будто из Пушкина, — оценил я метафорический талант Макса.
— Это из меня, — поскромничал он. — Но заслуживает того, чтобы быть написанным на стене твоей квартиры. В прихожей. Чтобы каждый раз перед тем, как выйти на улицу, ты читал эту фразу.
— Это будет мой девиз, — сказал я, чтобы доставить Максу удовольствие.
— Короче. — Он поднялся из-за стола во весь свой двухметровый (или почти двухметровый) рост и положил мне на плечо пудовую лапу, которую почему-то сам называл рукой. — Езжай-ка ты прямо сейчас к Фокиным и сделай, как я сказал.
— Прямо сейчас не могу, — ответил я, с трудом скидывая руку Макса с плеча, — они сейчас на работе. Я пойду пообедаю, а потом поеду. Одобряешь такой вариант?
— Валяй, — сказал Макс.
Это было очень любезно с его стороны.
Глава 8
Перекусив в первой же забегаловке, я поехал к Фокиным, но не напрямую, а длинным кружным путем, который завел меня на книжный развал у краеведческого музея. Музей уже три года был закрыт.
Дирекция тщетно искала деньги, чтобы завершить ремонт, а задолженность перед ремонтниками росла. Пока суд да дело, на площадке перед музеем раскинули лотки книжные торговцы. Я вышел из машины и медленно побрел по развалу.
Макс называл это «еще одним бзиком», что подразумевало наличие у меня еще нескольких «бзиков». Я отвечал Максу, что каждый имеет право на хобби, но Макс качал головой и говорил, что должен быть какой-то предел в моем выпендреже. Сам Макс собирал пивные банки разных сортов, Олег — порнофильмы с Терезой Орловски и Трейси Лордс. Что коллекционировал Генрих, я не знал. Возможно, денежные знаки. Мое хобби Макс считал донельзя выпендрежным и странным. Я и сам не мог толком объяснить, с чего мне вздумалось собирать книги про разных там императоров, царей и королей. Не все подряд, а то, что более-менее похоже на правду. Я начал с римских императоров и дошел до русских царей.
Каждый, кто попадал ко мне домой и видел заставленные книжные полки, немедленно спрашивал: «А зачем это тебе?» Как-то я попытался это осмыслить. Получалось, что к императорской жизни я потянулся, чтобы отвлечься от окружающей действительности. От того, что погаже, потянулся к тому, что покрасивее. Но после еще одного сеанса мозговой активности я пришел в выводу, что никакого отвлечения не происходит, потому что император Нерон, например, своими гнусными наклонностями мало чем отличался от маньяка Куропаткина, которого ловили два с половиной года и который за эти годы написал такой дневник своих «подвигов», что следователей, этот дневник читавших, говорят, тошнило и их меняли каждый час.
Короче говоря, эти жизнеописания могли лишь навести на мысль о том, что природа человеческая за последнюю тысячу лет мало изменилась. Просто Нерон был императором и мог делать свои дела под овации придворных, а Куропаткин работал сторожем в плавательном бассейне и действовал втайне. На невеселые мысли наводила вся эта литература.
Как-то я разыскал биографию Николая Второго. Тоже не самый приличный император. Развалил империю, а потом сказал, что умывает руки. Год назад мне пришлось охранять директора машиностроительного завода Бутякова от его же разъяренных рабочих. Бутяков несколько лет сидел в директорском кабинете, смотрел себе в окно, а заводское имущество потихоньку разворовывали, бандиты заставляли рабочих продавать за бесценок акции. Когда выяснилось, что завод продан какой-то неизвестной московской фирме, а та будет увольнять девяносто процентов персонала, Бутяков развел руками, сказал, что такова жизнь и что сам собирается поехать поправить здоровье на Кипр. Правда, тут рабочие едва не отправили его на Кипр по частям. В нескольких посылках. Пришлось оберегать директора от народного гнева. Бутяков тогда очень перепугался. И чтобы прийти в себя, непрерывно пересчитывал стодолларовые купюры, что распирали его бумажник.
Так что верно сказал какой-то мыслитель: «Ничего не меняется в этом лучшем из миров». Только насчет второй части он, по-моему, погорячился.
Глава 9
Было около семи вечера, когда я подъехал к фокинскому дому. Я надеялся, что Нина Валентиновна не будет задерживаться на работе, потому что разговор с одним только Фокиным казался мне бестолковым.
И поначалу мне повезло — дверь открыла Фокина.
— А, это вы, — не слишком приветливо сказала она. — Заходите, нам надо поговорить.
Я был не против и зашел. Мы сели на кухне, за столом друг напротив друга — я и она. Фокин-старший до переговоров не был допущен, хотя в это время находился дома и чем-то гремел в дальней комнате.
— Вы встретились с Артуром? — с ходу спросила она.
— Еще нет. Надеюсь, что сегодня вечером...
— А что же вы делали все это время? — строгим учительским тоном осведомилась она. — Что вы сделали, чтобы мой сын вернулся домой?!
— У вашего Артура нет кабинета, где он принимает посетителей в специально отведенные часы, — заметил я. — Приходится искать его по всему городу. Это длительный процесс с большими тратами бензина.
— Но вы его не нашли!
— Но я его найду. Один раз нашел и второй — найду.
— Раз вы не виделись с Артуром, то вам нечего мне сообщить, — вскинула тонкие брови Фокина. — Зачем вы пришли?
— У меня есть что вам сообщить, — сказал я.
— Наверное, вы хотите сообщить, что бензин дорог и вам нужны еще деньги?!
По ее расчетам, после этой фразы я должен был покраснеть и залепетать что-то жалобное. Но я физически неспособен краснеть.
— По-моему, с деньгами мы все уже решили, — сказал я. — Вы не жена банкира, у которой каждый норовит выклянчить пару баксов. А я не попрошайка. И в отличие от вас я придерживаюсь нашего изначального договора.
— Какого еще договора? — холодно спросила Фокина.
— Когда вы просили меня об услуге — вытащить вашего сына из плохой компании, я назвал свои условия. Вы — свои. Вы сказали, за уплаченную сумму я должен буду промывать мозги Артуру до тех пор, пока он окончательно не отстанет. Неограниченное количество раз. Так я и делаю. А вас я просил прислушиваться к моим советам. Потому что в таких делах я соображаю немного больше вашего.
— И в чем же я перед вами провинилась?
— Вы обратились в милицию? Я советовал вам так сделать еще днем.
— Ни о какой милиции не может быть и речи! — твердо заявила Фокина.
— Вы отказываетесь следовать моему совету? — уточнил я.
— Такому совету — отказываюсь! Это называется «из огня да в полымя»: отбить мальчика у наркоманов, но засадить за решетку! Знаете, что сейчас в тюрьмах творится?
Этот истерический всплеск эмоций у нее неплохо получился. На кого-то, пожалуй, он мог и подействовать. Но не на меня.
— Если вы не хотите прислушиваться к моим советам, то я отказываюсь дальше вам помогать, — ответил я на вопль Фокиной. Звуки в дальней комнате стихли.
— Но мы заплатили. — По мнению Фокиной, это был убийственный аргумент.
— Я помню.
Я запустил руку в карман брюк и вытащил оттуда деньги — пять стотысячных купюр, что вручил мне вчера Фокин-старший. Я положил их на стол и сказал:
