Прощай, детка, прощай - Лихэйн Деннис (читать полностью бесплатно хорошие книги .TXT) 📗

Высокий забор со спиралью колючей проволоки поверху отделял владение Треттов от соседей с тыла. Окна дома с обеих сторон выходили на участки площадью по двадцать соток, где, кроме травы и заброшенных домов, больше ничего не было.

— Придется через парадную дверь, иначе никак, — сказала Энджи.

— Похоже, — согласился Пул.

На лужайке лежала рама с прикрепленной к ней сеткой, которую Бубба сломал вчера вечером, вход в дом закрывала парадная дверь, белая, деревянная, с трещинками посередине. Стояла неприятная тишина. Насколько мы успели заметить, желающих здесь жить было немного. Вчера при нас мимо дома проехала лишь одна машина.

Задняя дверь «краун-виктории» открылась, к нам забрался Бруссард и стал стряхивать с волос дождевую воду. Капли попали на Пула.

— Ты ну чисто пес. — Пул недовольно утерся.

Бруссард усмехнулся.

— Я промок до нитки.

— Заметно. — Пул вытащил из нагрудного кармана носовой платок. — Повторяю: совсем в пса превратился?

— В ерша. — Бруссард еще раз встряхнул головой. — Задняя дверь там, где сказал Кензи. Расположена примерно так же, как парадная, только с тыла. Одно окно наверху выходит на восток, одно на запад, одно в тыл. Все заколочены. Окна первого этажа занавешены плотными шторами. У заднего угла дома, метрах в трех направо от двери — запертая пристройка.

— Какие-нибудь признаки жизни есть? — спросила Энджи.

— Ничего не могу сказать. Шторы плотные.

— Так что делать будем? — сказал я.

Бруссард взял у Пула платок, промокнул лицо и бросил его на колени владельцу. Тот взглянул на платок с удивлением и примесью отвращения.

— Делать? — сказал Бруссард. — Вы двое, — он поднял брови и посмотрел на нас с Энджи, — ничего делать не будете. Вы — люди гражданские. Если пойдете через заднюю дверь или вообще хоть словом обмолвитесь о наших планах, я вас арестую. Мы с моим бывшим и будущим напарником подойдем к дому, постучим в дверь и посмотрим, не захочется ли мистеру Третту и его жене с нами поболтать. Они нас пошлют, тогда позвоним в полицию Квинси и попросим подкрепления.

— Может, сразу попросить? — подала голос Энджи.

Бруссард сочувственно переглянулся с Пулом.

— Нельзя вызывать подкрепление, не имея для этого веских оснований, мисс Дженнаро.

— Но они у вас появятся, едва в дверь постучитесь.

— Если у них хватит ума открыть, — сказал Пул.

— А вы что, — сказал я, — думаете, удастся заглянуть в щелочку, и сразу увидите Сэмюэла Пьетро с плакатом «ПОМОГИТЕ»?

Пул пожал плечами.

— Иногда просто поражаешься, как много можно услышать через щелку приоткрытой двери, мистер Кензи. Бывает, конечно, полицейские принимают свист чайника за крик ребенка. Досадно, когда из-за таких вот ошибок вышибают двери, крушат мебель, избивают жильцов, но при достаточных основаниях такие действия законом разрешаются. Система правосудия порочна, но другой у нас нет.

Пул достал из кармана двадцатипятицентовую монету, положил на ноготь большого пальца и подтолкнул локтем Бруссарда:

— Давай.

— В какую дверь?

— По статистике идущий через парадную попадает под более плотный огонь.

Бруссард посмотрел за окно на идущий дождь.

— По статистике.

Пул кивнул.

— Но к задней двери путь неблизкий.

— И все по открытой местности.

Пул опять кивнул.

— Проигравший постучит в заднюю дверь.

— Почему бы вам обоим не пойти через парадную?

Пул закатил глаза.

— Потому что их по меньшей мере трое, мистер Кензи.

— Разделяй и властвуй, — сказал Бруссард.

— А как же все эти пистолеты? — спросила Энджи.

— Которые якобы видел у них ваш загадочный друг? — спросил Пул.

Я кивнул:

— Да, эти. «Каликоу М-110», так ему показалось.

— Но без магазинов.

— По крайней мере, вчера вечером магазинов не было, — сказал я. — Но, может, они за эти шестнадцать часов ухитрились раздобыть где-нибудь в другом месте.

Пул кивнул.

— Плотный будет огонь, если достали магазины.

— Давайте решать проблемы по мере их поступления. Никогда не могу угадать, какой стороной упадет.

— И все же попробуй.

Бруссард вздохнул.

— Орел.

Пул подбросил монету, она взлетела, вращаясь, в полумраке салона машины, на долю секунды осветилась янтарным светом, сверкнула золотом и упала в подставленную ладонь.

Бруссард взглянул на монету и недовольно поморщился.

— Может, два из трех?

Пул покачал головой и убрал монету в карман.

— Я — с парадного, ты — с заднего.

Бруссард прислонился к спинке сиденья.

С минуту все молчали, глядя сквозь косой дождь на облезлый, обшарпанный домишко с просевшим крыльцом, ободранной дранкой и заколоченными окнами. Невозможно было представить себе людей, занимающихся любовью в его спальнях, детей, играющих во дворе, смех, перекатывающийся от стен к потолку, — ничего, что имело отношение к нормальной жизни, не могло иметь отношения к этой хибаре.

— Дробовики? — наконец сказал Бруссард.

Пул кивнул.

— Ну чистый вестерн получается.

Бруссард потянулся к дверной ручке.

— Боюсь испортить вам этот эпизод, в котором очень хорошо смотрелся бы Джон Уэйн, [44]— заметила Энджи, — но вы не думаете, что обитателям дома дробовики покажутся подозрительными, ведь вы скажете, что приехали поговорить?

— Не увидят дробовики, — сказал Бруссард и открыл дверцу, за которой шел дождь. — Вот зачем Господь создал плащи.

Бруссард пересек дорогу, прошел к «таурусу» и открыл багажник. Машину они остановили под деревом, которому, наверное, было столько же лет, сколько самому городу. Большая крона, узловатый ствол, выступающие из тротуара корни. Из дома Треттов за деревом «таурус» был не виден.

— Так что подозрений мы не вызовем, — спокойно сказал Пул с заднего сиденья.

Бруссард вытащил из багажника плащ и надел его. Я оглянулся на Пула.

— Если что, звоните по сотовому девять-один-один. — Он потянулся вперед и приложил по указательному пальцу к нашим лицам. — Ни при каких обстоятельствах вы не выходите из машины. Мы друг друга поняли?

— Я понял, — сказал я.

— Мисс Дженнаро?

Энджи кивнула.

— Ну, в таком случае все чудесно. — Пул открыл дверцу и вышел под дождь.

Он перешел через дорогу, стал рядом с напарником у багажника «тауруса» и что-то ему сказал. Бруссард кивнул и, глядя в нашу сторону, спрятал дробовик под плащом.

— Ковбои, — сказала Энджи.

— Для Бруссарда это возможность вернуть себе звание детектива. Конечно, он возбужден.

— Слишком сильно? — спросила Энджи.

Бруссард, кажется, читал сказанное по губам.

Глядя в окно, по которому ручейками стекала дождевая вода, мы видели, как он улыбнулся, пожал плечами, повернулся к своему пожилому напарнику и что-то сказал ему на ухо. Пул похлопал Бруссарда по спине, тот двинулся от «тауруса» через косой дождь вперед по дороге, вошел на участок Треттов с восточной стороны, без труда пробрался сквозь высокую траву и скрылся за домом.

Пул закрыл багажник, оправил на себе плащ так, что дробовик, зажатый под мышкой правой руки, стал незаметен, и пошел по дороге к дому, держа «глок» за спиной в левой, подняв голову и глядя на заколоченные окна второго этажа.

— Видал? — сказала Энджи.

— Что?

— Окно слева от парадной двери. По-моему, штора пошевелилась.

— Точно?

Она покачала головой.

— Я же сказала, «по-моему». — Энджи достала из сумочки сотовый телефон и положила себе на колени.

Пул между тем подошел к крыльцу. Он уже занес ногу, чтобы ступить на первую ступеньку, но, видимо, заметил что-то, что очень ему не понравилось, потому что он поставил ногу не на первую ступеньку, а сразу на вторую и оказался на крыльце.

Крыльцо посередине сильно просело, и Пул стоял, отклонившись от двери влево, расставив ноги по разные стороны от желоба, по которому струилась дождевая вода.